«Одной из его сильных сторон было то, что его недооценивали».
Хорст Тельчик, советник Коля
«Наш выходец из Пфальца охотно играет роль патриарха Он заботится о своих, но это не означает, что все обязаны поступать так, как он захочет».
Вольфганг Шойбле, председатель ХДС
«“Феномен Коля” характерен еще и тем, что его друзья постоянно должны бороться».
Бернхард Фогель, премьер-министр ГДР
«Он может охватить широким взглядом все причинно-следственные связи, детали он не любит и предпочитает, чтобы ими занимались узкие специалисты».
Лотар де Мезьер, последний премьер-министр ГДР
«Коль — сильный, верный своим принципам руководитель, который заслужил уважение Соединенных Штатов Америки».
Джордж Буш, бывший президент США
«Он хороший друг, и он не изменился с тех пор, как Германия пережила этот исторический переворот».
Фелипе Гонсалес, бывший премьер-министр Испании
«Человек, которым я восхищаюсь больше всего, — это Гельмут Коль. Он настоящий государственный деятель, которому удалось в короткое время объединить страну и сыграть фундаментальную роль в европейской политике».
Флавио Котти, бывший президент Швейцарии
«Коль не нуждается в идеологии, он — нечто само собой разумеющееся. Этим он отличается от своих предшественников. Они олицетворяли собой программы, традиции, те или иные ценности и были в основном канцлерами “для” ФРГ. Коль — это первый канцлер “самой” ФРГ».
Жан Филипп Реемтсма, писатель, филантроп
«Конрад Аденауэр перевернулся бы в гробу, если бы увидел своего внука за работой».
Оскар Лафонтен, председатель СДПГ
«Он только теперь постепенно понял значение экономии. Спустя 14 лет на посту. Очень вовремя».
Гельмут Шмидт
«Его решающая ошибка заключалась в том, что он не подвел итог самостоятельно».
Ганс-Йохен Фогель, бывший председатель СДПГ
«При всех его успехах, перед которыми я, вне всякого сомнения, преклоняюсь, Коль истощен, как и его правительство. Его нельзя в этом упрекать. Но в случае необходимости упрекнуть его можно в том, что он не распознал этого прежде и не оставил место для молодежи в своей собственной партии».
Герхард Шрёдер, федеральный канцлер
«Мой муж — бегун на длинные политические дистанции».
Ханнелоре Коль
«Он не боится никого и ничего».
Хильдегард Гетри, сестра Коля
«Он человек, лишенный пустословия. Он может найти подход к любому, умеет взять необходимую интонацию».
Траудль Херрхауэен, супруга убитого банковского управляющего Альфреда Херрхаузена
«Называть Коля человеком единения я считаю несправедливым. Даже через 10 лет после единения из-за процесса, который сформировал Коль, Германия все еще зовется: разъединенная отчизна».
Ганс Модров, бывший премьер-министр ГДР
В воскресенье 26 ноября 1989 года в маленьком местечке в Пфальце вершилась история. Ее инструментом была передвижная пишущая машинка, которая когда-то давно послужила получению докторской степени. Местом заговора был домик в Оггерсхайме под Людвигсхафеном, тихое и уютное пристанище шестого федерального канцлера. Супруга канцлера Ханнелоре проворно печатала на машинке план, который вскоре должен был взбудоражить весь мир. У таинственного опуса было десять важных пунктов. Уже накануне двое духовных лиц дали ему свое благословение, это были братья Рамштеттер, они уже не раз помогали канцлеру словом и делом в качестве его духовников и советчиков. Ради безопасности канцлер и на этот раз прибегнул к своему любимому рабочему инструменту — телефону.
Отстраненный от власти бывший министр обороны Руперт Штольц был нужен сейчас как специалист в области права. Речь шла о таких формулировках, как «федерация» и «конфедерация», чрезвычайно актуальных для внутреннего устройства Германии. Программа из десяти пунктов прямо не преследовала целью вызвать новозаветные ассоциации, но советник канцлера Хорст Тельчик знал, что это число неизменно производит впечатление на публику. Именно он приложил руку к наброску. План должен был оставаться тайной вплоть до официального объявления в парламенте. Даже вице-канцлер и министр иностранных дел Ганс-Дитрих Геншер не должны были знать о нем. Круг посвященных был очень узким.
Программа из десяти пунктов Гельмута Коля, его план пути к единству Германии, прочитанная им перед бундестагом 28 ноября 1989 года, достигла цели. Теперь канцлер мог чувствовать себя снова на гребне волны, он снова был хозяином положения, а еще несколько месяцев назад казалось, что удача ускользает у него из рук.
Эта инициатива отметила два поворотных момента: она совершенно определенно была отчетливой цезурой на пути к немецкому единению. Она же представляла собой важную веху в карьере канцлера. Единство и сила стали с этих пор неразрывной парой в жизни Гельмута Коля. Теперь можно было натянуть лук потуже и признать возрождение «канцлерской демократии». Благодаря поразительному плану, считают политологи, Коль шагнул от «демократии одобрения», ограниченной постоянными перестраховками, к господству канцлерской власти. Возможно, наступал такой период, когда историю опять писали в основном «мужи», а не политические «структуры». И конечно же перемена на Востоке была обусловлена и системой за железным занавесом.
Двенадцать напряженных месяцев между сороковой годовщиной ГДР и днем объединения Германии были периодом смены двух эпох, вдохновленной канцлером и вдохновившей его продолжать свою деятельность. Переменой, которая зародилась на вершине двугосударственного устройства — через 40 лет после его установления и, в конце концов, разлилась по горизонту немецкого единства. В начале была темнота первых «сумерек канцлера», в конце — зенит карьеры Гельмута Коля. С этих пор никто уже больше не отнимет у него право называться «канцлером единства».
В этом волнительном и волнующем периоде сконцентрированы все аспекты, которые направляли политическую карьеру жителя Пфальца: высоты и глубины, сильные и слабые стороны, успех и поражение, похвалы и упреки. Также, как и его понимание власти, его стиль правления и точка зрения на собственную партию.
