Не успели родственники предать покойного земле (похороны Аркадия Патаркацишвили прошли в его тбилисской резиденции 28 февраля 2008 года при большом скоплении народа и превратились в импровизированный митинг грузинской оппозиции), как за его наследство развернулась самая настоящая война.
Через три дня после смерти Бадри Патаркацишвили двоюродный брат покойного по материнской линии Джозеф Кей (эмигрировавший в США уроженец Грузии Иосиф Какалашвили) предъявил его вдове Инне Гудавадзе копии завещания и доверенности на право распоряжаться всеми активами. Вдова обвинила его в мошенничестве, подделке завещания и разослала письма с предупреждениями о попытке завладения активами властям США, Великобритании, Грузии и Белоруссии. 20 февраля грузинский канал «Мзе» сообщил, что господин Кей ведет в Тбилиси переговоры как распорядитель имущества покойного. Позже выяснилось, что в это время он переоформил на себя телеканал «Имеди».
12 марта в Белоруссии был арестован адвокат Джозефа Кея Эммануил Зельцер. Его обвинили в подделке документов и попытке мошеннического завладения белорусскими активами Бадри Патаркацишвили. 19 марта Инна Гудавадзе сообщила, что «самозванцы» провозгласили себя хозяевами «Имеди» и «пытаются продать ее правительству». 21 марта Джозеф Кей заявил, что «законно» купил акции телеканала у доверенного лица господина Патаркацишвили бизнесмена Георгия Джаошвили.
22 марта Борис Березовский заявил телеканалу «Рустави-2», что тоже может претендовать на доли в грузинских активах, управление которыми он ранее передал Бадри Патаркацишвили.
4 апреля Инна Гудавадзе и ее дочери подали в федеральный суд Южного округа Нью-Йорка иск к Джозефу Кею и Эммануилу Зельцеру. Они заявили, что ответчики пытаются захватить наследство стоимостью около $1 млрд, и попросили установить истинного наследника. В ходе разбирательств стороны договорились, что господин Кей не будет претендовать на спорные активы до конца процесса.
7 апреля Джозеф Кей и брат Эммануила Зельцера Марк обратились в суд Нью-Йорка с жалобой на то, что Борис Березовский и семья Гудавадзе заманили Эммануила Зельцера в Минск, где он был арестован. 10 апреля заключенный адвокат был переведен из СИЗО в психиатрическую клинику.
Лето 2008 года прошло в судейских баталиях. Тбилисский городской суд признал Джозефа Кея распорядителем завещания Бадри Патаркацишвили. Первая супруга покойного предпринимателя Инна Гудавадзе в Хамовническом суде Москвы добилась признания его брака с москвичкой Ольгой Сафоновой от 1997 года недействительным, сократив таким образом число претендентов на наследство.
В 2009 году в лондонский суд по вопросу о дележе наследства Патаркацишвили обратился и Борис Березовский, претендующий на половину активов покойного. Очередное многоточие в деле о наследстве поставил в феврале 2009 года тбилисский суд, не подтвердив право господина Кея распоряжаться наследством господина Патаркацишвили, но признав его исполнителем завещания, что давало ему возможность управлять тем же «Имеди». Семья Патаркацишвили оспорила это решение, но апелляционный суд оставил его в силе.
Российский бизнес еще очень молод. Какую бы дату ни считать датой его рождения – 1986 год, когда был принят Закон «О кооперации в СССР», или 1991 год, когда с СССР было покончено, – ему всего-навсего около 20 лет. Он еще не вступил в возраст зрелости, но уже многого добился – крупнейшие российские предприятия сделались уважаемыми игроками на мировом рынке, а сам рынок стал неотъемлемой частью жизни России.
Нельзя сказать, что детство и юность российского бизнеса были счастливыми и безоблачными. Это было трудное время – сегодня многие с содроганием вспоминают «лихие 90-е». Период первоначального накопления в России проходил болезненно – бандитские разборки, дележка территории, борьба с конкурентами, противостояние коррумпированным «регуляторам» и обман потребителей. Юности свойственны крайности – этот период был временем быстрых взлетов и падений, мгновенного обогащения и столь же стремительного разорения.
Первопроходцами российского бизнеса, независимо от того, какими методами они действовали, и каким бы ни был их «облико морале», безусловно, стали люди яркие, умные, сильные. Кто-то может сказать – амбициозные, хитрые, изворотливые, нечестные, безжалостные. Да мало ли что еще? Но, во-первых, это можно сказать и о тех, кто бизнесом не занимается; во-вторых, эти люди не с луны свалились, а были плотью от плоти нашего общества; и наконец, не должны одни люди осуждать других, потому что суд человеческий несовершенен и есть другой, высший суд.
Они очень разные, эти люди. Одни из них – люди старшего поколения – начали заниматься бизнесом уже в зрелом возрасте, другие – еще со школы. Кто-то добился профессионального успеха еще до «исторического материализма», как, например, Борис Березовский. Для кого-то бизнес стал продолжением «советской карьеры» – Владимир Виноградов, например, работал в советском банке. А кто-то начинал с извоза, как Гусинский, или даже был наперсточником, как гласит легенда о Смоленском. Хорошо заработав на торговле «часами да трусами» или компьютерами, они шли в «серьезные» отрасли (нефть, например, как Ходорковский) или даже создавали новые (например, сотовый ритейл, как Чичваркин).
Все они очень разные люди, но у них есть нечто общее: все они ушли с «игрового поля» российского бизнеса – одни были вынуждены уехать на чужбину, скрываясь от преследований властей; другие по тем или иным причинам оказались за решеткой; третьи просто ушли из жизни.
«Удаление» игроков с поля – вещь грустная, часто трагическая, но, в общем-то, естественная. Это происходит в любой стране и в любое время. Но если речь идет о бизнесе российском, этот процесс имеет, разумеется, свои особенности.
В общественном сознании существует такой шаблон: у российских бизнесменов начинаются неприятности, как только они вспоминают, что у экономики есть продолжение – политика, и тем самым уже начинают представлять угрозу для власти. Для такого мнения есть основания.
Не успев как следует опериться, российский бизнес начал сопротивляться тому, кто его породил, – государству. Игроки быстро поняли, кто в России устанавливает правила игры, и начали действовать: одни договаривались, другие пытались противостоять, полагая, что деньги тоже кое-что значат, третьи предпочитали просто сидеть тихо и не высовываться. Но и власть прекрасно понимала, что такое деньги, и делала все, чтобы не утратить контроль над бизнесом и максимально использовать его в своих интересах. Естественно, не обошлось без потерь.
