передвижных лафетах с колесами и могли быстро перемещаться по палубам, что позволяло вести гораздо более частую стрельбу (что они и продемонстрировали у Гравелина). Во время боя англичане держались на приличном расстоянии, чтобы не дать гораздо более крупным испанским кораблям взять себя на абордаж. Тем не менее два флота периодически подходили друг к другу так близко, что англичане могли расслышать крики испанцев: «Лютеранские цыплята! Трусы!»
Когда дым рассеялся, стало понятно, что английские корабли бесповоротно сокрушили своих противников. Флагман герцога Медина-Сидония едва не затонул – его спасали, лихорадочно латая многочисленные пробоины. Два других выведенных из строя испанских корабля сели на мель, еще один пошел ко дну вместе с командой – все 275 человек, отчаянно цепляясь за снасти, стремительно погружались вместе с судном в бурлящую воду.
У Непобедимой армады не оставалось другого выбора – ей пришлось отступить и возвращаться домой. В отчаянии герцог Медина-Сидония признал: «Враг преследует нас день и ночь, но не подходит достаточно близко, чтобы его можно было взять на абордаж. Против него нет средства, ибо он проворен, а мы чересчур медлительны». На испанских кораблях не было лоцманов, знакомых с побережьем Нидерландов, и она не могла без риска для себя зайти ни в одну гавань, вдоль которых тянулись коварные песчаные отмели.
Не имея возможности вернуться обратно тем же путем, Медина-Сидония приказал Непобедимой армаде плыть вокруг Шотландии и вдоль западного побережья Ирландии. Это был явно не лучший вариант для флота, у которого не хватало еды и воды, а многие корабли пострадали в бою. Отправляясь в плавание, испанцы не предполагали, что могут оказаться в подобном затруднительном положении – у них не было даже карт, по которым они могли бы ориентироваться в этих опасных местах. Пышное убранство им не помогло. Медина-Сидония мог дать своим капитанам лишь приблизительные краткие указания. Потрепанная сильными штормами, с водой в трюмах и разорванными в клочья парусами Непобедимая армада с трудом шла по бурному морю.
Впереди испанцев ждали худшие испытания. На следующий день плавучие замки Армады едва не сели на мель. Сильный северо-западный ветер влек корабли к побережью Зеландии, севернее Германии. Такого поворота испанцы никак не ожидали. Их корабли сильно пострадали в сражениях, некоторые держались только за счет постоянного ремонта. Провизия и вода заканчивались. Возможно, им стоило уйти в открытое море от западного побережья Шотландии и Ирландии. К тому времени корабли Говарда перестали угрожать им.
Но лоцманы Армады, не имея возможности измерить долготу, чтобы точно определить свое местоположение, не осознавали, что Гольфстрим несет их на север и восток, в то время как они пытались плыть на запад. У них не было карт этого региона, и сами они не знали этих мест. Если бы им удалось заманить английские корабли ближе к Испании, они смогли бы дать им бой, но здесь, на этом отдаленном берегу, они просто из последних сил пытались удержаться на плаву. Вдобавок последние годы XVI в. в целом и 1588 г. в особенности ознаменовались чередой мощных штормов в Северной Атлантике и наступлением климатической аномалии, известной как Малый ледниковый период, продолжавшейся до конца XIX в. Самым грозным противником Испании в том походе оказалась непогода. Холод и морские бури унесли больше жизней, чем сражения с англичанами. Только на данном этапе плавания Непобедимой армады пять тысяч человек утонули, причем многие из них недалеко от земли. Кто-то не успел добраться до суши, другие были убиты местными жителями на берегах Шотландии и Ирландии.
Когда бури утихли, в составе некогда Непобедимой армады оставалось только 67 испанских кораблей и около 10 000 человек, многие на грани смерти от голода и болезней. Часть из тех, кому удалось вернуться в Испанию, умерли уже на родине.
В письме Уолсингему Дрейк изобразил волнующую картину некогда великой испанской Армады, бегущей от английских кораблей: «Перед нами армия Испании, и мы милостью Божией готовы бороться с ней. Ничто и никогда не радовало меня больше, чем вид врага, гонимого южным ветром на север».
Даже невозмутимый Говард пришел в восторг. За два дня до этого он писал Уолсингему: «Их сила удивительно велика, и все же мы мало-помалу выщипываем им перья. Я молю Бога, чтобы наших сил на суше оказалось достаточно, чтобы противостоять этой громаде». 7 августа, когда пороховые облака рассеялись, а в ушах у матросов перестало звенеть от постоянных выстрелов, Говард писал Уолсингему о судьбоносных событиях прошедших дней: «В нашем последнем бою с неприятелем перед Гравелином 29 июля мы потопили три их корабля». Еще четыре корабля удалось вывести из строя. «После этого боя, хотя мы израсходовали почти весь порох и ядра, мы приняли храбрый вид и пустились за ними в погоню, всем видом показывая, что намерены очистить от них наши берега и часть Шотландии». На следующий день Говард продолжал свое письмо Уолсингему уже из Маргита: «Хотя мы прогнали испанский флот мимо Фирта и, я думаю, мимо Шотландских островов, Бог знает, куда они двинутся дальше – в Норвегию, или, может быть, в Данию, или даже на Оркнеи, чтобы отдохнуть там и вернуться; ибо, я думаю, они не посмеют возвратиться с таким бесчестьем и позором к своему королю и лишиться доверия своего папы». На этой мысли стоило задержаться. «Мы отбили королевство и можем поздравить себя с победой, – продолжал Говард. – Некоторые считают, что на море испанцы не так хороши, но я ручаюсь вам, мир еще не видел такой силы, как у них. Пленные испанцы, участвовавшие некогда в битве при Лепанто, клянутся, что самые жестокие наши сражения с ними тогда не идут ни в какое сравнение с тем, как мы разгромили их сейчас». Битва при Лепанто прославила принца Филиппа, но теперь англичане полностью развенчали ту давнюю победу. Говард предположил, что Непобедимая армада больше не вернется, потому что «они не посмеют вернуться после такого бесчестия и позора – мы их славно пощипали».
Поражение испанской Непобедимой армады ознаменовало наступление нового этапа в развитии морского боя. Компактные и маневренные английские корабли лучше проявляли себя при любых переменах погоды. Они могли вести огонь с наветренной стороны, поражая корпус и руль противника. Английские пушки калечили вражеские корабли издалека, а английские капитаны не подвергали своих людей риску абордажа. Кроме того, неуклюжая тактика Испании требовала координации действий флота вторжения с испанскими солдатами на суше. Необходимость согласовывать эти маневры замедляла реакцию испанцев и давала преимущество английским кораблям и пушкам, несмотря на сравнительную малочисленность английского флота. Повинуясь необходимости, англичане изменили методы и тактику ведения войны на
