— Ну а как же, вы говорите, проглатывают титулы?
— «Присутствовали такие-то: С.А. такой-то, И.В. такой-то и господин Голицын». Это я читал.
— И, очевидно, это должно что-нибудь обозначать, потому что иначе и про других сказали бы «господин». Но что это должно обозначать?.. Не понимаю…
— Много на земле непонятного… Смотрите, звезды зажигаются.
— «И светла адмиралтейская игла».
— Не хочется уходить…
— А что я еще хотел у вас спросить: почему это Волконский так с Далькрозом носится?
— Потому что Волконский — паук, прицепившийся к орлу.
— Ну уж это извините.
— А что, не паук?
— Этого не знаю. А только Далькроз, я думаю, не орел.
— Ах вы!.. Было однажды интервью с одним из актеров Михайловского театра; оно кончалось так: «Vivrons, ver-rons» [5], - сказали мы симпатичному артисту.
— Вольный перевод?
— Скорее, перевод с вольностями.
— Так что — орел?.. Вы никогда не спорите, когда заходит речь о Далькрозе.
— Никогда.
— Не убеждаете.
— Никогда.
— Не обижаетесь.
— Никогда.
— Не сердитесь.
— Никогда.
— Не осуждаете.
— Я жалею.
— А когда смеются?
— Еще больше жалею.
— А когда всполошенная стыдливость кричит о поругании благопристойности?
— О, тогда уж я окончательно молчу.
— Но вы думаете?
— И очень.
— Что же вы думаете?
— Что лучше руководствоваться звездами, чем пресмыкающимися.
— Уважаю.
— Спасибо…
— Вам не пора?
— Куда?
— Куда-нибудь.
— Никуда мне не пора.
— А мне пора.
— Куда?
— Куда-нибудь.
— Бегство из одиночества?
— Может быть, наоборот…
— Жажда одиночества?
— Не обижайтесь.
— Уважаю.
— Спасибо.
— Ну что же, до свиданья.
— До свиданья.
Павловка,
11 октября 1911
Слыхать мы не слыхали,
А только — говорят…
Мятлев
Модесту Ильичу Чайковскому
1. Ах, генерал! Какой приятный…
2. Графиня, здравствуйте!
1. Приятный сюрприз! Я не знала, что вы в Петербурге.
2. А я не знал, что у вас приемный день. Ну, приемный так приемный…
1. Да, это удобнее: всех зараз. С тех пор как мои внучки выезжают, Петербург стал так велик, я изнемогаю от количества людей и еще больше от количества слов. Выносить это каждый день я не в состоянии; каждый день слышать, что «сезон в нынешнем году будет очень короткий» и что «придворных балов в нынешнем году не будет», я-не-в-со-сто-я-нии.
2. И вы «взяли день»?
1. И я взяла вторники. Это день Неждановых-Стеклянцевых, а так как мы живем напротив…
2. Вы подумали о ваших ближних?
1. Скажите лучше, о моих дальних.
2. В переносном смысле?
1. О, нет, в самом прямом. В переносном смысле все одинаковы, кроме, конечно, нескольких милых исключений.
2. Этого вы могли бы не прибавлять.
1. Вы не сомневаетесь, не правда ли?
2. А разве я не знаю, что присутствующие — всегда исключение?
1. Особенно, когда так долго отсутствуют. Где вы были?
2. В Москве.
1. Вот как, а я думаю, в Биаррице.
2. Нет, я провел лето у себя в Крупенниках, а в Москве застрял по делам.
1. Значит, вы видели пьесу Толстого?
2. Даже два раза.
1. Скажите мне, для девушек ли это?
2. Позвольте, позвольте… Вы меня застаете врасплох… Я, признаюсь, об этом ни разу не подумал.
1. Старый холостяк!
2. Но, я думаю, Толстой всегда для девушек.
1. Генерал, милый генерал! Да вы никогда не читали «Крейцерову сонату»!
2. Читал, графиня, как же не читать.
1. Ну так у вас никогда дочерей не было!
2. Вот это скорее.
1. А я никак не могу добиться. Никто не может мне сказать, как будто все слово себе дали об этом не думать. А сама читать я положительно не имею минуты: Петербург стал так велик, с тех пор что…
2. Неужели же никто, как вы говорите, об этом не думает!
1. Да никто, уверяю вас. Я больше ничего не понимаю. Я понимаю, что можно не думать, но как можно забыть, вот чего я не понимаю.
2. Виноват, — что забыть?
1. Как может, например, человек, который отец, или та женщина, которая мать, забыть, что у него или у нее есть или были дочери. Вот чего я не понимаю.
2. Как вы сказали?
1. Я сказала, что не понимаю, как можно забыть, что есть или были дети.
2. Нет, вы выразились как-то про женщину, вы сказали…
1. Я сказала, что я не понимаю, как женщина, которая мать…
2. Вот, это тоже есть в «Трупе».
1. Ах, это есть?
2. Да, та женщина, которая мать…
1. Толстой всегда отлично понимает материнство. Но все-таки, пока я не… Ах, идет этот несносный Турусов!
2. Он у вас бывает?
1. Где же он не бывает! Где свечи ни зажгли, — все равно, бал или панихида, — он всегда первый… Как вы любезны, князь…
3. Я так был рад узнать, графиня, что у вас приемный день, а то вас никогда дома не бывает… Генерал, здравствуйте; вы в Петербурге, — можно сказать, что сезон балетный начался. Ведь завтра «Жизель».
2. Ну что ж, «Жизель» так «Жизель». Графиня, будьте здоровы.
1. Вы меня покидаете?
2. У вас начинается съезд, а мой сезон, как вы слышали, начинается только завтра.
1. До свиданья, генерал, не забывайте…
3. Балетный сезон будет дольше, графиня, чем бальный, — в нынешнем году Пасха такая ранняя… Впрочем, кажется, ущерб небольшой — придворных балов, говорят, не будет…
1. Да, мои внучки прямо неутешны… для первого их сезона…
3. Моя дочь мне говорила; она познакомилась с ними на катке, она мне говорила, что они вместе горевали. Я так рад, что моя дочь дебютирует вместе с вашими внучками. Для одинокого отца, знаете, графиня, как трудно…
1. Ах, скажите мне, князь, вы знаете пьесу Толстого…
3. То есть я ее не видел… но…
1. Но вы знаете. Скажите мне, это для девушек?
3. О, да.
1. Кто вам сказал?
3. Моя дочь была.
1. Да разве… Ах, Мария Ивановна, как я рада!
4. Здравствуйте, милая графиня, привезла вам моих девочек.
1. Очень рада, надеюсь, что вы будете много веселиться… Вы знакомы? Князь Турусов.
3. Я имел честь быть представленным Марии Ивановне в прошлый раз у Неждановых-Стеклянцевых.
4. Как же… Я сейчас оттуда. Город и окраина!
3. А я сейчас туда. Графиня, имею честь… Мария Ивановна…
1. До свиданья, князь.
4. Какой несносный.
1. Ах, какой несносный! И представьте, его дочь… Я думаю, вашим барышням веселее будет за чайным столом.
4. Ну разумеется. Марш в ту комнату.
