9 июня 1972 г. под эгидой двух президентов – Мариана Нгуаби (Конго-Браззавиль, называвшееся в то время Народной Республикой Конго) и Мобуту (Конго-Леопольдвиль, переименованное в Заир). Вскоре после этого, в августе, делегация СКССАА посетила НРК. Тот факт, что в ее состав был включен П. Н. Евсюков, показывает, что эта поездка была связана не столько с этой страной, сколько с Анголой, и примечательно, что в беседах с делегацией конголезские представители говорили о поддержке освободительной борьбы в Анголе, но при этом по существу не делали различия между двумя движениями. Создавалось впечатление, что они хотели бы избавиться от опасности, связанной с пребыванием МПЛА на своей территории и использованием ее как базы для операций против португальцев в Кабинде[73].
Делегация пришла к выводу, что идея о достижении единства между двумя организациями – МПЛА и ФНЛА – приобретала конкретные формы, хотя обе стороны имели различные интересы. В принципе, Нето и Роберто, так же как и лидеры их «базовых стран» Нгуаби и Мобуту, уже пришли к соглашению, но еще «никто не знал», какую форму эта идея примет – фронта, объединенного командования или координационного совета. Мобуту настаивал на том, чтобы штаб-квартира МПЛА была переведена в Киншасу, ставя это условием для использования этим движением заирской территории. Делегация обратила также внимание на разногласия в рядах МПЛА, на то, что некоторые видные деятели движения, в частности Марио де Андраде, дистанцировали себя от его руководства[74].
В конце сентября того же года Москву посетил Пашкуаль Лувуалу, член руководства МПЛА, возглавлявший связанную с ним профсоюзную организацию УНТА[75]. В беседе в Комитете солидарности он говорил о том, что ожидавшееся «единство действий» двух движений не должно «изменить отношение к МПЛА и оказываемую движению материальную, моральную и политическую поддержку»[76]. Он настаивал на том, что друзья МПЛА не должны признавать ФНЛА даже после ожидавшегося соглашения, и, несмотря на его уверения, что «Холден Роберто никого не представляет»[77], было очевидно, что руководство МПЛА опасалось, что лидер ФНЛА попытается получить помощь от «братских [для МПЛА] стран»[78].
В этот период делегации МПЛА были направлены в ряд стран с трудной, если вообще выполнимой миссией: по словам Лувуалу, ведя переговоры с ФНЛА, руководство МПЛА одновременно стремилось, как странно это ни покажется, «подготовить признание МПЛА как единственного представителя борющегося народа Анголы»[79].
Когда А. С. Дзасохов[80] спросил Лувуалу, следует ли Москве по-прежнему проводить политику изоляции Холдена Роберто, как это было сделано, в частности, на состоявшейся в январе 1969 г. в Хартуме международной конференции по Югу Африки, или пойти на компромисс, чтобы «помочь МПЛА в его усилиях» по достижению единства, тот ответил, что «друзья не должны идти на компромисс. Холден потерял доверие не только народа, но даже своего окружения». Сохранение прежнего отношения Москвы к нему заставит лидера ФНЛА «пойти на уступки». Лувуалу объяснил также, что альянс с Роберто был условием присутствия МПЛА на территории Заира и довольно оптимистично выразил надежду на то, что именно МПЛА «будет в центре альянса»[81].
Дзасохов заверил Лувуалу, что Москва будет «ориентироваться на действия МПЛА». Подчеркнув, что каждая организация должна сама определять свою позицию на международной арене, в частности, по отношению к социал-демократам и Пекину, он, тем не менее, упомянул, что на состоявшейся в январе 1972 г. конференции ОСНАА МПЛА распространило «тысячи» брошюр о визите Нето в Китай, «как если бы МПЛА живет только за счет связей с Пекином»… Ответ Лувуалу был вряд ли убедительным: «Это было сделано, потому что информация о связях с другими странами была еще не готова»[82].
В течение ряда лет другой «чувствительной точкой» в беседах советских представителей с МПЛА было постоянное откладывание сроков проведения съезда, причем первого в истории организации. Кому-то это может показаться странным, но именно Москва (якобы «тоталитарная», «авторитарная» и т. п.) регулярно поднимала этот вопрос, в то время как Нето и его сторонники не торопились с созывом съезда. По словам Лувуалу, соответствующая комиссия продолжала свою работу, и съезд будет созван, «как только это станет возможным»[83].
Вслед за этим в конце декабря на празднование 50-й годовщины СССР в Москву прибыл Флориберт «Спартакус» Монимамбо, в то время член Политико-военного координационного комитета МПЛА и один из высших командиров. В беседах в Москве он подчеркивал, что, несмотря на подписание незадолго до этого, 12 декабря, соглашения с ФНЛА, МПЛА остается лидером национально-освободительного движения в Анголе. Он стремился убедить нас, что удалось остановить наступление португальских войск на Восточном фронте, которое имело в основном «психологический характер» и привело к потоку беженцев из Анголы в соседние Замбию и Заир[84].
Представляется, однако, что он преуменьшал негативные последствия этого наступления. В Замбию вынуждены были отступить и значительное число вооруженных отрядов МПЛА[85]. В любом случае Монимамбо хорошо знал практические проблемы, стоявшие перед его движением, и глубоко анализировал их. Например, грузовики не могли пройти более как на 100 км внутрь страны, и требовалось еще 2–3 недели, чтобы с помощью носильщиков доставить грузы в районы боевых операций[86]. Он подчеркнул также, что португальские власти усилили свою пропаганду, стремятся подкупать местных африканских вождей, распространяют листовки, в которых изображаются руководители МПЛА, живущие якобы «в роскоши», и страдания народа.
В то время как радио МПЛА могло вести передачи только 15 минут из Браззавиля и 20 минут из Лусаки (к тому же не в лучшее время), португальцы вещали 24 часа в сутки[87].
Монимамбо также информировал нас, что проведение съезда МПЛА планировалось в 1973 г., и рассказал о кампании «реажусти-менто» – реорганизации, проводившейся в рядах организации. Эта кампания началась по инициативе Нето вскоре после возвращения из Китая после учебы группы военных командиров, в том числе будущего начальника Генерального штаба Анголы «Шиету» (Жоао Луиш Нето). Она проходила в обстановке растущих разногласий в рядах МПЛА, во многом вызванных осложнением ситуации после португальского контрнаступления. Очевидно, под влиянием происходившего в Китае, эти командиры выдвинули лозунги, что все должно исходить от народа («Народ – исходный пункт, и народ – конечный пункт борьбы»), что движение должно учиться у народа, слушать его, и что все должны идти на фронт (а не оставаться в соседних странах)[88]. Эта кампания привела к снятию со своих постов ряда руководящих фигур в МПЛА.
