Её папа начал оставлять на моём автоответчике сообщения с угрозами, особенно после того, как брошенный ею парень сказал ему, что у меня СПИД. Но Джэйми была бесстрашна, и мы начали обдумывать и планировать её приезд в Лос.-А. Во-первых, я позвонил её отцу и убедил его, что у меня не было СПИДа. Во-вторых, я же не съем их дочь. Я также умаслил её маму, и они разрешили ей приехать ко мне в гости.
Я почти ничего не помню из её первого приезда, кроме того, как заезжал за ней, а она выходила из номера отеля в ботинках на очень высокой платформе. Я думал: “Ого, мне определённо повезло быть здесь”. Мы отлично веселились, и между нами сразу завязались непринуждённые отношения. Тем Рождеством мы по, уже ставшей обязательной, традиции поехали в Мичиган, Джэйми тут же нашла общий язык с моей мамой. Затем мы отправились в Пенсильванию, и я познакомился с её родителями. Я волновался, но всё прошло довольно гладко. Я отлично поладил с её мамой, она была милой и любящей, классическая мама. Да и с её папой у меня не было никаких проблем. Оказалось, что он был истинным меломаном. У него были бесконечные стопки пластинок ду-уап и ритм'н'блюза середины 40х. Он ставил их, а Джэйми подпевала им и танцевала на кухне.
В январе 1994 было пять с половиной лет с тех пор, как я не употреблял наркотики и даже не думал о том, чтобы снова начать. Я пошёл к дантисту на Беверли Хиллс, чтобы удалить зуб мудрости. За прошедшие пять с половиной лет я был у многих докторов и многих дантистов, всем им я говорил стандартную фразу: “У меня аллергия на наркотические вещества. Чтобы вам не пришлось со мной делать, используйте только местный наркоз или какие-нибудь ненаркотические субстанции”.
Дантист решил, что операцию может пройти под местным наркозом, я сел в кресло и мне вкололи новокаин. Доктор начал вынимать зуб, но вдруг в середине процесса, он сказал мне, что зуб держался очень прочно, и нужно было его вырезать. Чтобы сделать это, он должен был вколоть мне вещества, содержащие наркотики. Я пробыл в кресле уже час, поэтому согласился. Он вонзил шприц мне в руку и вколол жидкий валиум. Вещество пошло по моей руке, вверх по горлу, в мою голову, и меня накрыло золотым облаком эйфории. Я почувствовал себя под таким кайфом первый раз за последние пять с половиной лет. Мне было так хорошо, мой разум был затуманен, это был уже не я, теперь это был безумный, оглушённый наркотиком парень.
Дантист вынул зуб, а я чувствовал себя тепло, уютно и просто замечательно, плавая на этом облаке и прислушиваясь к новому голосу в моей голове, который говорил: “Нам срочно нужно поддержать это состояние. Мы не отпустим эти ощущения”. А я отвечал ему: “Не беспокойся. Мы ведь в одной команде, брат”. Закончив операцию, дантист спросил меня, не чувствовал ли я боли. Я ответил, что мне было ужасно больно, и мне нужен был перкодан. Он был в замешательстве, но я настоял на том, что весь тот разговор о моей аллергии был ерундой, и мне был просто необходим перкодан.
Не успев даже выйти из здания, я уже съел целую горсть из двадцати пяти таблеток, и когда я пришёл домой, в бутылке осталось всего две. Теперь у меня была настоящая опиумная лихорадка. В тот момент я решил, что было отличной идеей поехать на окраину Лос.-А., чтобы купить немного героина и кокаина. Я даже не сомневался в своём решении, не вспоминая о своей чистоте и всём, что меня окружало. Я просто был под кайфом и хотел ещё большего кайфа, никакого осознания последствий, ничего, абсолютно ничего. Я поехал на свою старую точку, пересечение Бонни Бри и Шестого проспекта, где узнал, что привычные дозы хорошего кокаина вытеснила торговля смеси кокаина с крэком. Я мог достать только её. Но мне подходил и старый добрый героин Чёрная Смола, я знал, как с ним обращаться, поэтому пошёл в аптеку, чтобы купить шприцы, я проделал свой обычный трюк с диабетом. Но я забыл о том, что уже был узнаваемым человеком. Аптекарь посмотрел на меня и сказал: “О, мистер Кидис, я не знал, что у вас диабет”. Я ответил: “Да. Диабет. Это про меня”. На пути домой я остановился у магазина трубок на бульваре Сансет и купил большую забавную трубку, чтобы курить крэк. Там меня тоже узнали, но я сказал, что эта трубка просто подарок, с которым я шёл на вечеринку.
Я пришёл домой, но не нашёл у себя зажигалку, поэтому попробовал разогреть крэк спичками. Это была ужасная идея, потому что спички горели недостаточно долго, чтобы хорошо разогнать его. Так прошло двое суток, и я ещё раз съездил на окраину и достал немного кокаина в порошке. Я принял его и весь оставшийся героин, а потом вырубился, лёжа в своей постели, в которой до этого момента я всегда был чист.
Мой дом наполнился этой тёмной энергией, особенно ванная комната, которая была ужасно захламлена. Когда я проснулся, моей первой мыслью была: “Господи, пожалуйста, скажи мне, что это был кошмар”. Но тут же я понял, что вероятность этого составляла всего два процента. Я держался за это и говорил: “Брось, два процента, скажи, что это был сон, скажи, что ничего этого не было”. Я встал, меня трясло, и когда я заглянул в ванную, я был сражён. Как это могло произойти? Этого не было в моём сценарии. Парень, который собирался жить и умереть чистым испортил, к чертям собачим, свой рекорд воздержания. Я не знал, что делать; я был ошеломлён.
Теперь, когда монстр внутри меня проснулся, всё только началось. Одна часть меня хотела пойти за ним, другая настолько стыдилась того, что я сделал с собой, что я разобрал весь беспорядок и притворился, что всего этого не было. Но я чувствовал себя опустошённым, как будто я был сделан из пенополистирола. Вся моя сила ушла, мой мозг был пуст. Раньше, я бы пришёл к кому-нибудь из друзей и сказал: “Это произошло. Помоги мне провести сегодня первый день без наркотиков”. Мне нужно было избавиться от этого секрета и принять помощь, но я не мог этого сделать.
Конечно, я не сказал об этом никому из группы. Дела в ней шли хорошо, мы репетировали и пытались написать новый материал. Одним из способов наладить связь друг с другом было то, что каждый из нас купил новый Харли-Дэвидсон. Мы даже в шутку называли себя бандой мотоциклистов The Sensitives (Чувствительные).
У нас за плечами был хитовый альбом, звукозаписывающая компания была к нам благосклонна и могла потратить на нас деньги. В такой ситуации мы решили, то смена обстановки может помочь творческому процессу. Мы с Чэдом в разведывательных целях отправились на Гавайи и нашли прекрасную ферму на южной стороне Большого острова. Она простиралась на многие и многие акры, а её загон был полон белых лошадей. В главном доме была милая кухня и большая гостиная, где мы могли репетировать. На территории находились два или три гостевых дома, а также бассейн и теннисный корт. Со всех этих мест открывался великолепный вид на Тихий океан, а в трёх минутах езды можно было купить лучшую траву на всех Гавайях. Мы арендовали это место на месяц и доставили сюда свои мотоциклы. Это было довольно экстравагантно для парней, которые до этого несколько лет жили в небольших квартирных домах.
