Однако товарищ генерал в сложной ситуации борьбы за поразившую его в самое сердце даму умело ориентируется в схватке со слабаком штатским, которого связывают с героиней давнее знакомство. Генерал энергичен, напорист, будто осознавая, что наступил тот решающий час в его судьбе, когда пришла пора сдаваться женщине.
Не стоит предъявлять неоправданных претензий к легкой комедии, где все откровенно условно, почти сказочно, мило, сиюминутно – если иметь в виду долгую жизнь фильма. Впрочем, именно отсутствие авторских амбиций – ах, мы-де создали картину на века! – позволяет ей продолжать свое существование на телеэкране уже несколько лет.
Пореченков, как мужественный атлант, взваливает на свои плечи сюжетные взаимоотношения персонажей, с удовольствием участвует в нехитром розыгрыше, в который вовлечен ни о чем не подозревающий генерал своей заботливой мамой (по-настоящему комедийно, в унисон с Пореченковым, играет ее Ирина Скобцева). Его – актера – энергетика во многом и движет картину.
С той же подлинной комедийной легкостью в картине «Реальный папа» Пореченков играет здорового детину по прозвищу «Шило». Отбыв срок, профессиональный киллер Шило почти сразу оказывается отцом и, что куда хуже, матерью троих детей, из которых родной ему приходится только старшая дочь, девица во всех отношениях суперсовременная. Раскрашенная всеми красками, мягко говоря, полуодетая, изъясняющаяся на соответствующем сленге и откровенно презирающая своего папочку. Двое младших, глядя на старшую, разделяют ее непримиримую позицию, доводя Шило до бешенства, что только усугубляет и без того скандальную атмосферу в доме. Уйти нельзя – бывшая жена Шило, мать его дочери, попала в больницу, ей предстоит пробыть там довольно долго, и Шило вынужден обречь себя на несказанную муку общения с разнузданной детворой. Но поначалу растерянный от свалившейся на него горькой миссии новоявленный отец семейства мытьем и катаньем стремится установить нормальные отношения со своими непокорными чадами.
Кажется, что достаточно разные к тому времени свои роли Пореченков играл без особой внутренней ломки. Может быть, потому, что чаще всего он держит психологическую дистанцию между собой и своими героями, от чего, естественно, возникает стилевое различие. «У каждого человека своя судьба», – так ответил мне актер в ответ на этот комментарий. – И цель у каждого своя…»
Я бы дополнила: и своя интонация, разумеется, в широком – прямом и глубинном смысле слова. Такая впрямую найденная интонация часто приходит к Пореченкову сквозь жанровые линзы. Если говорить о глубине, то интонация для него некая многомерная концепция в трактовке персонажа, конечно, когда в руках актера соответствующая драматургия и он может опереться на контакт с режиссером. Пореченков не делит своих героев на «положительных» и «отрицательных». Туповатый Шило, возможно, на первых порах и вопреки своему желанию, не может бросить сумасбродную троицу детей на произвол судьбы. Он и сам не понимает, почему не уходит, почему таскается в детский сад, в школу, где на него обрушиваются сплошные неприятности и более того… Не может, потому что есть в нем жалость к одиноким ребятишкам, потому что пропадут они без него окончательно, потому что они маленькие и слабые, а он силен и щедр. Все у актера складывается в некую махину, в «Гора-человека», в котором постепенно пробуждаются естественные человеческие чувства, которых он прежде не испытывал. Он начинает уважать самого себя, что раньше было ему просто незнакомо.
Говорить о преображении было бы высокопарно и даже нелепо, применяя такие определения к симпатичной, простенькой комедии. Но в этом фильме актер ищет близкую ему тему открытия человеком самого себя, дотоле неведомого. Одна из лучших его сцен в «Реальной любви», когда он не может выполнить задания своих былых сотоварищей и убить человека. Как не мог до этого бросить детей…
И врага Виталия Баринова в «Ликвидации» Пореченков играет вопреки традициям нашего кино, он разрушает стену между героем и зрителем, а она могла бы встать, если бы режиссер и актер создали в картине образ матерого предателя, безжалостного убийцы, которому незнакомы любые другие чувства и импульсы.
Комментирует Михаил Пореченков:
– Многих удивляло, когда Сергей Урсуляк взял меня на эту роль. Вроде бы такого положительного «человека в форме». Но Сергей пытался найти во мне, достать то, что прежде во мне, актере, никто не видел. Хотя в театре я играл и играю совсем другие роли, нежели в кино.
– Кем прежде всего был для вас Виталий Баринов?
– Идейным борцом. И я его оправдывал.
…Видный, статный, можно сказать, этакий лощеный красавец, если позволено будет так назвать советского офицера времен нищего 1946 года в голодной послевоенной Одессе. Всегда подтянутый, атлетичный, на кителе всегда безупречный белый подворотничок… Сверкающие алмазным блеском сапоги… В руках ритуальный букет цветов, когда он отправляется на свидание с певицей Тоней (Полина Агуреева)… Да, об этом уже шла речь в начале очерка об актере. Но, вновь обращаясь к одной из лучших ролей Пореченкова, я вижу в нем яркого, сильного человека, из тех, кто всегда стремится до конца довести порученное ему дело. Не просто дело – а дело его жизни.
Где-то почти у самого финала Баринов бросает Давиду Гоцману (Владимир Машков), главному его врагу-другу, оппоненту, самому опасному противнику, несколько слов о своем прошлом. Из них ясно, что ненависть к советской системе, к узурпаторской власти коммунистов заложена в Баринове генетически. В нем огромный запас ненависти ко всему тому, что окружало его со дня рождения. Он жаждет мести за отнятое у него будущее, за постоянно подавляемую волю, за невозможность жить по своим личным законам. Желание мстить превратилось в идею фикс. Но редко случается – ас Бариновым так и случилось, чтобы при этом у человека остались еще и иные желания, осталась способность объективно оценить другого человека, каким бы антагонистом для него, Баринова, он ни оказался.
Фанатик-камикадзе, по сути своей, из тех, кто убивает властителей, заведомо зная, что может быть тут же, на месте разорван за это толпой, Баринов упорно стремится вершить свой суд, порой уступая собственным неожиданным эмоциям.
Вряд ли Виталий Баринов не осознает, что задуманная им акция, захват Одессы местными «лесными братьями», отряды которых все еще скрываются за пределами города, скорее всего закончится провалом. Хотя лесовики готовы к свержению советской власти. Умный, четко просчитывающий каждый свой ход Баринов понимает, что силы несоизмеримы. Противник силен, его поддержит местное население, измученное войной и оккупацией. К тому же еще жива эйфория, рожденная Победой над Германией. К тому же Баринов отлично знает цену милицейскому командиру Давиду Гоцману, недаром он так ловко втерся к нему в друзья. Гоцмана трудно обмануть, хотя это удается ему в течение довольно долгого времени. И все же мысль о разоблачении, осуществленном именно Гоцманом, гнездится в подсознании, заставляя убирать тех, кто может пролить свет на истинное лицо заместителя военного прокурора товарища Баринова. Остановиться же, уйти, исчезнуть, зажить нормальной жизнью – такие, как Баринов, идут до последнего…
