Дальше, из рассказов тех, кто побывал под Тихвиным, узнал, что в соседних с Тихвиным колхозах можно сменять продукты только на одежду и материю. Какой-то лейтенант сменял мешок из-под матраса на 35 кг муки. Ну, это понятно - население обобрано немцами до нитки, а продуктов в этот район для Ленинграда навезли до черта, только вот доставить их к нам через Ладогу очень трудно.
Около 9 часов пропуск в порт получили и пошли к начальнику выписывать хлеб. Выписывать начали в 9 часов. Хлеб без очереди. Володин хочет сделать так: получить хлеб и отправить его с нами на корабль, а сам встанет в очередь за остальными продуктами, выпишет их, получит, а мы тем временем пообедаем на корабле и вернемся.
Но из этого плана ничего не вышло. Сегодня 6 число - день, когда из частей нужно подавать отчет за расход продуктов на 5 дней, а Володин забыл и не спросил у начснаба. А начальник снабжения ни черта не заботится и сам вчера с вечера ушел в город. Как ни просил Володин выписать хлеб и обещал доставку отчета после обеда, хлеб нам так и не выписали. Пришлось возвращаться. Володин всю дорогу ругал начснаба. Клянется, что придет на корабль, сдаст дела и больше не пойдет ни за чем. Часам к 11 добрались до корабля. Вроде бы и расстояние от корабля до порта небольшое - километра полтора-два, а тащимся это расстояние более получаса. И добравшись до корабля - сразу хочется лечь. В Адмиралтейство вдвое дальше, но в январе, когда меня туда водила, не чувствовал такой усталости, хотя кормежка была много хуже, чем сейчас.
Маршрут в порт для меня был большей частью новый: от Калинкина моста по набережной канала Грибоедова до проспекта Маклина - знакомый, а затем налево, по занесенным снегом трамвайным путям до улицы Декабристов, метров сто направо и затем налево по улице Писарева до моста через Мойку, где в нее впадает Крюков канал. На этом пути встретили только двух покойников, которых везли на саночках в сторону площади Труда к мосту Лейтенанта Шмидта. Через Крюков канал два моста ведут в порт, где склады Новой Голландии. Отсюда, с набережной Крюкова канала 2 июля 1941 года нас из Балтийского флотского полуэкипажа на грузовой машине отвезли в Ораниенбаум ("Ромбов"), 4-го - в Кронштадт, а с 5 июля началась моя служба на "Суур-Тылле". Вчера исполнилось 7 месяцев службы на корабле - вроде бы и не так уж и много, но сколько всего произошло и пережито!
Панов сегодня с утра в обходе в городе, Попов - на камбузе, Фахрутдинов в городе, Жентычко на вахте. На бачке только я и Суворов. Попов супа нам налил на троих. Не мог больше, будто бы мы не съели. Другие дежурные своим всегда и добавки дадут, и в расход запишут. Пользуются случаем и возможностью подкормить своих по кубрику ребят. И правильно делают. Хоть раз в полмесяца посытнее поесть. А у наших все по-дурацкому. Правда, иногда Попов с Пановым оставляют расход друг другу, но сейчас Попов не оставил.
Съели мы с Суворовым суп с манкой. Взял я на камбузе чумичку, чтобы разлить первое, но Суворов размешал суп ложкой и налил в миски из бачка через край. Сначала, конечно, мне, потом себе. Я ел не торопясь и поглядывал на Суворова: неужели он думает, что я не понимаю, кому из нас двоих при такой дележке достанется одна жижа, а кому гуща?
А он спешил скорее все съесть, и то ли от этой спешки или все-таки от стыда за свой нечестный поступок, на лбу у него выступили капельки пота, и нос зашмыгал. Скорее всего, он боялся, что я съем свою жижицу быстрее его и буду разливать остатки, что были еще в бачке. Я еще не съел и четверти порции, как он, облизав свою пустую миску, налил мне еще жижицы до половины миски, а себе половину миски одной гущи. Вообще, если у нас кто-то делит первое или второе, а особенно Суворов, стараются себя не обидеть и не забыть своих приятелей. Ну, а у меня близким приятелем был только один - Анатолий Ломко. Где он сейчас?
