— Как вы сказали? Бычка? Но для кого, для чего?!
— Видите ли, у моего брата, колхозника, пала телка… Простудилась и откинула копыта… Ну, такое случается при нашем, русском, климате… Так вот, я хотел подарить брату телку или бычка… Если вы, конечно, дадите денег…
— Нет проблем! — едва не расхохотавшись, ответил Кайзвальтер, вытаскивая из кармана три тысячи долларов. — Хватит?
— Вполне! — поперхнувшись от волнения, ответил Попов.
«Мой Бог! — мысленно воскликнул Кайзвальтер, — мне бы
твои проблемы… Бычок, телка… А ведь передо мной — разведчик! Черт бы его подрал! Ладно, — успокоил себя Джордж, — отбросов нет — есть кадры! Все, баста!»
Завершая незапланированную встречу, Кайзвальтер, чтобы приободрить агента, пообещал ему увеличить единовременное вознаграждение и содействовать сближению с Гретой. Результаты не заставили себя ждать — от ГРЭЛСПАЙСА валом пошла сверхсекретная информация о направлениях деятельности ГРУ в Восточной Германии…
* * *Вернувшись в резидентуру, Кайзвальтер доложил шефу содержание беседы с ГРЭЛСПАЙСОМ. Упомянул и о бычке. Резидент, отхохотавшись и утерев слезы, заметил:
— Джордж, я вас поздравляю. Благодаря вашим стараниям, сотрудники ЦРУ теперь вместо виски начнут пить парное молоко! Уверен, что ни одна из дружественных нам разведок не может похвастаться наличием собственной коровы в советском колхозе!
Глава тринадцатая. ПОРТЯНКИ — СТРАТЕГИЧЕСКОЕ ОРУЖИЕ
В июне 1958 г. во время очередной явки Попов патетически объявил, что за корову, на которую ему ссудил деньги Кайзвальтер, он в знак благодарности готов отдать «телку» — молодую агентессу-нелегалку Таирову, которую ему поручили забросить в Нью-Йорк.
Согласно плану, Таирова должна была проживать в Нью-Йорке по американскому паспорту, принадлежавшему какой-то парикмахерше польского происхождения. Паспорт якобы был ею потерян во время посещения родных в Польше.
Руководство ЦРУ, рискуя поставить под удар свой источник информации — ГРЭЛСПАЙСА, — с большой неохотой предупредило американскую контрразведку, ФБР, о предстоящей засылке в США советской лазутчицы.
…Дальнейшие события подтвердили обоснованность опасений цэрэушников. В искреннем порыве как можно быстрее разоблачить советскую агентессу-нелегала ФБР окружило женщину такой бесцеремонной опекой, что она, почувствовав опасность разоблачения, немедленно воспользовалась запасным путем отхода и вернулась в СССР.
ГРУ тут же отозвало Попова из ГДР в Москву для выяснения причин неудачной заброски Таировой. Не без помощи своего покровителя генерала армии Ивана Серова, успевшего к тому времени с треском вылететь из кресла председателя КГБ и стать во главе Главного разведывательного управления Генштаба, Попов сумел оправдаться, обвинив в неудаче саму Таирову.
Формальных оснований для отстранения изменника от работы не было, но по инициативе начальника Второго главного управления КГБ генерал-лейтенанта Грибанова за границу Попова больше не выпустили, предоставили жилье в Твери и установили за ним бессрочное круглосуточное наружное наблюдение. Дабы подсластить пилюлю и убедить Попова, что он по-прежнему пользуется доверием, ему устроили псевдоповышение — присвоили звание полковника и назначили начальником хозяйственного управления ГРУ.
…С тех пор полковник Попов приступил к охране и обновлению особо секретного оружия Советской Армии — портянок…
Глава четырнадцатая. ВСТРЕЧИ «В ОДНО КАСАНИЕ»
Накануне отъезда Попова из Германии Кайзвальтер, предвидя, что отсутствие агента может затянуться на неопределенное время, познакомил его с сотрудником резидентуры в Москве Расселом Августом Ланжелли, который должен будет выполнять обязанности связника во время пребывания ГРЭЛСПАЙСА в Советском Союзе.
Кроме того, для приема радиосигналов Кайзвальтер вручил Попову приемник и дал прослушать магнитофонную запись сигналов, которые тот должен был принимать, находясь в Союзе. В инструкции говорилось:
«План на тот случай, если вы останетесь в Москве. Пишите тайнописью по адресу: семья Краббе, Шилъдов, ул. Франца Шмидта, 28. Отправитель Герхард Шмидт. В этом письме сообщите все данные о вашем положении и дальнейшие планы, а также когда вы будете готовы принимать наши радиопередачи. Радиоплан следующий. Передачи будут по первым и третьим субботам каждого месяца. Время передачи и волна указаны в таблице…»
В ходе знакомства Ланжелли и Попов договорились, что их встречи будут проходить в режиме «моменталки» — агент встречает связника в каком-нибудь многолюдном месте и в одно мгновение передает ему собранные материалы, взамен получая гонорар.
Это, по мнению Ланжелли, воспрепятствует «наружке» зафиксировать контакт — поди разберись, кого агент коснулся в толпе случайно, а кого преднамеренно. Кроме того, после передачи материалов «в одно касание» в людном месте им обоим будет легче затеряться и уйти от возможного «хвоста».
* * *Первая встреча с ГРЭЛСПАЙСОМ была проведена американцем в фойе гостиницы «Советская». Проведена виртуозно, действительно, «в одно касание».
В те годы при входе в гостиницу была установлена массивная крутящаяся дверь-карусель. Поделенная на четыре отсека, в каждом из которых мог уместиться только один человек, она беспрерывно вращалась против часовой стрелки.
…Ровно в 16.00 Попов неторопливо поднялся по ступенькам «Советской» и вошел в один из отсеков «карусели». Как только он оказался в фойе, Ланжелли, поджидавший агента внутри, сделал шаг ему навстречу и принял пакет. Не покидая «карусели», Попов через секунду вновь оказался на улице и спокойно двинулся к троллейбусной остановке. Со стороны могло показаться, что рассеянный полковник по ошибке заглянул в гостиницу. Полковник? Ну да! Ибо на конспиративные встречи Попов выходил только в военной форме и всегда в обусловленное место добирался на общественном транспорте — сказывался его крестьянский рационализм: плату за проезд с военнослужащих в форме кондуктора не брали…
Когда в одном месте, з одно и то же время оказываются два разведчика из противоборствующих спецслужб, «наружка» задается вопросом: а не играют ли они, как два тапера за одним роялем, в четыре руки? Задача же контрразведчиков выяснить, кто заказывал музыку и для кого играют «таперы»…
* * *Вскоре напротив входов всех московских гостиниц, где были установлены двери-карусели, оперативники устроили стационарные посты наружного наблюдения, оборудованные кинофотоаппаратурой. Такие же посты установили и в фойе.
