— Когда вы серьезно занялись ракетами?
— О полете к звездам люди мечтали во все века. Китайцы в незапамятные времена запускали пороховые ракеты. Космических прожектеров у нас, немцев, всегда хватало. Я еще в двадцать девятом чуть не взорвал себя пороховой «хлопушкой». Опель, наш Форд, пытался приспособить ракету к автомобилю, мечтал о ракетоплане. Всерьез мы приступили к работе над ракетами в тридцать втором году. Было это на полигоне Кюммерсдорфе, в двадцати пяти километрах от Берлина. Там впервые запустили мы ракету на жидком топливе. Помню, как взмыла она над елками и соснами, за которыми мы прятались. Наш первенец походил с виду на грушу и был сделан из серебристо-серого алюминия. Уже тогда мы пробовали разные смеси жидкого кислорода и семидесятипроцентного этилового спирта. Я работал тогда с инженером Риделем, великим ракетным энтузиастом. Кстати, подобно мне, он отказался от лестного предложения СС-рейхсфюрера нацепить эсэсовские руны и фуражку с мертвой головой. За это он поплатился не свободой, как я, а головой, попав в «таинственную» автомобильную катастрофу. Какая-то бешено мчавшаяся встречная машина пошла вдруг на таран, прямо в лоб на автомобиль Риделя. «Таинственная» машина умчалась в неизвестность, полиция почему-то прекратила следствие. Все кануло в гиммлеровский «мрак и туман»…
— Так вы говорите, что заправляли ракету жидким кислородом?..
— …и этиловым спиртом. Ридель командовал запуском, а Браун поджигал смесь особой бензиновой зажигалкой на длинной ручке. Ему было тогда около двадцати, и все звали его Студентом… Помню, как он кичился тем, что Брауны стали богемскими баронами еще в конце семнадцатого века, владели замком, некогда принадлежавшим тевтонскому рыцарскому ордену. Когда этот сынок рейхсминистра приезжает в подземный завод, я стараюсь не попасть ему на глаза. Впрочем, он никогда не смотрит людям в лицо. Зато старшим по званию этот великогерманский барон умеет нравиться. К нашему шефу — генералу Дорнбергеру, этот сынок министра и члена правления Рейхсбанка, сразу вошел в доверие.
Надо сказать, что он с огромной энергией восполнял пробелы в своем образовании. Как губка, впитывал каждое слово Риделя. Уже тогда мне казалось, что к своим звездам он пройдет, если надо, по трупам. Он безусловно причастен к аресту своего учителя — ракетчика Рудольфа Небеля, которого упрятали в концлагерь за связь с евреем Эйнштейном… В СС он вступил еще в тридцать третьем. Везло ему поразительно; он всегда каким-то чудом уходил от опасности. Раз доктор Вамке и двое его помощников взорвались, испытывая смесь перекиси водорода и спирта. Но Брауна и не поцарапало…
— Когда вы начали работать над «Фау-2»?
— Название «Фау-2» — это выдумка доктора Геббельса. «Фау» — первая буква слова «Фергельтунгс-ваффе»…
«Оружие возмездия», — мысленно перевел Старшой.
— А цифра 2 привязывает наши ракеты к самолетам-снарядам «Фау-1», к которым наш институт не имел никакого отношения. Мы же назвали наши управляемые на расстоянии баллистические жидкостные ракеты «агрегатами» — от «А-1» до «А-4». Последний из них и назвали «Фау-2» наши пропагандисты.
— Но мы отклоняемся!.. — нетерпеливо произнес Старшой.
— Когда Гитлер пришел к власти, — продолжал доктор Лейтер, — я сразу почувствовал, что новое правительство поддержит работу над ракетами. Только об этом я тогда и думал и радовался новому размаху. И со мной трагически радовались даже мои знакомые евреи — инженеры и ученые нашей военно-инженерной службы, такие же слепцы, как и я. Мы не замечали зверств Гитлера в Германии, не сознавали, что куем этому ироду страшное оружие. Увы, мы жили только нашей работой, как живет одной работой осел, с завязанными глазами крутящий мельницу. А дела у нас шли неплохо. Уже в конце тридцать четвертого мы запустили с острова в Северном море две первые «А-2» на высоту около двух километров. Генерал Вернер фон Фрич, тогдашний командующий сухопутными войсками, стал нашим патроном. Но в тридцать восьмом Гиммлер и Гейдрих разыграли новый акт в драматической борьбе за контроль над вооруженными силами: они добились смещения Фрича, ложно обвинив генерала в противоестественной симпатии к юношам. Нового патрона мы нашли в лице генерала Кессельринга, шефа самолетостроения, подполковника фон Рихтгофена, племянника первого аса кайзера барона фон Рихтгофена. Эти влиятельные покровители и обеспечили строительство ракетно-испытательной базы в Пенемюнде. Место для базы подобрал Браун. Из соображений секретности Браун и выбрал почти необитаемый мыс острова Узедом, где бродили в лесах померанские олени да плескались в лесных озерах дикие лебеди. В тридцать шестом году мы построили базу, провели к ней ветку железной дороги. Боюсь, что гестапо прочесало все деревни в округе и бросило за решетку неблагонадежных. Но об этом я тогда не думал…
…Через три дня, шагая со Старшим в строю по дороге на подземный завод, Седой взволнованно прошептал:
— По решению нашего комитета вы и еще одиннадцать подпольщиков сегодня же уедете из «Доры»! Фон Браун срочно отправляет партию ракет в Пекемюнде. С эшелоном поедет команда кацетников для использования их на этой ракетной базе. С помощью блокшрайбера, писаря-поляка, нам удалось просунуть в эту команду двенадцать наших людей… Действуйте смотря по обстоятельствам!.. Прежде всего постарайтесь связаться с организованным подпольем, если оно имеется у них там, а нет — с надежными людьми. Мир должен знать тайну «Доры» и Нордхаузена. Люди должны знать о преступлениях Брауна и его банды. Тогда и умереть можно спокойно…
Вот уже два месяца жил человек № 15654, в прошлом капитан Владлен Новиков, заместитель флаг-штурмана гвардейской истребительной дивизии, а ныне член подпольного комитета концлагеря, одной-единственной надеждой. И с каждым днем все больше таяла эта надежда. Таяла вместе с силами человека № 15654. А кроме него, никто из подпольщиков не мог привести в исполнение дерзкий план, предложенный самим Новиковым. По утрам он просыпался со страхом: не слишком ли он ослаб за ночь, не заболел ли? Если бы речь шла о спасении только его жизни, он бы уже, наверное, давно отказался от своего плана. Но как он мог подвести товарищей по подполью, которые вот уже три недели, подкармливая его, отрезали кусочки от своих хлебных паек!
В то утро, 6 ноября 1944 года, человеку под номером 15654 на редкость повезло. Сразу после скудного завтрака на рассвете — эрзац-кофе и пайка формового армейского хлеба — всю команду посадили на огромный тупоносый «бюссинг» и повезли на северо-запад по бетонке, проложенной вдоль тупиковой железнодорожной ветки в сосновом бору. Новиков уже давно знал, что к юго-востоку тянется «малоинтересная» половина острова и запретной зоны Пенемюнде с деревнями Зиновиц и Кемпин, паромом у Вольгаста, подковообразными дюнами и согнутыми ветром соснами. Но сразу за кирпичными казармами у деревни Трассенхайде начиналась «интересная» часть зоны.
