В октябре Эрнест поехал в Нью-Йорк. Перед тем как отправиться на осеннюю охоту в Сан-Вэлли, он на два дня заезжал в Гавану. Он неважно себя чувствовал, но продолжал убеждать себя, что все в порядке.
Той зимой с Мэри произошел несчастный случай. Кости ее правой руки были раздроблены, и лечение продолжалось до конца января. Когда она поправилась, то вместе с Эрнестом снова поехала в Гавану. Перед его отъездом из Айдахо я говорил с ним по телефону. Казалось, у него было радостное настроение, хотя его речь была медленной.
Многое из того, что было на Кубе, подверглось изменениям. Декреты Фиделя сотрясали экономику, существующую деловую структуру и шокировали иностранных поселенцев. Весной Эрнест покинул Кубу, упаковав тридцать два ящика багажа, и тихо направился в Айдахо.
Осенью Эрнест похудел до 173 фунтов. Разговор давался ему с большим усилием и паузами, не важно, на чьи вопросы он отвечал. Когда Лесли Фидлер и Сеймур Бетски из Государственного университета Монтаны приехали в Кетчум взять у него интервью, их поразил вид Эрнеста, его поведение и неуверенность в словах.
В ноябре Эрнест переехал в клинику Майо со своим врачом из Кетчума, зарегистрировался под его именем и стал на время Джорджем Ксавье. Когда общественность узнала, что Эрнест находится там, вышло информационное сообщение, что он проходит курс лечения от неизвестного заболевания. Позже было заявлено, что это вызвано перенапряжением. Марлен Дитрих удалось дозвониться ему по телефону. Медленно, но четко он рассказал о своем состоянии.
– Я могу сдерживать кровяное давление в нужных пределах, дочка, – сказал он Марлен, – но иногда мне так одиноко, к тому же еще эта проблема с весом. Как приятно слышать твой голос!
Находясь в госпитале, Эрнест прошел пятнадцать курсов электрошоковой терапии. Его выписали после Рождества, и он вернулся в Сан-Вэлли.
До лечения в клинике давление крови Эрнеста было 220/125, и у него была легкая форма сахарного диабета, что подтвердилось впоследствии. Он надеялся поддержать свой вес на уровне 175 фунтов с помощью диеты и упражнений. После выписки из клиники его кровяное давление стало значительно ниже. 15 февраля 1961 года последнее измерение показало 138/80, однако анализы в клинике показали, что у Эрнеста, вероятно, развивается гемохроматоз, очень редкое заболевание, которое может привести к отказу различных органов.
В марте у Эрнеста снова было подавленное настроение. В один из апрельских дней в квартире Харви Брейта в Нью-Иорке была устроена бурная вечеринка. Там были Джордж Плимптон, записавший интервью с Эрнестом, опубликованное в «Париж ревью», А.Е. Хочнер, экранизировавший некоторые рассказы и книги Эрнеста для телевидения. Был также Джордж Браун, партнер Эрнеста по боксу и старинный друг. Они дозвонились до Эрнеста, и каждый по очереди говорил с ним, стараясь приободрить. Но речь Эрнеста была с перерывами и, очевидно, давалась ему через силу. Потом было сильное расхождение во мнениях относительно его голоса. Один заявлял, что Эрнест чувствует себя прекрасно. Другие считали его голос просто ужасным.
Скоро после этого Эрнест вернулся в клинику Майо. Он зарегистрировался под своим именем и прошел еще десять курсов электрошоковой терапии. Некоторое время он казался более оживленным, менее замкнутым и подавленным. Он писал спокойные, приятные, полные здравого смысла письма, показывая осведомленность в политических и домашних делах. Часто он купался в бассейне.
Его выписали в последнюю неделю июня. Тогда его вес составлял всего 155 фунтов. Мэри позвонила Джорджу Брауну в Нью-Иорк, попросив его приехать и отвезти их в Сан-Вэлли. Был арендован новый «бьюик», и поездка на запад заняла пять дней. Дневная езда часто прерывалась сразу после полудня для легкого обеда, приготовленного Мэри. Эрнест ел без особого аппетита. Он долго смотрел на дорогу. Его беспокоило достижение каждого намеченного пункта остановки. Он следил за заправкой горючим, состоянием покрышек, дорогой и постоянно отмечал проделанный путь на карте.
Когда они в итоге достигли Кетчума, Эрнест выглядел более спокойным. Вечером в субботу Джордж, Мэри и Эрнест поехали в город и заказали ужин в гостинице «Кристиания». Ели молча, и казалось, что Эрнест поглощен своими мыслями. Он потерял столько веса, что был похож на тростинку. Таким запомнили его некоторые из присутствующих.
Он сильно переживал смерть своих друзей – Гарри Купера и Джорджа Вандербилта. Вспоминается письмо, которое он написал более сорока лет назад нашим родителям. Эрнест написал семье в 1918 году после ранения, сказав, что смерть очень простая вещь, он смотрел ей в лицо и поэтому знает. По его словам, несомненно лучше умереть в период счастливой юности, уйдя из жизни яркой вспышкой, чем иметь старое, изношенное тело и разбитые иллюзии.
А затем произошло то, что назвали «невероятным несчастным случаем», завершившим карьеру самого великого американского писателя века.
На следующее утро около семи он совершил последний хороший поступок в своей жизни. Как самурай, чувствующий себя обесчещенным словом или деянием другого, Эрнест понял, что его собственное тело предало его. Чтобы оно не предавало его дальше, он, за свою жизнь давший такому множеству живых существ то, что он однажды охарактеризовал как подарок смерти, зарядил свое любимое ружье, поставил его прикладом на пол в фойе, наклонился вперед и нашел способ спустить взведенный курок.
