Таким образом, в шестнадцать лет, с вынужденного согласия матери, Тарантино бросил школу с условием, что найдет работу. (“Я хотела, чтобы он понял, что жизнь без образования — не сплошной праздник”.) Правда, предполагалось, что он возобновит учебу и попытается пойти в колледж, Тарантино, типично для себя, обрел первое рабочее место в качестве билетера в одном из кинозалов в Торренсе, где крутили порно.
“Однажды он разыграл и обманул свою мать, — смеется Конни. — Он спросил: “Можно я пойду работать билетером в кинотеатр?” И я ответила: “Можно”. Мне даже в голову не пришло спросить, что это за кинотеатр. Я и представить себе не могла, чтобы это был кинотеатр, где показывали порно: и вообразить нельзя, что туда могли взять на работу мальчишку. Я узнала об этом, когда нашла коробок из-под спичек, на котором было написано: “Игривая кошечка”. Он все еще был подростком. Но он видел то, что он видел. Это был момент, когда птичка вылетела из клетки”. “Большинство подростков думают: “Классно, я в порнокинотеатре!” — говорит Тарантино. — Но мне не нравились порнофильмы. Мне нравилось настоящее кино, а не это — противное и дешевое”.
Где-то в это же время Тарантино начал посещать классы актерского мастерства Джеймса Беста. Бест, Тарантино всегда готов это подчеркнуть, был звездой фильмов Сэма Фуллера “Запрещено” и “Шоковый коридор”. Однако он был больше известен как Роскоу Пи Колтрейн, шериф из телесериала “Короли риска”. Философия Беста была проста. В городке, в котором актер мог найти работу только на телевидении, нечего было даже пытаться учиться настоящему актерскому мастерству или особенностям метода актерского ремесла. Так как для того чтобы получить работу, нужно было лишь быстро пройти всевозможные пробы: все мастерство заключалось в том, чтобы естественно держаться перед камерой.
“Чтобы выполнить эту работу, нужно быть потрясающим актером. Нужно быть естественным. Чертовски естественным. Если ты не потрясающий актер — ты плохой актер, а плохая игра — это полное дерьмо в этой работе”. Так говорит Холдэвэй (Рэнди Брук) Ньювендайку (Тим Ротт) в “Бешеных псах”, пытаясь научить его мастерству рассказывать анекдоты в стиле наркокурьера. Есть и другие намеки на эти занятия актерским мастерством: “Причина в том, что я не хочу попасть в тюрьму”, — говорит Эллиот Блитцер в “Настоящей любви”. “Давайте проникнем в душу персонажа”, — говорит Джулс Винсенту в “Криминальном чтиве”. “Назови мне главных героев”, — требует Волк. Сцена из “Настоящей любви”, в которой Дик Ричи Майкла Рапопорта пробуется на роль в “Возвращении Ти Джея Хукера”, возможно, лучше всего отражает особый тип цехового менталитета, существующий в низших эшелонах Голливуда, то есть в том мире, где обретался в то время Тарантино.
РЕЙВЕНКРОФТ(ассистент по найму актеров):
В этой сцене вы оба в машине, а Бил Шэтнер висит на капоте. То, что вы хотите сделать, — это скинуть его оттуда. (Берет копию сценария.) Как только будете готовы, о'кей?
ДИК (читая и изображая, что ведет машину):
Я — Марта… Я веду машину… Я еду в машине… О'кей. Откуда он, черт возьми, взялся?
РЕЙВЕНКРОФТ(вяло глядя в сценарий):
Не знаю, просто появился… возник, как по волшебству.
ДИК(читая сценарий):
Слушай, не сиди просто так. Пристрели его! Достань его!
РЕЙВЕНКРОФТ (она кладет сценарий и улыбается Дику):
Спасибо, мистер Ричи. Я потрясена. Вы замечательный актер.
Однако обучение актерскому мастерству ни к чему не привело. Достаточно одного взгляда на обычный снимок, на котором ему восемнадцать: нескладный угловатый хулиган в головной повязке, кожаной куртке и с серьгой в ухе, чтобы понять, что он ничем не выделялся среди тех, кто пытался пустить пыль в глаза. Дерзкой попыткой стать заметным было то, что он написал в анкете, будто сыграл роль второго плана в фильме Жан-Люка Годара “Король Лир” (в главных ролях Вуди Аллен и Молли Рингуольд), и не только потому, что это производило впечатление, но и потому, что ни один режиссер не смог бы этого проверить. Хотя его фамилия даже попала в несколько известных каталогов, он почти наверняка не снимался в этом фильме. Но, несмотря и на этот дерзкий шаг, роли не посыпались на него из рога изобилия.
“Это достаточно странно, но я больше занимался театральной работой, нежели чем-то другим, — объясняет он. — Я никак не мог найти работу. По правде говоря, единственная законная работа, которую я получил, была роль в “Золотых девочках”. Это была единственная работа, которую я вообще получил. Я играл роль двойника Элвиса. Это был очень важный момент, но это была лишь эпизодическая роль. Я был одним из девяти парней, и мы должны были спеть песню. Это даже не была песня Элвиса, это была гавайская свадебная песня Дона Хо. Все остальные двойники Элвиса были в комбинезонах в стиле Лас-Вегаса. Но я был в своей собственной одежде, потому что я был похож на молодого Элвиса. Я был Элвисом-деревенщиной. Я был настоящим Элвисом, все остальные — Элвисами после того, как он раскрутился”.
Сценарист Крейг Хейменн был другом и соратником Тарантино в те далекие дни. Они встретились в январе 1981 года в театральном центре Джеймса Беста. Тоже не сделав собственной карьеры в актерской профессии, Хейменн был вынужден реализовывать свой талант в малобюджетных фильмах ужасов. “Мы очень быстро набили на этом руку, потому что оба пересмотрели уйму фильмов. Я просто был уверен, что Квентин — потрясающий актер, лучший актер, я не мог не уважать его талант”. Хейменн на самом деле прав в своих похвалах Тарантино как актеру. “Я бросил студию раньше, чем он, — продолжает он. — Они меня вышвырнули. Это не было для меня в новинку, меня часто вышвыривали из театральных студий, я сам часто создавал проблемы. Насколько я знаю, Квентин тоже создавал проблемы. Все дело в преподавателях. Через некоторое время для них начинаешь разыгрывать этюды, как будто они гуру. Я думаю, Квентину гуру не нравятся. У нас возникли настоящие проблемы, и он ушел из студии почти сразу после того, как вышибли меня. Пока мы были в студии, я не знаю, насколько серьезно воспринимали Квентина, но я-то воспринимал его всерьез. Как бы то ни было, мы стали хорошими друзьями. Вместе мы смотрели кучу фильмов. Он познакомил меня с китайским кинематографом, итальянскими фильмами ужасов, и мы решили в один прекрасный день, что хотим снять фильм. Нам пришла в голову идея, мы ее обсудили, написали короткий сценарий на 33 страницах и закончили тем, что назвали фильм “День рождения моего лучшего друга”. Затем мы добавили к нему еще пару сцен, сняли его за пять тысяч баксов и получили почти готовый фильм”.
