Мы долго хохотали. («Ничего особенного».) — А действительно, что тут «особенного» — все в порядке вещей. А сколько их еще, непойманных?!
Состояние вполне приличное — поменял машину. Во вторник доделают. Надо что-то заплатить мастерам, 1-я станция, говорят, самая лучшая станция.
Встретил там знаменитую Нат. Др., о которой была статья в «Известиях»: выходила замуж — вывозила все, вплоть до мебели. Была десять лет женой польского посла. Недавно ушла — в Польше было плохо, приходилось сидеть дома. Вышла замуж за «делового человека», бывшего замдиректора 7-й станции, ныне руководителя Московского туристического бюро. Предлагал свою помощь по любым вопросам (гараж, машина). Говорил, что для счастья ему не хватает только покоя.
В чем успех этой Др.? Ну, кареглаза, ну, была молодой, вполне симпатичной, ну и что? Сейчас еще в форме. Одета. С фигуркой. Но я бы из толпы ее не выделил. Бабешка на уровне «почему бы нет?» (А может, это и есть тот самый уровень, который нужен сегодня для полного успеха?.. А может, она как раз такова, как надо: цинична, откровенна в своей оценке сто-'ящих мужчин, вот «стоящими» это и ценится — «хоть знает толк!».)
Пора, пора приниматься за дело.
09-12.07.84 г.
Итак. Есть решение — на Москву две копии в детских кинотеатрах без вечерних сеансов. В «Центральном детском» (напротив нашей школы № 525) официальная премьера. Толмачева Галя (кинофикация) добивается, чтобы фильм шел на детских сеансах.
Позвонил Е. Евтушенко. Он член жюри венецианского фестиваля. Всеми правдами и неправдами «Чучело» представителю фестиваля не показали. А на фестивале будут представлены фильмы О. Иоселиани от Франции и А. Кончаловского от США. Ох, наши дурачки-дурачки! В этих условиях «Чучело» надо было посылать обязательно. Именно на конкурс. Я уверен в картине. Она бы победила. И тогда уезжать, чтобы ставить, оказывается, и не надо. А сегодня надо! Надо уезжать, получается по-ихнему. Глупость какая-то! Ай да политики!
За такую политику им башку оторвать надо. Может, пойти в международный отдел? Пришло время решительно действовать. Позвонил Печеневу Л.А. Он предварительно назначил на понедельник. Надо подготовить ему памятку. Надо написать письмо на имя Черненко (?).
До понедельника надо снова пройти всех: Прокофьева, Кондакова, ЦК ВЛКСМ. Может быть, снова позвонить Михалкову. Может быть, просить их подписать письмо на имя? На имя Ермаша? А я отнесу копию Печеневу?
Доводы:
1. Фильм должен выходить от имени государства. Нормально. Без создания ажиотажа. Иначе иной ракурс.
2. Фильм должен предварить рецензии в «Правде», «Советской России», в «Известиях», в «Труде».
3. Должно быть 600—800 копий, не менее.
4. Зачем искусственно лишать прокат прибыли.
5. Зачем создавать пример полупроката — ибо пример Москвы решает.
6. Зачем бить по смелости, принципиальности и поиску — рождать серые фильмы, укреплять эту практическую тенденцию, демагогия нынче никого не убеждает. Если «Чучело» уничтожается практически на последнем этапе, то это прямое укрепление системы серого фильма, режиссерской беспринципности и т.д.
7. Никому это «решение» не нужно, ибо картина нужна людям.
8. Кинотеатры просят, «Россия» просит — не дают!
9. Продолжается тенденция развивать вокруг картины нездоровый ажиотаж.
10. Картину не продают за рубеж и т.д.
А верно ли это? Нет. Категорически неверно! Такая картина решительно могла бы одолеть миф о том, что наше искусство задушено, что советскому художнику надо ставить в Штатах или во Франции, чтобы высказать свои принципиальные взгляды.
Надо доказать, что это не политика, не экономика, не стратегия и не тактика. Это типичный пример, когда рубят сук, на котором сидят, уничтожают кадры, изгоняют остроту, столь необходимую в нашем кино.
Это надо излагать коротко, убедительно, смело, просто.
Надо обязательно написать о готовящейся расправе с категорией, с вычитами. О расправе демонстративной, громкой.
Надо обязательно написать, что «Мосфильм» не видит своей основной вины — создания серых фильмов. А пытаются, наоборот, усилить эту тенденцию и выставить себя «страдальцами» от «самоуправства» режиссуры.
Может быть, надо написать короткое письмо и Прокофьеву, и Кондакову, и в ЦК ВЛКСМ? Оно должно начинаться с благодарности, и они должны быть поставлены в известность о происходящем. Может быть, они соберут какое-нибудь совещание по поводу нового учебного года, кино и т.д. (По реформе.) Может быть, дадут выступить.
Но тут во всех моих размышлениях нет... трюка! Нет необходимости в действиях. Нет, нет, нет. Надо что-то выдумать. Ермаш в отпуске. Без него все — овцы. Надо к его приезду все сделать. До понедельника. А осталась одна пятница.
Звонил Камшалову А.И. Он сказал, что пока (предположительно) — 254 копии. Узнав, что в Москве 2 копии, сказал, что это категорически неверно и неверно, что не планируется показ фильма вечером. Сказал, что 18-го приедет Ермаш и будет все решаться.
Понедельник — это, кажется, 16-е — за два дня до его приезда. Хорошо бы Гришин уехал куда-нибудь.
Швецова говорит: «Показали фильм тысяче секретарей комсомольских организаций, а также их комиссарам. Комиссары в восторге, говорят, что фильм очень важен и нужен». Как бы это все реализовать? (Просмотры были 9-го и 10-го.) Может быть, до понедельника будет там обсуждение. (Запишу на магнитофон.)
Лера Павловна узнала у Любы (главк), что в Москве, понимая, что в двух кинотеатрах будет ажиотаж, вообще не хотят показывать. Кроме того, Люба говорит, что Украина отказалась от копий.
(Надо ехать в Киев. Позвонить Левчуку[129] о просмотре картины на Довженко и тут затеять обсуждение и всю борьбу. Предварительно просить Швецову позвонить в Киев в ЦК ВЛКСМ и с комсомольцами пойти в ЦК КПСС Украины.)
Надо обеспечить Москву, Киев и Ленинград — дальше будет цепная реакция!!!
Фестивальная программа по школьной реформе. Сделать к сентябрю бригаду комсомольско-кинематографической программы, в которую включить проблемные фильмы для Москвы, Ленинграда, Киева и т.д.
Или комсомольско-молодежные премьеры.
Москва, Ленинград, Киев, Минск, Алма-Ата, Ташкент, Ереван, Тбилиси, Баку, Рига, Таллин, Вильнюс. (Организовать афишные премьеры с плакатом.)
20.07.84 г.
И снова я звоню по телефонам, Играю в доводы и логику точу, Сижу в приемных интересным фоном, Между «самих» и «замов» их верчусь.
И снова вижу, слышу, осязаю Движенье неживого существа, Которое само в себя влезает, Со мной общаясь в виде вещества.
То сыплется, а то плывет тягуче, То встанет камнем на пути, То обернется вдруг змеей гремучей, То Богом — Саваофом во плоти.
