Обыденным явлением стали снайперская стрельба „пятиколонников“ с крыш домов по военнослужащим, сигнализация ракетами в ночное время при бомбежке франкистской авиацией советских судов, стоящих под разгрузкой в Картахене и Аликанте»[220].
В 1937 году Александр Орлов начал подготовку коминтерновцев по плану «Новый набор». Этот план предусматривал отбор и обучение диверсантов (50–100 человек, немцы, итальянцы и др.) из числа интербригадовцев. Предполагалось, что после обучения они будут нелегально переброшены в Германию, Италию и другие европейские страны, где станут частью глубоко законспирированного агентурного резерва. Их активное использование предусматривалось в случае войны СССР со странами, являвшимися членами Антикоминтерновского пакта (Германия, Япония, Италия). Однако в ноябре 1938 года этот план был свернут, поскольку многие из его организаторов и участников к тому времени числились «врагами народа».
А вот другой секретный проект Орлова по использованию членов интернациональных бригад в советской разведывательной деятельности был успешно реализован. Тщательно отобранные кандидаты проходили обучение на территории Испании в нелегальной разведывательной школе под условным названием «Строительство». Существование этой разведшколы 7-го отдела ГУГБ (или школы СГОН Я.И. Серебрянского?) тщательно скрывалось от испанских властей – в отличие от лагерей, где велось обучение партизан и диверсантов.
Правила конспирации были настолько строгими, что курсанты, дабы исключить установление их личности, были зарегистрированы в разведшколе только под номерами. Их настоящие имена были известны крайне ограниченному кругу людей. Все курсанты обеспечивались документами прикрытия, получаемыми из Москвы. После обучения лучшие из выпускников «Строительства» были признаны слишком ценными кадрами, чтобы продолжать воевать в Испании. Вместо этого их вывели через Францию в Западную Европу, а затем они, получив разведывательные задания, разъехались по всему миру.
Учебный план «Строительства» контролировался лично Орловым, который стал «крестным отцом» для многих агентов. Существование нелегальной разведывательной школы, организованной им в Испании, как и имена завербованных ранее в Европе и Америке агентов, были секретом, который Орлов тщательно скрывал от американцев после своего ухода на Запад.
Скажем, что в школе проходили подготовку Вильгельм Феллендорф и Альберт Хесслер – впоследствии они стали радистами берлинского отделения знаменитой «Красной капеллы». Выпускник школы американец Морис Коэн входил в агентурную сеть, которая помогла советской разведке получить в США секреты производства ядерного оружия.
Наум Эйтингон (Л.А. Наумов) также уделял большое внимание агентурной разведке в интересах республиканской армии. В частности, его людьми была проведена глубокая разведка тылов фашистских войск на арагонском фронте. Однако полученные данные не были использованы должным образом. Неожиданный контрудар республиканцев в сражении на реке Эбро в 1938 году задержал наступление войск Франко, но военное командование не сумело перевести тактический успех своих войск в успех оперативный.
Специалисты по диверсионным операциям из группы Серебрянского работали не только в Испании. Под руководством Волльвебера в Германии, Дании, Норвегии, Франции и Швеции действовало сетевое диверсионное подразделение СГОН («Лига Волльвебера»), срывавшее поставки вооружения и военной техники для франкистов. Костяк «Лиги…» составляли немцы, бельгийцы, датчане, поляки, французы и шведы, входившие в клубы Интернационала моряков. Сам Волльвебер постоянно перемещался между Антверпеном, Гамбургом, Копенгагеном и Марселем, руководя проведением операций.
Клубы Интернационала моряков были прекрасной базой и одновременно прикрытием для диверсантов. В специально оборудованных помещениях клубов были устроены тайные штаб-квартиры, в которых планировались диверсии, инструктировались боевики и связные, а в мастерских изготавливались фальшивые документы и самодельные взрывные устройства. Кроме того, клубы служили «почтовыми ящиками», через которые в различных направлениях передавалась разведывательная информация.
Конспирация в «Лиге Волльвебера» (как и в других резидентурах «Группы Яши») соблюдалась строжайшая. У каждого члена «Лиги…» было несколько псевдонимов, боевики действовали через связников, которые ничего не знали ни о Волльвебере, ни о его подчиненных. По всей Европе были разбросаны тщательно скрытые тайники со взрывчаткой и другими материалами, которые могли бы понадобиться в нужный момент. В переписке члены «Лиги…» пользовались специальным кодом, в котором слово «мясо» означало динамит, а слово «нож» – бомбу с часовым механизмом. О планируемой операции знал лишь один из помощников Волльвебера, который и отвечал за ее проведение. Легенды агентов и курьеров тщательно продумывались, чтобы при задержании достоверность сведений ни у кого не вызывала сомнений.
В «Лигу…» входили примерно двадцать хорошо подготовленных специалистов, изготовлявших и устанавливающих мины на транспортных судах, следовавших с военными грузами в Испанию. Только во Франции было заминировано семь кораблей, впоследствии затонувших открытом море. Каждое пятое судно, плывшее из Германии в Испанию, было потоплено.
К середине 1937 года Волльвебер стал лакомым кусочком немецких спецслужб. После обнаружения немецкими спецслужбами минной лаборатории в Гамбурге ему с большинством членов немецкой группы удалось уйти в Норвегию.
«По пути [весной 1938 г.]… я проверил работу сети наших нелегалов в Норвегии, в задачу которых входила подготовка диверсий на морских судах Германии и Японии, базировавшихся в Европе и используемых для поставок оружия и сырья режиму Франко в Испании. Возглавлял эту сеть Эрнст Волльвебер, известный мне в то время под кодовым именем Антон. Под его началом находилась, в частности, группа поляков, которые обладали опытом работы на шахтах со взрывчаткой. Эти люди ранее эмигрировали во Францию и Бельгию из-за безработицы в Польше, где мы и привлекли их к сотрудничеству для участия в диверсиях на случай войны. Мне было приказано провести проверку польских подрывников. Волльвебер почти не говорил по-польски, однако мой западноукраинский диалект был вполне достаточен для общения с нашими людьми. С группой из пяти польских агентов мы встретились в норвежском порту Берген. Я заслушал отчет об операции на польском грузовом судне „Стефан Баторий“, следовавшем в Испанию с партией стратегических материалов для Франко. До места своего назначения оно так и не дошло, затонув в Северном море после возникшего в его трюме пожара в результате взрыва подложенной нашими людьми бомбы.