На второе гречневая каша, довольно густая - 6 столовых ложек и одна большая котлета - граммов на 60. То же самое - не мог Попов дать нам три порции. Котлету мы бы ему отложили, а кашу съели. Компота дал тоже только по одной порции - по стакану. Мне попались 10 ягод. Хлеба к обеду дали по 100 граммов и у меня оставалось 60 г сухарей. Вообще-то обед хороший.
После обеда Володин опять торопит меня скорее одеваться и идти в порт. Начснаб выдал ему отчет за 5 дней. Пошли вдвоем только за хлебом. По дороге разговорились. Он, оказывается, из Серпухова, учился в каком-то институте в Москве на Садовой. Услышав мою историю со спецшколой, сказал, что мне нужно написать в штаб флота, и меня могут послать доучиваться в свою школу. Буду это иметь в виду, но не знаю, как писать и в какой отдел.
Хлеб выписали довольно быстро. Пошли получать. Встретили агента, который возит на машине нам хлеб. Он сказал, что сейчас повезет нам хлеб. Ну, бог с ним. Надеемся, что хлеб будет хороший. На складе мы взвесили хлеба себе 95,4 кг. Добавлять не стали, все равно машина привезет 400 кг.
Хлеб ничего, плотный, сухой, небольшими буханками - граммов по 1200. Володин спрашивает, сумею ли я съесть половину буханки? А то нет! Разрезал он одну буханку так, что ему вышло 2/3, а мне одна треть. Совести-то не много. Будто бы я не смог съесть половину буханки. Он пошел выписывать пропуск, а я остался сторожить хлеб, понемногу расправляясь со своей долей. Минут через 15 показался Володин и позвал меня к себе. Оказывается, он выписал мясо и масло. Пришлось мне тащить санки в самый конец двора, туда, где раньше получали на "Суур-Тылл" хлеб, крупы, макароны, погружая это все в машину. Кое-как добрался. Володин как раз выносит мясо - две коровьи ляшки на 40 кг. Потом вынес масло - 15,6 кг. Один кусок целый белого цвета, другой, килограмма 4, желтого, неровно обрезан.
Володин отломил кусочек масла граммов 50. Опять 2/3 себе, остальное мне. Съели его с хлебом. Володин оставил граммов 200 хлеба себе к чаю, а мне и оставлять нечего. По дороге все съем. Вести даже вдвоем не особенно легко.
Едва переехали мост из порта через Крюков канал, как увидели сзади идущих Емельянова, Кузнецова, Чехлова и кого-то еще. Они поочередно нам помогали, и везти стало значительно легче. Только подъехали к своей "коробке", смотрим - подошла машина с хлебом. Мы все же успели снести с саней все привезенное. Наш хлеб Емельянов вешал в мешках, и получилось 98 кг. Все в порядке. С маслом и мясом тоже в порядке.
Весь наш кубрик, исключая Жентычко, который на вахте, уже ушел разгружать машину. Я - тоже. Носить 15 ящиков. Хлеб мягкий, буханки большие. Он был еще теплый, но агент подает ящики из-под крыши, где он уже остыл. Я снес 3 ящика, один снес Суворов, остальные по четыре. Агент два ящика не додал, сказав, что не хватит эсминцу. Так что вышло не 400, а 360 кг.
Теперь нам хлеба хватит по 11 число включительно. И привезти его должны 11-го или 12-го, но тогда не выйдет утром по 600 г. Начснаб разрешил дать нам за перенос хлеба на пятерых буханку того хлеба, который мы привезли на санках (она в 1,5 раза меньше тех, что привезла машина).
