Иван Акимович улыбнулся и продолжал:
- Метелев плавал на подводной лодке "Тюлень" здесь, на Черном море. Он участвовал в героическом походе "Тюленя" в 1916 году, когда лодка захватила в плен турецкий вспомогательный крейсер "Родосто"...
- Я слышал об этом, но подробности мне неизвестны. Вы, очевидно, знаете о них. Расскажите, пожалуйста.
- Короче говоря, дело было примерно так: подводная лодка "Тюлень" находилась на боевой позиции у Босфора. В момент встречи с "Родосто" она из-за технической неисправности не могла погрузиться под воду, а в надводном положении, ты знаешь, подводная лодка, особенно в то время, представляла собой беспомощную коробку.
- Да, "Родосто" имел смешанную немецко-турецкую команду: офицеры были немецкие, а рядовой состав - турки. Корабль был вооружен двумя четырехдюймовыми и двумя 75-миллиметровыми орудиями, а "Тюлень" имел лишь две 45-миллиметровые пушчонки.
- Верно. Таким образом, силы были слишком неравны. Подводники, правда, могли уклониться от боя, но они решили вступить в единоборство с врагом, и артиллерийская дуэль началась. Наводчик Ефим Метелев отлично знал свое дело. Первые же снаряды "Тюленя" попали в цель...
- Неужели?..
- Вот тебе и "неужели", - хлопнул меня по плечу Иван Акимович. - Именно он, наш дядя Ефим, наводил орудие на "Родосто". Вскоре на вспомогательном крейсере начался пожар. Противник прекратил огонь. Командир лодки капитан-лейтенант Китицын видел в бинокль, как на корабле началась какая-то беготня. Как впоследствии стало известно, это немцы бегали за бросившими свои орудия турками, стремясь заставить их продолжать бой с подводной лодкой. Но офицерам не удалось "воодушевить" своих подчиненных. Последующие удачные попадания в цель русских снарядов решили судьбу боя. "Родосто" вынужден был поднять белый флаг и сдаться подводникам.
- Молодцы подводники! Ну а дальше что?..
- Дальше все, как положено. На "Родосто" было послано несколько подводников, которые доставили на "Тюлень" офицеров, а кораблю приказали следовать в Севастополь. Подводная лодка шла сзади и держала наготове свою пушку.
- Откуда вы все это знаете? Ведь дядя Ефим так скуп на рассказы о себе.
- А узнал я это случайно. Довелось мне однажды побывать в Военно-морском архиве, и там я видел отчет командира "Тюленя" об этом походе. Мне запомнилась фамилия Метелева. А позже кое-что удалось узнать и от него. Не сказал бы я, что Ефим Ефимович скуп на разговоры. Он охотно рассказал мне все. Но с особым удовольствием рассказал он о встрече командира "Родосто" - немецкого офицера Бергмана - с Китицыным.
- Интересно, что это была за встреча?..
- Первый вопрос, который немец задал Китицыну, был: "Сколько у вас, господин капитан-лейтенант, осталось снарядов для ваших пушек?" Китицын приказал Метелеву доставить оставшийся на корабле артиллерийский боеприпас и показать пленному офицеру. И когда Метелев притащил на руках единственный невыпущенный снаряд, с Бергманом случилось нечто вроде эпилептического припадка. Он долго бил себя в грудь, что-то бессвязно бормотал и нещадно ругал турок за трусость, измену, невежество и тому подобное.
- Вот это молодцы, - снова не удержался я.
- Так что дядя Метелев, брат, побольше, чем мы с тобой, нюхал пороху и подводное дело знает не хуже нас. Кроме того, он смотрит на все глазами умудренного опытом старого большевика и с первого взгляда видит то, что нам с тобой, быть может, вообще трудно понять...
- Товарищ старший лейтенант, вас вызывает командир корабля, он в центральном посту! - доложил влетевший в отсек Пересыпкин.
Вербовского я увидел за штурманским столом. Он еще и еще раз анализировал различные варианты упущенных возможностей атаковать конвой противника.
- Товарищ старший лейтенант, обойдите все отсеки, опросите офицеров и старшин, выясните, какие ошибки были допущены во время... атаки, внимательно изучите их, - не поворачиваясь ко мне, приказал Вербовский, - и примите меры, чтобы эти ошибки больше не повторялись... Людей, которые вели себя примерно, надо поощрить.
- Есть! Разрешите исполнять?
- Идите выполняйте, но не торопитесь с выводами. Важно, чтобы первый опыт неудачного боя послужил полезным уроком на будущее.
- Пойдем вместе, - сказал Иван Акимович, оказавшийся рядом со мной, командир правильно говорит: иногда неудача в бою может научить не хуже успеха.
Долго в тот день мы с комиссаром ходили по боевым постам и командным пунктам корабля. Вскоре мы провели совещание офицерского состава подводной лодки.
Ошибки, повлекшие за собой срыв атаки, были тщательно изучены не только непосредственными виновниками, но и всеми остальными товарищами. Несмотря на то, что боевая задача в целом не была решена успешно, командир счел возможным поощрить подводников, отлично выполнявших свои обязанности.
Оставшиеся дни пребывания на позиции не принесли ничего нового. Мы больше не встретились с вражескими транспортами и кораблями. "Камбала" должна была возвращаться в базу.
В дни войны у подводников сложилась традиция, согласно которой лодку, возвращавшуюся из боевого похода с победой, встречал весь личный состав соединения, независимо от того, в какое время суток она входила в базу. Нам такая торжественная встреча не полагалась. Нас должен был встретить лишь командир дивизиона. Однако в базе нас ждал сюрприз. Лишь только мы показались в бухте, как нас засыпали поздравлениями с береговых постов наблюдения. На кораблях выстроились ряды матросов, старшин, офицеров. На многочисленных мачтах взвились флажки-сигналы с поздравлением.
- Что это? - вырвалось у Вербовского.
- Вероятно, недоразумение, - спокойно ответил Станкеев.
- На всех кораблях и постах позывные "Зубатки"! - внес ясность доклад сигнальщика.
- Поднять наши позывные! - скомандовал Вербовский сигнальщикам.
На всех кораблях, словно по единой команде, сигналы были спущены, но взамен их немедленно взвились новые флажные сочетания, адресованные уже нам: "Поздравляем с благополучным возвращением, желаем успехов!".
Мы ошвартовались у небольшого пирса, рядом с плавбазой "Нева". На носовую надстройку "Камбалы" поднялся командир дивизиона капитан второго ранга Успенский, умный, опытный моряк. Он принял доклад Вербовского, пожал ему руку и поздравил с благополучным возвращением из похода. И, хотя он не сделал никакого намека на нашу неудачу, мы отлично понимали свое положение. В то утро все, казалось, говорило нам о невыполненном перед Родиной долге.
- Прошу выстроить весь экипаж на верхней палубе! - приказал комдив, пожимая руки всем, кто оказался на носовой надстройке лодки.
После обычных приветствий Успенский сообщил подводникам о том, что с минуты на минуту ожидается прибытие доблестной подводной лодки нашего соединения "Зубатки", которая потопила итальянский танкер и немецкий транспорт с войсками и вооружением.
