49
Юровский Я.М. Указ. соч. (Опубл. Исповедь цареубийц, с. 289.)
Там же, с. 290.
На этот факт указывает справка, полученная из Архива революции и внешней политики, находящаяся в личном деле Я.М. Юровского как члена ВОСБ. Однако какие-либо подробности этого дела до сих пор не изучены исследователями, так как архив Томского ГЖУ был подожжен и сгорел во время революционных беспорядков в феврале 1917 г.
Текст письма Я.М. Юровского, равно как и время его отправки, до сих пор не известны. Однако между его написанием и получением ответа должно было пройти никак не менее одного года.
Текст этого письма впервые был опубликован в ПСС Л.Н. Толстого, выпущенного в 60-е годы.// Л.А. Лыкова, В.Б. Малкин. «Каин из города Каинска». Газ. «Час пик», № 179 (908) 1997 3 декабря, с. 14.
В связи с этим обстоятельством было бы уместным привести выдержку из книги Р. Вильтона «Последние дни Романовых», которая наглядно показывает, сколь далеки от истины бывают подчас некоторые «верные источники»: «Было известно также, что он состоял в связи с одной немкой, которая не захотела за него выйти замуж из-за религии. По этой ли причине или потому, что он видел в том способ преуспеть в жизни, но Янкель в Берлине крестится по лютеранскому обряду, после чего начал официально называться Яковом. Имя отца он переделал на Михаила и стал Яковом Михайловичем. Лицо его не выдавало его происхождения. Он сходил за настоящего русского». Вильтон Р. Последние дни Романовых. Берлин, Издание Книжного Магазина «Градь Китежь», 1923, с. 21.
В некоторых своих анкетах Я.М. Юровский писал, что с 13 лет был неверующим, за границей никогда не был и иностранных языков не знает. Но это, как видит читатель, не соответствует действительности. Так как по крайней мере один язык -немецкий разговорный он, как и большинство евреев того времени, знал довольно неплохо.
Автобиография члена партии с 1905 г. Я.М. Юровского. ГА РФ. Ф. 539, оп. 3, д. 9269, л. 2.
На следующий день после опубликования Высочайшего Манифеста от 17 октября 1905 г., даровавшего Русскому Народу более широкие права и свободы, в городе активизировалось большевистское подполье и прочие силы социал-демократического толка, открыто призывающие к массовым беспорядкам под лозунгом свержения Самодержавия. 20 октября 1905 г. на Соборной площади Томска собрался многотысячный стихийный митинг демократически настроенных граждан (в основном из числа интеллигенции и студенчества), на котором выступавшие, всяк на свой манер, обсуждали эту новость, породившую множество слухов. Другая же часть населения в ознаменование этого исторического события, соединившего в себе Божью Волю и Монаршую Милость, попыталась организовать Крестный ход с хоругвями и иконами. В ходе такового произошло неизбежное столкновение всех оказавшихся в то время на улицах. Причем как с одной, так и с другой стороны. С целью прекращения беспорядков и восстановления былого спокойствия в центральную часть города были стянуты войска численностью до нескольких рот, усиленные казачьей сотней. В свою очередь, охранявшие митинг силы местной самообороны (милиции) из числа самовольно вооружившихся граждан стали оказывать активное сопротивление силам правопорядка, в результате чего на некоторых участках улиц даже произошли короткие перестрелки. Теснимые все дальше и дальше от центра, силы местной самообороны решили забаррикадироваться в здании Управления Томской железной дороги, где в то время уже находилось около 400 бастовавших рабочих-путейцев, ст. «Тайга», пришедших требовать свое жалованье. Укрывшись в нем, бунтовщики не успокоились и продолжали вести стрельбу из окон, причем уже не только по военным, но и по мирным гражданам. Озверевшая толпа решила взять здание штурмом, а после нескольких неудачных попыток подожгла его. Всех же тех, кто пытался спастись от огня, выпрыгивая из окон, убивала на месте без разбора.
Резник Я.М. Чекист. Повесть. (О Я.М. Юровском.) Свердловск, Средне-Уральское книжное издательство, 1972.
