После Орла был Гомель, потом Кальвария и узилища Германии. Кальвария – тихое литовское местечко, чье название у католиков означает Голгофа – место, где Спаситель принял смертные муки. В мае 1943 года в Кальварии в лагере для пленных советских офицеров Павло Загребельный пройдет через децимацию – казнь каждого десятого. За нападение на охранника лагеря комендант со своей свитой явился на плац и приказал выстроить двести-триста пленных.
Строй замер, никто не смалодушничал, не дрогнул, не стал перескакивать с места на место. Вдоль шеренги пробегал зондерфюрер с тремя автоматчиками и взмахом короткого стека оканчивал счет на каждом десятом. Его хватали, передавали другой тройке, вооруженных «шмайсерами» головорезов из зондер-команды, и они тут же расстреливали красноармейцев в упор. Загребельный услышит «зэкс», «зибен», поймет, что он восьмой и его товарищ, лейтенант Сорока, родом тоже с Украины, с Одещины, девятый. Имени десятого они не знали. Его лицо Загребельный будет помнить вечно – как образ самого родного человека.
В плену Павло выменяет за несколько дневных паек хлеба словарь, едва не погибнет от голода, но на базе школьных азов овладеет немецким. На немецком однажды примет вызов вражеского майора. Тот предложил заключенным словесную дуэль офицеров двух держав. Выиграет советский офицер, ответит без запинки на пять каверзных вопросов – получит двадцать пачек сигарет. На весь барак хватит! Проиграет советский офицер – получит двадцать суток карцера. Для конца жизни более чем достаточно. Загребельный победил. Привожу вопросы. Ответы – в «Думе о невмирущем». Какое наибольшее число можно написать с помощью двух цифр? Какое море не имеет берегов? Где все двери и окна дома будут выходить на юг? Кто написал «Эдду»? Где похоронили сердце Кутузова?
В «Думе о невмирущем» есть эпизод о спасении Семена Баренбойма. В действительности в мае 1943 года новым соседом Загребельного по нарам в шталаге «IX А» оказался маленький чернявый пленный. Познакомились. Тот представился: «Илья Майданский, старший техник-лейтенант химслужбы». Загребельный его «покрестил» в донского казака Кондрата Майданникова из «Поднятой целины» Михаила Шолохова (1905—1984) и дал наказ в комендатуре так регистрироваться. Они почти до конца плена были вместе. В 60-х жена Майданского, преподаватель литературы, услышала фамилию писателя Павла Загребельного по радио. Они встретились. Всегда сдержанный, спокойный Илья Майданский не смог сдержать слез.
«Никогда не завидовал талантливым людям, а любил их, и когда однажды меня спросили: «Что такое счастье?» – ответил: «Счастье измеряется количеством умных и талантливых людей, которых человек встретил в своей жизни», – признается Загребельный. – В этом смысле мне всегда везло. Даже в фашистском концлагере! Я, восемнадцатилетний парень, был в окружении образованных людей: майоров, полковников, генералов. Даже то, как вели себя эти люди, стало для меня большой жизненной школой».
Весной 1945 года Загребельный бежит из плена и становится бойцом отряда французских партизан, «маки». С приходом войск США он попал на несколько дней в Париж и вернулся в северо-рейнский регион Германии, где с апреля по ноябрь 1945 года служил офицером связи при советской военной миссии в британской оккупационной зоне и при 1-й армии США. Романы «Европа, 45» (1957), «Европа. Запад» (1961), раздел «Охота за хлястиками» из «Тысячелетнего Николая» дополняют приведенные скупые факты.
В ноябре 1945 года с наградной грамотой из рук генерал-лейтенанта К. Телегина, друга маршала К. Жукова, и наградным оружием Павло Загребельный возвращается. Этот именной «вальтер» с вишневой рукояткой аукнется ему не только на допросах у бдительных чекистов зимой 1948 года, но и в наветах записных смердяковых после его смерти.
Павло поначалу вернулся не домой, а в расположение войсковой части 32085. Точнее, в красный, так называемый фильтрационный концлагерь. Страницы о нем один раз проскочили цензуру в 1964 году и восстановлены в 2008 году в романе «Зло».
В январе 1946 года Загребельного освобождают. Формально демобилизуют «по болезни». Врачи решили, что Павло – с хронически больными после плена легкими – не жилец. В родном селе он ищет работу. Редактор районной газеты, дядько Дмитро боится взять корректором родного племянника Павла. Отказ аргументирует: «Был в плену – значит, изменник Родины».
«Четыре года по колена в крови, из собственных тел выстраивали ужасающую пирамиду, завершая ее хищным пятигранником Победы, изнемогая, карабкались по скользким отлогим плоскостям выше, выше, выше, «к окончательной…», – обращается Загребельный к 1945 году в романе «Юлия…», – а тогда все враз обсыпались с нее, как листва с деревьев, и упали к подножью вместе с осколками, сами будто осколки, ничто, прах и пепел, великие воины – и маленькие люди, бессмертные победители – всего лишь жалкие винтики. Нужно было все начинать заново». В июне 1945 года Верховный главнокомандующий в тосте на приеме после Парада Победы провозгласит: «За винтиков, за десятки миллионов простых скромных людей»
Как стать автором бестселлеров. Краткий курс в 11 лет. 1946—1957
Чтобы стать писателем, как говорит пример Загребельного, необходимо обзавестись жизненным опытом. А еще – учиться. После того как родной дядя отказал племяннику даже в работе корректором, демобилизованный лейтенант становится в Солошино колхозным бухгалтером. Дело было незнакомое, но его успокоили, что все верно сосчитает счетовод Нюся. Он отправил заявление в Днепропетровский университет. Отличник, фронтовик, участник боевых действий мог поступать без вступительных экзаменов. Загребельный получил письмо-извещение, размноженное на гектографе, о зачислении на первый курс и предписание иметь ложку, миску, полотенце.
2 сентября 1946 года первокурсник Загребельный зашел в аудиторию № 54 филологического факультета Днепропетровского университета. Там он увидел впервые Эллу Михайловну Щербань. Она стояла в белом платье, держась за спинку стула.
Почему 2 сентября? 1 сентября выпало на воскресенье. Почему останавливаюсь на цифрах? Загребельный всерьез изучал нумерологию. Элла Михайловна родилась 29 января 1929 года. 29-й сонет Шекспира – любимый сонет Загребельного. Павло Загребельный почитал магию чисел. Роман «Европа, 45» имеет 38 разделов, «Зной» – 44 раздела, «Зло» – 57, «Диво» – 22, «Разгон» – 40, «Львиное сердце» – 77. «Я, Богдан» первоначально состоял из 40 разделов, но два из них советская власть запретила.
Загребельный признавался, что факультет выбрал исключительно по незнанию: «Слово «филология» перевел как «любовь к науке». Хотелось просто чему-то учиться, а оказался в самой гуще будущих поэтов и поэтесс. Представьте: 120 человек ходят по коридорам и бормочут стихи. Мне показалось, что я попал в сумасшедший дом. Там я узнал, что филология – это совсем не то, что думал, а любовь к слову. Но учился лучше всех, университет окончил с отличием».
