На последнем совещании заговорщиков решено начать с поднятая восстания Ново-Николаевске и Иркутске, причем они будут поддержаны чехами и польскими войсками, а затем произвести переворот во Владивостоке. Считают, что этого будет достаточно, чтобы задушить Омскую власть.
Данные о заговоре и о деятельности Гайды были заявлены генералу Жанену, который заявил, что за Владивостокских чехов он не ручается, а что касается Иркутска, то он послал генералу Сыровому телеграмму с подтверждением приказа президента Массарика, воспрещающего чехам вмешиваться в русские внутренние дела.
Одновременно с переворотом решено открыть во Владивостоке Земско-Городской Собор, члены которого уже намечены и частью уже выехали во Владивосток. Эсеровские главари движения усердно стараются привлечь к себе симпатии союзников, указывая, что все движение совершается по воле народа, восстающего против Колчака и реакционеров; особенно сильно обрабатывают они американцев и Владивостокское американское начальство, всегда враждебное по отношению к Омскому режиму.
Слепенькие эсерчики усердно работают на пользу Ленину со товарищи; они воображают, что, свалив Омск, они сделаются властью.
Трудно понять поведете союзников; они держат в Омске своих представителей и оказывают нам помощь; во всем, что касается необходимости изменить общий курс правительства, они молчат, как убитые, называя это невмешательством во внутренние дела. И в то же время во Владивостоке их представители имеют сношения с теми, которые собираются на днях сковырнуть этот самый Омск. По неволе начинаешь думать, не правы ли те скептики, которые уверяют, что всей Европе нужны расчленение и обессиление России, и что никто там и не думает желать, чтобы вновь на политическом горизонте появилась могущественная и реформированная Россия. С точки зрения чести и совести это чудовищно, но говорят, что в трезвой политике властвуют только эгоизм и расчет.
Я не могу защищать Омскую власть; ее деятельность за 10 месяцев ее существования принесла только вред и разруху; но всякий насильственный переворот будет сейчас только на руку большевикам, ибо эсеровское правительство, попав ко власти при такой обстановке, не удержится и десяти недель и будет слопано большевиками без всякого труда.
Очевидно приближается время бурных потрясений. Только громовый успех на фронте может отсрочить нависшую уже катастрофу; судьба очередного часа России в руках Иванова-Ринова.
Союзники, очевидно, нас уже взвесили и начинают понемногу нас бросать; отъезды на восток Высоких Комиссаров очень знаменательны: очевидно, им следует оказаться не в Омске, если произойдут какие-нибудь события. Сведения о настроении чехов внушают серьезную тревогу.
В отношениях союзников все больше и больше прорезываются демократические симпатии, а мы - неизвестно только почему - считаемся на положении черных реакционеров (очевидно, вся грязь Читы, Хабаровска и атаманщины легла и на очень дряблый, бессистемный, болтающийся, но отнюдь не реакционный Омск).
Назвать Адмирала реакционером было бы подлостью; что касается состава Совета Министров, то при всем отрицательном отношении к результатам его деятельности, не могу назвать его даже относительно реакционным; огромное большинство министров настроены весьма прогрессивно, но, конечно, не по большевистски и левоэсеровски; они очень хотят, чтобы все недостатки прошлого были устранены, но, к сожалению, не умеют этого сделать и барахтаются в море нежизненных проектов, не своевременных, запоздалых, кургузых и половинчатых поправок. У Председателя нет никакого курса и государственный корабль беспомощно несется по бурному течению текущей жизни; поднимется опасная скала справа - мы мечемся к левому берегу; появится опасность слева - мы бросаемся вправо, но все это не в смысле убежденной реакции, а только в отношении применения средств.
Даже теперешний хозяин положения - казачья конференция, в составе большинства ее членов, не может быть названа реакционной, несмотря на то, что по казачьей солидарности она держит как бы руку Семенова; ее лидеры понимают, что полный возврат к старому невозможен и это определенно видно в их союзе с Гос. Эк. Совещанием и в принятой ими программе.
Никакой переворот положения не изменит; нужна крутая перемена в практической работе правительства, в его составе, в систематичности работы, в приближении к населению и его нуждам.
Поднял вопрос о необходимости немедленно начать эвакуацию чехов на Владивосток и дальше, а, если можно, то и на Чан Чунь и Дайрен для посадки там на срочно, не останавливаясь перед расходами, нанятые пароходы; мне ответили, что это недопустимо, так как имеются самые непреложные сведения о том, что чехи горят желанием оказать нам активную помощь и что уже посланы весьма надежные и компетентные среди чехов лица для того, чтобы выработать необходимое соглашение. Поистине здравый смысл нас совсем покинул.
Слушал рассказы офицеров Ставки о том, как Дитерихс почти что силой захватил тыловой поезд генерала Вержбицкого, и о тех запасах всякого добра и снабжения, которые там оказались, выслушал почти анекдотический по своей внешности и ужасный по своей правде и внутреннему значению рассказ о том, как во время описи контролем имущества этого поезда, находившийся при этом поезде священник, совершенно пьяненький, все время упрашивал комиссию прекратить опись: "подумайте только, сколько труда и работ положено на все это Его Превосходительством, а Вы все собираетесь разгромить"... так приставал к контролеру словоохотливый батюшка...
13 сентября.
Был в Ставке; оказалось, что там ничего не знают про Владивостокский заговор; очевидно, вся деятельность контрразведки ушла на выдумывание несуществующих заговоров, на сбор сплетен и на разную мелочь.
Вечером получил из Ставки очень неумело и, очевидно, задним числом и очевидно наспех сфабрикованное донесение по поводу Владивостокских сведений; очевидно, контрразведка пытается спасти лицо и показать свою осведомленность, но выполнила это так что белые нитки вылезли из всех швов.
Харбин срочно донес, что получены достоверные, не внушающие ни малейшего сомнения сведения, что у Семенова, ездившего недавно в Мукден, состоялось соглашение с Чжан Изо-лином на тему о создании независимых Маньчжурии и Монголо-Бурятии с самодержавием Чжана в Маньчжурии и Григория I (по моему III, считая Отрепьева и Распутина) в Монголии.
Считают, что рождено это в японских головах и будет проведено под японским флагом.
Для Японии будет чрезвычайно выгодно иметь своих верных и многообязанных ставленников в столь важных военных и экономических районах Азиатского Материка; кроме того, это очень серьезное расчленение колоссального китайского дракона и большая гарантия от будущих китайских неприятностей.