В одном из своих посещений Санкт-Петербурга автору настоящего издания удалось посетить Музей-квартиру С.М. Кирова, в экспозиции которого было выставлено фото, запечатлевшее Я.М. Юровского в группе участников революционного движения в Сибири в 1905 г. Наряду с такими известными партийными руководителями, как С.М. Киров и В.В. Куйбышев, на ней были также запечатлены М.А. Герцман, Е.У. Белопашенцева-Пиньжакова, а непосредственно рядом с самим Я.М. Юровским -Н.Е. Сорокин.
«Магазин часов и поделочных камней Я.М. Юровского» упоминается в справочном издании «Вся Россия» за 1912 г.
Соколов Н.А. Убийство Царской Семьи. М., Изд-во «Сирин», 1990, с. 171.
ГА РФ. Ф. 539, оп. 3, д. 9269, л.2.
Осокорь - растение семейства Ивовые, вид рода Тополь.
Я.М. Юровский опознал свою шубу-барнаулку на Ф.И. Голощекине, которого встретил в Екатеринбурге у синематографа «Колизей» вечером 21 февраля 1913 г. Эту шубу он сшил себе на заказ в Томске, а позднее отдал ему в дар во время побега «Товарища Филиппа» из Нарымской ссылки. «Эпизод с шубой» подробно был описан в книге Я.Л. Резника «Чекист». (См.: РезникЯ.Л. Указ. соч., с. 36).
В ГАРФ (Фонд Особого Отдела Департамента Полиции) хранится документ следующего содержания: «Каннскому мещанину Якову Михайлову Юровскому Томским Губернатором, в интересах охранения общественного порядка, на основании п. 4. ст. 16 Положения об усиленной охране ввиду вредного направления деятельности названного Юровского, воспрещено на все время действия указанного положения жительство в пределах Томской губернии с правом избрания Юровским места жительства». (М.Д. де Дзулиани. Царская семья. Последний акт трагедии. М., Художественная литература, 1991, с. 99.)
ДП, № 74.3, 1912.Его Высокопревосходительству господину Товарищу Министру внутренних делКаинского мещанина Томской губернии Якова Михайловича Юровского, живущего в г. Екатеринбурге, Пермской губ., на 2 Береговой ул., в д. № 25.ПРОШЕНИЕ 4 апреля 1912 г. в Томске, где я проживал по татарской улице дом 6, кв. 2 по предписанию Начальника Томского губернского жандармского управления, которое гласило о произведении обыска у меня и купеческой дочери Анны Павловны Линевич как у людей противогосударственнопреступных, подлежащих аресту независимо от результатов обыска. После обыска я был арестован. Кто такая подлинная Линевич, я не знал и не знаю до сих пор, но то обстоятельство, что мой арест был связан с ее именем, дает мне новый повод думать, что она лицо политически преступное, иначе я не могу представить себе обыска и ареста меня.Я, как уроженец г. Томска, почти безвыездно провел свою жизнь на виду у властей как владелец часовой мастерской, а потом часового магазина. Никогда ни в чем не обвинялся и в первый раз был подвергнут обыску и аресту. 6 и 25 апреля сего года я был допрошен в Охранном отделении, как выяснилось на допросах 4-го же апреля, были арестованы мои знакомые: Александр Гаврилович Соколов, работавший по землеустройству, и его гражданская жена Нехама Львовна Сорила: как оказалось, что Соколов - не Соколов, а кто именно, я не знаю, а Сорина жила некоторое время под именем вышеназванной Линевич. После освобождения я узнал, что единственной целью прописки под чужим именем было желание Соколова избавить ее как еврейку от ограничений по праву жительства.Насколько я понял из допросов, мне ставится в вину, что Сорина у нас временами жила по несколько дней. Я этого факта не отрицал и не отрицаю. Далее, мне ставится в вину, что Соколов будто бы зашел ко мне в магазин по приезде в Томск и сразу же остался жить у меня. Неправильность такого утверждения легко может быть установлена данными полицейской прописки. Познакомился я с Соколовым через Сорину, приблизительно в 1908 г. он приехал в Томск, снял комнату по Никольской улице в доме Немирова, где в то время жила и Сорина. У меня же он квартировал зиму 1910 и 1911 гг. по Королевской улице в д[оме] Прохорова.