Как всегда, стремясь упредить противника, генерал Юденич решил внезапно перейти в наступление на Эрзерумском направлении, нанести решительное поражение 3-й турецкой армии и занять ее главные позиции по обе стороны от селения Кеприкей с его единственным мостом через реку Аракс.
Правда, теперь в Тифлисе уже не было графа Воронцова-Дашкова. На его место прибыл из Ставки (после решения Государя принять на себя Верховное командование) Великий Князь Николай Николаевич. Он предоставил Юденичу полную самостоятельность, и все же перед началом каждой операции требовалось испрашивать его разрешения.
В совершенной тайне подготовив наступление, генерал Юденич отдал приказ о его начале 29 декабря 1915 г. Первым атаковал 2-й Туркестанский корпус генерала М.А. Пржевальского. Его части с трудом овладели оборонительным узлом турок на горе Гей-даг. А в ночь на 30 декабря главные силы 1-го Кавказского корпуса начали наступление на Кеприкейские позиции противника. Здесь разыгрались ожесточенные бои.
Стремясь удержать Азанкейское плато, по которому шел кратчайший путь к Эрзеруму, турки, неся огромные потери, израсходовали все резервы. Этого и ждал генерал Юденич. Он бросил ударную группу генерала Воробьева с 4-й Кавказской стрелковой дивизией, усиленной 263-м Гунибским полком, в прорыв по труднодоступной горной местности в районе местечка Меслагат, где противник не ожидал наступления. Выйдя во фланг и тыл 11-го турецкого армейского корпуса, ударная группа обратила в бегство турецкую армию по всему фронту. Кеприкейские позиции были заняты. Таким образом была достигнута задуманная оперативная цель — разбить 3-ю турецкую армию до подхода победоносно настроенных турецких дивизий с Галлиполийского полуострова. Юденич удостоился довольно редкой награды — ордена Александра Невского с мечами.
Уничтожив значительную часть живой силы противника и, как пишет генерал Масловский, «наблюдая высокий моральный подъем войск»{~14~}, Юденич принял дерзновенное решение: использовать сложившуюся благоприятную обстановку для штурма Эрзерума. Он следовал завету Суворова — преследовать противника до конца, доводить победу до совершенства.
Но армия истратила в Азанкейском сражении почти весь свой боезапас, и генерал Юденич обратился с просьбой к Великому Князю Николаю Николаевичу взять необходимые патроны и снаряды из неприкосновенного запаса Карской крепости. И получил отказ. Великий князь не только отклонил это ходатайство, но категорически приказал немедленно прекратить дальнейшие действия и отвести войска на Кеприкейские позиции, где зимовать и устраиваться{~15~}.
Как и во время Сарыкамышской операции, генерал Юденич настаивал на своем решении. 8 января 1916 г. он послал на разведку своих ближайших сотрудников — начальника оперативного отделения полковника Масловкого и помощника начальника разведывательного отделения подполковника Штейфона. Те, при опросе пленных, сразу заметили, насколько в силу поражения перемешаны на фронте турецкие части и, выехав вперед к знаменитой Деве-Бойнской позиции, прикрывающей Эрзерум, обратили внимание на то, что подступы к ключевому форту Чобан-деде не были еще заняты турками.
Решив не выполнять поручения о выборе позиций на Кеприкей, оба офицера по своей инициативе вернулись немедленно в штаб и доложили свои данные об обстановке, указав также на высокое боевое настроение войск. Генерал Юденич, как пишет генерал Масловский, «инстинктом, присущим только крупному полководцу... сразу схватил всю сущность неповторимой дважды столь благоприятной для нас обстановки и понял, что наступила самая решительная в течении войны минута, которая больше никогда не повторится»{~16~}.
Он немедленно связался по телефону с начальником штаба армии генералом Болховитиновым и приказал ему доложить Главнокомандующему, Великому Князю Николаю Николаевичу свою настоятельную просьбу отменить приказ об отводе армии на Кеприкейские позиции и разрешить ему штурмовать Эрзерум. Как свидетельствует генерал Масловский, присутствовавший при этих телефонных переговорах, генерал Юденич предупредил, что он будет ждать ответа у аппарата. Великий Князь снова отказал и потребовал исполнить его первоначальный приказ. Только после новой настойчивой просьбы, переданной через генерала Болховитинова, Великий Князь, вероятно понимая, что Юденич скорее подаст в отставку, чем уступит, дал разрешение с грозящим условием: в случае неудачи вся ответственность падет на генерала Юденича. Так в вопросе о штурме Эрзерума генерал Юденич настоял на своем решении.
Правда, через несколько дней в штаб Юденича прибыл из Тифлиса состоявший при Великом Князе бывший начальник Генерального штаба генерал Ф.Ф. Палицын и со свойственными ему обстоятельностью и эрудицией стал доказывать письменно и устно невозможность взятия штурмом, без длительной подготовки, такую мощную укрепленную твердыню, какой является Эрзерум. Позже, в эмиграции, в письме адмиралу В.К. Пилкину от 4 июня 1921 г., Юденич писал про генерала Палицына: «Он и на Кавказе, когда я шел на Эрзерум, докладывал Великому Князю о невозможности зимней кампании на Кавказе, а мне присылал записки с подробным анализом обстановки карандашом и мелко написанные, я их не читал, передавал своему нач[альнику] штаба, который их тоже не читал и в свою очередь передавал кому-то»{~17~}.
Путь к Эрзеруму преграждал Девебойнский горный массив высотой свыше 2000 метров. На нем располагалось 11 мощных фортов с тяжелой артиллерией, построенных еще английскими инженерами во время и после Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. На юге обход Девебойнской позиции прикрывала группа фортов, построенных немцами. Генерал Юденич решил сосредоточить свою лучшую 39-ю пехотную дивизию на северном фланге Девебойнской позиции, предварительно заняв Кара-Базар, откуда открывались подступы к форту Чобан-деде. Он сам в середине января в сопровождении своего полевого штаба осмотрел позиции у Деве-Бойны.
После длительной подготовки и прибытия тяжелой артиллерии из крепости Каре генерал Юденич назначил штурм на 29 января 1916 г. То, что на Эрзерумском направлении перед началом наступления было сосредоточено больше 80% войск из состава Кавказской армии и что другие участки фронта были оголены, было без сомнения рискованным. Но как истинный полководец, «рискобоязнью» он не страдал. Юденич рассчитывал на доблесть войск, ту доблесть, которая должна была обеспечить ему максимальный темп операции и внезапность, не позволявшую турецкому командованию подготовить и организовать контрудар на других, до предела ослабленных участках русского фронта.
