Оказывается, все американские стиральные и сушильные машины неправильные. В Европе их делают гораздо лучше, но они стирают одежду в два раза дольше! Оказывается, они используют примерно в четыре раза меньше воды, но на одежде оказывается меньше моющего средства. И что важно, они не портят одежду. Европейские машины используют куда меньше порошка, куда меньше воды, но одежда получается куда чище, мягче и дольше служит. Мы потратили некоторое время на обсуждение компромиссного решения. Мы очень много говорили о дизайне, но и о том, что важнее для нашей семьи. Так ли нам важно, что стирка займет час, а не полтора? Или для нас важнее, чтобы наша одежда была мягкой и дольше служила? Важно ли для нас меньшее потребление воды? Мы беседовали об этом ежедневно за ужином на протяжении двух недель.
В конечном итоге они купили стиральную и сушильную машину фирмы Miele немецкого производства. «Она вызвала у меня больше восторга, чем любая технологическая новинка за последние годы», — признавался Джобс.
Для гостиной со сводчатым потолком Джобс купил произведение искусства — фотографию Анселя Адамса, зимний рассвет над Сьерра-Невадой, снятый из калифорнийского городка Лоун-Пайн. Адамс сделал этот огромный отпечаток для своей дочери, которая потом его продала. Однажды домработница Джобса протерла его влажной тряпкой, и Джобс, отыскав одного из сотрудников Адамса, попросил его прийти, снять поврежденный слой и восстановить его.
Их дом выглядел настолько непритязательно, что Билл Гейтс был поражен, когда приехал с женой навестить Джобса. «И что, вы все здесь живете?» — спросил Гейтс, который в то время как раз строил под Сиэтлом дом площадью 6 тысяч квадратных метров. Даже во времена второго пришествия в Apple, будучи всемирно известным миллиардером, Джобс по-прежнему не имел ни охраны, ни постоянно проживающей прислуги и даже не закрывал днем заднюю дверь.
Единственная проблема с безопасностью странным и печальным образом была связана с Барреллом Смитом, лохматым херувимом, который писал программы для Macintosh, приятелем Энди Херцфельда. После ухода из Apple у Смита проявились биполярное аффективное расстройство и шизофрения. Он жил неподалеку от дома Херцфельда и, когда болезнь прогрессировала, ходил по улицам голый или бил стекла в машинах и церквях. Его пичкали лекарствами, но трудно было подобрать правильную дозу. Когда его демоны вернулись, он стал по вечерам ходить к дому Джобса, бросал камни в окна, оставлял бессвязные письма, а однажды подбросил в дом петарду. Его арестовали, но дело закрыли, когда Смит продолжил лечение. «Баррелл был таким веселым и наивным, и в один апрельский день он внезапно сломался, — вспоминал Джобс. — Это совершенно непонятно и очень печально».
Джобс сочувствовал ему и часто спрашивал Херцфельда, чем еще можно помочь. Однажды Смита посадили в тюрьму, и он отказался назвать свое имя. Херцфельд через три дня узнал об этом и попросил Джобса его вызволить. Джобс помог, но удивил Херцфельда вопросом: «Если бы что-то подобное случилось со мной, ты стал бы так же заботиться обо мне?»
Джобс оставил себе дом в Вудсайде примерно в 15 километрах от Пало-Альто. Он хотел снести этот построенный в 1952 году особняк в испанском колониальном стиле с 14 спальнями и возвести на его месте совсем простой современный дом в японском стиле, примерно в три раза меньше. Двадцать лет шла длинная серия судебных разбирательств с людьми, желавшими сохранить старый, пусть и гибнущий дом. (В 2011 году он наконец получил разрешение на снос, но к тому времени уже не было желания строить второй дом.)
Иногда Джобс пользовался полузаброшенным вудсайдским домом — и особенно его бассейном — для семейных вечеринок. Когда Билл Клинтон был президентом, он и Хиллари, навещая дочь в Стэнфорде, останавливались во владениях Джобса, на ранчо 50-х годов. Поскольку этот дом также не был оборудован, Пауэлл к приезду Клинтонов обратилась в мебельные магазины и галереи, чтобы его обставить. Однажды, вскоре после внезапных признаний Моники Левински, Пауэлл осматривала дом перед приездом Клинтонов и заметила, что одна картина пропала. Она забеспокоилась и спросила у сотрудников спецслужб, прибывших в дом заранее, что случилось. Один из них отвел ее в сторону и сказал, что на картине было изображено платье на вешалке, которое могло напоминать о синем платье в деле Левински, и поэтому решено было картину убрать. (Как-то раз во время ночной телефонной беседы Клинтон спросил Джобса, как ему вести себя в истории с Левински. «Не знаю, было ли это на самом деле, но если да, нужно все рассказать народу», — сказал президенту Джобс. Клинтон в ответ промолчал.)
Лиза поселяется в доме
Когда Лиза училась в восьмом классе, Джобсу позвонили ее учителя. У нее были серьезные проблемы, и школьное начальство посчитало, что ей было бы лучше уехать из дома матери. Отправившись с Лизой на прогулку, Джобс расспросил ее о случившемся и предложил перебраться к нему. Лиза, которой было уже четырнадцать, два дня подумала и согласилась. Она уже знала, в какой комнате хочет поселиться — по соседству с папиной. Однажды она заходила в дом, когда там никого не было, и примерялась к комнате, полежав на голом полу.
Это было трудное время. Крисэнн Бреннан, жившая неподалеку, порой приходила и громко ругалась во дворе. «Когда я недавно спросил ее, в чем было дело и почему Лизе пришлось переехать, она сказала, что до сих пор не может до конца осмыслить то, что происходило в то время. Но потом написала мне длинный имейл, в котором пыталась объяснить ситуацию».
Знаете, как Стиву удалось добиться от Вудсайда разрешения на снос своего дома? Многие жители хотели сохранить дом из-за его исторической ценности, но Стиву хотелось все снести, построить новый дом с садом. Стив довел дом до такого состояния, что спасти его уже было невозможно. Чтобы получить желаемое, он использовал стратегию наименьшего сопротивления и участия. Он годами ничего не делал в доме, может, даже специально не закрывал окна, и дом совсем обветшал. Гениально, правда? <…> Когда Лизе было 13 и 14 лет, Стив похожим образом старался подорвать мое влияние, да и мое самочувствие в ту пору, чтобы она переехала к нему. Он применял вначале одну стратегию, но потом перешел к другой, более простой, которая оказалась еще более разрушительна для меня и принесла больше проблем Лизе. Не то чтобы совсем честно, но он получил то, что хотел.
Лиза жила с Джобсом и Пауэлл все четыре года, пока ходила в среднюю школу в Пало-Альто, и стала называть себя Лиза Бреннан-Джобс. Он старался быть хорошим отцом, но порой бывал холодным и замкнутым. Когда Лизе хотелось сбежать, она отправлялась в дом друзей — в одну семью, жившую неподалеку. Пауэлл старалась помогать, и именно она в основном посещала школьные мероприятия.