Мне также ставится в вину денежная помощь Моисею Борисовичу Дил.<неразб.>, который высылался из Томска, как не имеющий права жительства еврей, помощь моя выразилась в том, что я поручился за него в Первом ссудносберегательном товариществе.Далее мне ставится в вину, будто у меня проживала без прописки некая Рахиль Рабинович, что не соответствует истине. В 1911 г. я уезжал из Томска по моим коммерческим делам, - в это время опасно заболела моя жена, - Рабинович оставалась несколько раз ночевать у нас, этого факта я тоже не отрицал. Независимо от всего вышеизложенного, я в знакомстве с вышеупомянутыми лицами не мог видеть ничего опасного для общественного порядка и спокойствия вредного для меня лично, так как знал их за людей вполне легальных и совершенно непричастных к какой-либо правительственной деятельности.В 1911 г. в силу кризиса я ликвидировал свой часовой магазин [и] ездил в Нарымский край, а именно в село Колпашево, где расположено Нарымское лесничество, и в село Кривошеино-Родина, где находится Чулымское лесничество, ездил для того, чтобы собрать необходимые сведения относительно нового коммерческого предприятия по добычи осокоря, которым я намеревался заняться.Часть адресов в отобранных у меня при обыске памятных книжках относится именно к этой поездке, предпринятой мной исключительно с коммерческими целями, что может быть установлено моей специальной поездкой на Волгу, куда идет осокорь. Поездка эта также ставится почему-то [мне] в вину, между тем как в действительности в Нарымском крае у меня нет знакомых, и останавливался я во время поездки у какого-то совершенно мне незнакомого крестьянина, что легко могло быть проверено полицейским расследованием.После ареста 4 апреля я пробыл под стражей ровно месяц. 4 мая сего года я был освобожден и получил в Жандармском управлении свой паспорт обратно. На другой день 5 мая сего года явившейся ко мне Околоточный надзиратель, пригласил меня в полицейскую часть, где у меня отобрали паспорт и предъявили предписание Томского губернатора, подписанное за Губернатора - Вице-Губернатором господином Штевеном о высылке меня этапным порядком из пределов Томской губ.[ернии] с правом указать избираемое мной место жительства, за исключением многих местностей Сибири, Кавказа и Европейской России. Ответа требовали немедленно, и я указал как первопопавший город Екатеринбург, где нахожусь сейчас.Полагая, что полнейшая моя непричастность к какой-либо вредной для государственного порядка деятельности вполне доказывается вышеизложенными данными, ввиду чего я не мог быть признан человеком, вредным для общественного спокойствия и подлежащем высылке, прошу Ваше Превосходительство проверить справедливость изложенных мной обстоятельств.В дополнение позволю себе указать Вашему Высокопревосходительству, что предписание о моей высылке подписано покойным Вице-Губернатором господином Штевен и что это было как раз за несколько дней до самоубийства господина Штевен.Этот прискорбный факт дает мне основание предположить, что за несколько дней до рокового конца господин Штевен едва ли обладал в достаточной степени необходимым спокойствием и полным психическим здоровьем.На основании изложенных соображений я осмеливаюсь обратиться к Вашему Высокопревосходительству с покорной просьбой, затребовать все производство по настоящему делу, Предписание Томского Губернатора о моей высылке отменить и разрешить мне вернуться в Томск.О последующем распоряжении прошу Ваше Высокопревосходительство не отказать меня уведомить.24 мая 1912 г.г. Екатеринбург, Яков Михайлович ЮРОВСКИЙ.С подлинным верно:Директор Архива революции: /Далаго/Зав. справ.[очной] частъю:РГАСПИ. Ф. 124, оп. 1, д. 2232, л. 16, 16 об.
