Но очень важно:
1. Длина сцены, которую играет Матамор, очень важна.
2. Очень важен снег, и пес, который воет по дороге.
Вообще думаю, что без этого многого нельзя было бы простить актеров, понять их жизнь. Показалось даже, что традицию трогательности жизни бродячих комедиантов надо прослеживать от «Капитана Фракасса». Так что эти сцены возможны лишь как натуралистические — и тогда они романтичны.
Было бы самым интересным играть все это подробно и натурально: и ужин, где важно, как едят, и дорогу, где важно, как едут. И встречу с Иолантой и разбойником. А смерть Матамора под снегом — принципиальна! Она — основа отношения и зрителя, и барона к этим героям.
Играть интереснее, конечно, Агостена — если по сценарию; если по роману — Матамора можно сделать, но не просто и опять надо сталкиваться со сценарием.
Агостен (во «Фракассе») — тоже комедиант: он, наверно, должен надевать парик, делать себя устрашающим. А потом, побежденный, будет разоблачен. История с чучелами — история довольно страшная. С ними можно «сражаться» (барон их протыкает шпагами, а они... «неубиваемы», тут есть от чего прийти в ужас). Надо бы сделать, что, если бы не барон, Агостен ограбил бы их. Надо пережить ужас, затем освобождение...
Перед смертью Матамора надо бы много похохотать. Вышучивать Матамора и... отсюда возникший крик: «Матамор! Мата-мор!»
Очень важным и сильным может быть то, каким умер и замерз Матамор. (Поза окоченевшего.)
Страшно важна параллель между Матамором и его превращением в «грозного» на подмостках и Агостена — и его превращения в «грозного» в лесу. Тут возникновение человеческой комедии как темы. Это важно для Готье-романтика, для всего — включая барона, осмысляющего эту историю.
Вообще в сценарии все выпрямлено, и это убивает вещь. Надо насытить историю параллелизмом действия: действует Меандр, спят дамы, считает оставшиеся громы Таран, спит Матамор, свернувшись калачиком, — рядом спит пес и слуга Квер.
Может быть, стоит рассказать все это сначала Лене, а потом и режиссеру в Киеве.
Надо бы вообще отказаться, это все не дает ничего. Матамора можно сыграть только в ансамбле. Разбойника играть более безопасно — он локален, больше зависит от самого себя.
30.08.84 г.
Завтра улетаю в ГДР. Не совсем понимаю — зачем. А может быть, и лучше? Были очень тяжелые, в чем-то прекрасные дни. 25-го великолепная премьера в Ленинграде. 26-го — в Риге.
Дали 1-ю категорию, кажется, не будут вычитать за пленку. Вот и кончено. Вот и победа. Вроде даже полная! (За «Черепаху» вычли 1200 р., а тут всего 400!)
Почему-то грустно от всего. Наказывать было совершенно не за что, но как не наказать: сделал две серии, а планировалась одна. Событий масса, каждое — на несколько страниц, а все слились.
Дозвонился Лене в Карлсбад, и голос хороший, и добра.
Еду, конечно, в страшном состоянии. Третью ночь не сплю. С сердцем нелады. Еще не собрался, а уже три ночи, а в 7.30 выезжать в аэропорт.
Позвонил Женя из Парижа — привез мне «Кукушку» и «8.1/2» — сбывается моя мечта — иметь дома любимые шедевры. (Герке покажу!)
13-14.09.84 г.
Завтра премьера в «России»!!
Была 05.09.84 г. — премьера в Ленинграде, в «Колизее» на Невском. Открывал премьеру Витоль, говорил слова (представлял меня) П. Кадочников. Выступал я, выступала Лена. Весь фильм — был накрыт стол, Ленинградская кинофикация праздновала нашу премьеру. После фильма мы с Леной вышли на сцену. Зал встал. Аплодировали долго. Стоя. Кричали «браво». Дарили цветы. Лена плакала. Я сказал несколько слов в конце — вечером в 12.00 уехали в Москву «Стрелой».
Была премьера уже в Риге, в разных клубах, в СЭВе и т.д. 15.09.84 г. — в Звездном городке, 17.09.84 г. — в Центральном детском театре.
Билеты в «России» идут хорошо, но в основном пока продан ходовой сеанс на 18.30 (продан до 26-го). Рекламы нет. Даже на «России», кроме белесой надписи, нет ни одного рисунка. На телевидении кто-то откомандовал ничего не объявлять. Что будет со зрителем? Копий на сегодня 366. Дали первую категорию, выплатили деньги.
Вычли только с меня 10%, а за пленку не вычли ни копейки.
На сегодня: рецензия в «Известиях», в «Учительской» (даже две), в «Автомобильной газете» и два абзаца в двух статьях в «Правде». Статья в Ленинградской «Авроре». Да еще в «Искусстве кино» в обзорной статье В. Толстых (говорили о фильме и на секретариате в Союзе).
Итак — этот день настал. Все-таки случилось! Чудо! Для полного счастья не хватает только количества копий.
Есть точка зрения, она высказывается многими, что картина не сделает самых больших сборов. Во-первых, фильм то, что называется «детский», подростковый, а эти фильмы достаточно ошельмованные. Во-вторых: у фильма совсем нет рекламы и, главное, рекламы по телевидению. В-третьих: фильм при всех случаях не ширпотребный. И выпуск его под всесоюзную премьеру Гостева «Европейская история» срывает нормальный прокат фильма «Чучело».
Может быть, все это и так. Но я все-таки верю в саму картину и больше верю в нашего зрителя. Картина сама постоит за себя, как не раз уже делала.
Давай! Родное мое «Чучело» — вывози! Давай, моя хорошая! Моя дорогая! Драгоценная!
Картина вышла одновременно с фильмом И. Гостева «Европейская история». Всесоюзная премьера - это значит 1200 копий, реклама по городам, на ТВ, радио и все сеансы в кинотеатрах. Внахлест вышла картина Э. Рязанова «Жестокий романс». Картина «Чучело» была под сильным ударом в прокате. Но она, «ласточка», как ее называл Быков, при печати в 450 копий (потом к 350 еще допечатали) собрала 17 млн зрителей. А если бы не было кое-где запретов (на Украине, в Башкирии и т.д.), собрала бы гораздо больше.
Нет радости в конце пути, В конце пути есть грусть, Как ни стремился ты дойти, И пусть сбылось все! Пусть!
Есть у концов всегда печаль, Хоть все и слава Богу, Но все-таки чего-то жаль... Скорей всего - дорогу!
14-15.09.84 г.
Премьера в кинотеатре «Россия» прошла прекрасно. Вначале показали кусочек из «Айболита-66»: «Я автор». Площанский начал, предоставил слово М. Ульянову. Миша говорил умно и страстно, в своей манере — картина сразу пошла от имени сильной позиции. Я представил группу, по ходу дал слово Никулину, Лене, Кристине, Железникову. Потом говорил, говорил, не успев подготовиться, — поэтому лучше. Хотя специально притушеванно. На сцене я подарил Кристине ее портрет. Все шло в ритме, единым духом.
Во время картины все пили, общались. Все было спокойно, семейно, просто, по-хорошему. Я сказал длинный тост, с характеристикой каждому — все слушали всерьез и тихо, несмотря на выпитое. Женя Маркович[132] долго извинялся, подарил мне два чудных эскиза. Все писали друг другу на память на буклетах надписи, как школьники перед разлукой...
