Негодование и упрямство дворян возрастало тем сильнее, чем более прочие сословия оказывали привязанности к королю. Граждане и крестьяне послали к королю депутацию, прося его употребить все возможные меры, чтобы принудить сейм к решительным действиям: этого только и добивался Густав. Тогда, уверенный, что большинство за него, он велел захватить тридцать главнейших ораторов из дворян и заключить их в Фридрихсгоф. В тоже время забрали командующих и офицеров финской армии, которые были в сношениях с Россиею, и отдали их под военный суд. Пользуясь, для усиления своей власти, этим успешным оборотом дел, король составил, вместе с тремя преданными сословиями, новый конституционный акт, который он назвал: актом союза и безопасности. Целью его было утвердить королевскую власть, ослабить дворянство уничтожением большей части его привилегий и утверждением в монархии демократического равенства, чтобы предотвратить новое усиление анархии. Одно место его речи достаточно объяснить мысли его: «Народ совершенно свободный, — говорил он, — рожденный в одной и той же стране, возделывающий одну землю, признающий одного Бога, не должен быть разделен во мнениях относительно прав, которых все граждане безразлично могут требовать себе». Первая статья этого акта признавала власть короля наследственною, с правом охранять государство, начинать войну, утверждать мир, заключать договоры, назначать должностных лиц и миловать виновных. Вторая статья допускала горожан в высший трибунал короля. Третья дозволяла низшим классам приобретать дворянские земли, потому что, по словам этой статьи, «равенство должно возвышать, а не унижать шведов; свободная нация должна пользоваться равенством прав». Четвертая статья предписывала придворную службу одному рыцарскому сословию. Пятая и шестая статьи оставляли чинам право обсуждения военных издержек и королевских предложений. Прочие статьи подтверждали все положения 1772 года, которые не были противны новому постановлению. Акт этот отдан был на рассмотрение сейма. Одни только дворяне отказались принять его. После трехнедельных, оживленных совещаний и тридцати-трех речей за и против, дворяне единодушно отвергли предложенный им акт. Для окончания спора король объявил маршалу сейма графу Левенгаупту, что он не только может, но должен от имени сейма и своего сословия подписать конституционный акт, принятый большинством голосов. Дворянство протестовало и даже прибегло к покровительству прусского короля, чтобы через его посредство вынудить некоторые уступки в свою пользу.
Наконец король решился на крайнее средство: 27 апреля 1788 года, он, без свиты и без гвардии, явился среди дворянского собрания. Его неожиданное появление смутило самых дерзких членов. Прочие были увлечены трогательною и смелою речью Густава о трудности положения и опасностях, которым подвергается Швеция. Наконец дворяне уступили: они подписали свое согласие на постановление, утвержденное представителями прочих сословий. Король возвратился во дворец среди радостных кликов народа. В тот же день обнародовано было о решении собрания, утверждении конституционного акта, закрытии сейма и освобождении государственных преступников. Армия последовала общему настроению, возвратилась к своему долгу, утвердила клятвою акт союза и безопасности, и снова вся Швеция требовала войны с Россиею. Эта искусная победа Густава над возмущением и также, к несчастью, над основными установлениями и народной свободой, немедленно дала ему средства вести войну и окончить ее с честью. Но недовольство дворян не угомонилось после их уступки, и роковой удар, прекративший дни шведского короля, служил впоследствии убедительным доказательством, до какой силы может дойти ненависть олигархии, долгое время приниженной. Между тем, этот же самый Густав, у себя противник аристократических преимуществ, впоследствии, незадолго до своей трагической кончины, следуя воинственному настроению Екатерины, хотел стать во главе французской аристократической эмиграции, чтобы разрушить монархическо-демократическую конституцию 1791 г.
Не трудно понять, до какой степени императрица негодовала на Англию и Пруссию за то, что они освободили короля из того опасного положения, в которое его поставили датчане, что они дали ему средства покорить сейм, привести возмутившееся войско к повиновению и продолжать войну. В это время мы могли получить от государыни все, чего хотели, лишь бы сладился союз между четырьмя державами. Я воспользовался этим случаем и повторил свое предложение войти в сношения с турками и условиться с ними о перемирии. Согласились на все, и императрица, объявив, что не желает никаких посредников, кроме нас и Испании, приказала вице-канцлеру Остерману войти в переговоры с Шуазелем. Ему поручено было прежде всего настаивать на освобождении Булгакова и уполномочить французского посла выхлопотать у Порты шестимесячную остановку военных действий. В тоже время императрица объявила, что князь Потемкин принимает начальство над обеими южными армиями и отправится на юг с полномочием вести переговоры о мире. Фельдмаршал Румянцев, утомленный неприятностями, которым подвергался, выпросил себе отставку[129].
Едва исполнив с таким успехом желание моего двора относительно мира и посредничества, я получил ожидаемые мною окончательные инструкции: они были от 19 марта 1789 года. «Король, — писал мне Монморен, — видя, что испанский двор не хочет приступить к союзу и ограничивается сохранением договоров, которые обязывают его, в случае войны, помогать нам против англичан, изменил свои мнения о положении европейских дел. Его величество полагает, что связь с Россиею может поссорить нас с Турциею, если только это дело не останется в тайне, но в таком случае оно не достигнет своей цели, не ослабит связи Англии с Пруссиею. Прежде всего мы должны действовать, как посредники, и ускорить мир; когда заключится мир, четвертной союз уже не будет нужен. Король не охотно гарантирует целость Польши, страны, на которую уже давно не имеет никакого влияния, это значило бы без нужды подвергаться случайностям отдаленной войны. К тому же, готовятся к созванию генеральных штатов с целью соразмерить расходы с доходами государства. Только достигнув этого, король может с уверенностью исполнить прежние свои обязательства и не решается налагать на себя новых. Хотя он и может рассчитывать на преданность своих подданных и на громадность средств государства, однако он считает неблагоразумным пугать умы возможностью значительной войны. Франция, успокоившись, укрепится, усилится и будет тогда полезною союзницею: вот причины, по которым она удерживается теперь от союза. Его величество надеется, что императрица оценит основательность этих доводов и откровенность отношений. Впрочем король не отказывает постановить основания союзного акта, только без окончательного утверждения пунктов до того времени, когда препятствия, здесь указанные, будут устранены. Это может произойти тогда, когда императорские дворы помирятся с Портою, и когда внутренние дела Франции уладятся, то есть по закрытии генеральных штатов».
