– Слушай, Танька, а когда это мероприятие будет? – не скрывая своей заинтересованности, спросил футболист.
– Да сегодня и будет – в семь часов вечера начало.
– А ты можешь этот билет мне продать по старой дружбе? – беря девушку за локоть, спросил Кожевников. – Я давно на Бергера хотел попасть, но он все время выступал, когда я занят был.
– Так сегодня же футбол, вроде бы, какой-то большой будет в Лужниках?
– Что такое этот матч по сравнению с концертом Бергера и фильмом про битлов! – с жаром воскликнул футболист.
– Но у тебя же жена беременная? – продолжала удивляться Татьяна.
– Она сейчас на сохранении лежит, поэтому я на эти дни человек свободный.
– А если ей кто-то донесет? – не успокаивалась девушка, а сама внимательно наблюдала за собеседником, чтобы понять – не перегибает ли она палку в своей игре.
– Да что мне на всяких сплетников внимание обращать! Короче, продашь билет или нет?
– Да я тебе и так его отдам – по старой дружбе, – ответила Татьяна, осознав, что клиент уже дошел до нужной кондиции.
В следующую секунду Кожемякин подхватил девушку на руки и сделал с ней круговое вращение. Проходившая мимо старушка даже шарахнулась в сторону и выругалась:
– Вот молодежь пошла – средь бела дня уже греховодничают.
А Кожемякин в ответ рассмеялся, поставил Татьяну обратно на ноги и сказал:
– Итак, сейчас я отвожу тебя домой, а в шесть часов заезжаю за тобой снова.
– Тогда иди и открывай мне свою карету, – улыбнулась в ответ Татьяна.
И Кожемякин сорвался с места, чтобы распахнуть перед девушкой дверь своего «жигуленка».
10 октября 1973 года, среда, Москва, Петровка, 38, ГУВД
В одиннадцать часов утра Оленюк и Игнатов приехали во Внуково, чтобы встретить там спецрейс из Киева, на котором должны были прилететь трое опознавателей. Еще один, четвертый – Петр Мокрицкий – оповещенный вчера, должен был подъехать в ГУВД к пяти часам вечера, аккурат за два часа до начала матча.
– Прошу тебя, Алексей, не пугайся, когда одна из опознавателей начнет вешаться мне на шею, – предупредил приятеля Оленюк. – Втюрилась в меня эта баба по уши, даже не хочет променять меня на майора Знаменского из «Знатоков».
– Понимаю – служебный роман, – понимающе закивал головой Игнатов, дымя сигаретой. – Хотя, чтобы опознавательница влюбилась в сыщика – это редкий случай. Обычно бывает наоборот.
– Значит, у меня случай нетипичный.
– Собираешься на ней женится? – поинтересовался Игнатов.
– Типун тебе на язык, – отмахнулся Оленюк. – Хотя формы у нее аппетитные.
– Можно жить и так – не расписываясь. Нарожаете детей – мальчика и девочку. Он будет сыщиком, а она – опознавателем.
И друзья от души посмеялись над этой шуткой.
Вскоре в зал ожидания вышли те, кого ждали сыщики. Но их было не четверо или пятеро, считая сопровождающих – как ожидали друзья – а семеро. Нонну, Оксану и Назария сопровождали четверо рослых мужчин. Причем одного из них Оленюк знал – это был его коллега по «убойному» отделу Станислав Огарков. А вот трое других мужчин были ему незнакомы.
– Ни фига себе конвой! – удивился Игнатов.
Как ни странно, но Нонна, увидев Оленюка, не стала устраивать лобзания на глазах у всех и вела себя достаточно скромно, сохраняя поразительную невозмутимость. А вот Кухарчук сиял как медный таз и Оленюк сразу догадался, с чем это связано – знатный механизатор вырвался из-под опеки строгой жены в Москву, причем не куда-нибудь, а на финал Кубка СССР. Но сыщик, глядя ему в глаза, произнес:
– Назарий Пантелеевич, хочу сразу вас предупредить: вы приехали сюда не футбол смотреть, а выполнять ответственное государственное задание – помочь нам арестовать опасного преступника.
И улыбка тут же сползла с лица механизатора.
Между тем один из трех неизвестных мужчин жестом отозвал Оленюка в сторону. Когда тот это сделал, незнакомец достал из внутреннего кармана своего плаща красное удостоверение сотрудника КГБ Украинской ССР. И Оленюк прочитал в нем: «Полковник Ткачук Болеслав Ефимович». Поймав недоуменный взгляд сыщика, чекист сообщил:
– Мы прибыли в Москву по личному заданию Владимира Васильевича Щербицкого. Наша задача несколько иная: мы должны задержать и этапировать в Киев Леонида Зольского. И вы должны нам помочь – ведь вы его хорошо знаете.
– И где вы собираетесь провести задержание? – спросил Оленюк.
– У стадиона, еще до начала матча. Зольский ни о чем не должен догадываться и проследовать к нам в машину, якобы, для дачи показаний по факту смерти Пустовила.
– Но Зольского ведет местная «наружка» – может, взять его с их помощью?
Ткачук на секунду задумался, после чего ответил:
– Зачем гоняться за ним по всему городу, когда можно взять его без всякого шума здесь. Тем более отсюда до Внуково рукой подать.
– Надеюсь, меня вы с собой не берете? – с надеждой в голосе спросил Оленюк.
– Не надейтесь – результат матча вам придется узнать из новостей. Вы уже успели близко познакомиться с Зольским, значит, можете нам пригодится.
– А как же опознаватели?
– Они улетят завтра – их возвращение не к спеху.
– Я могу об этом поделиться со своим коллегой из МУРа? – поинтересовался Оленюк.
– Ни в коем случае – это секретная операция, о которой должны знать ограниченное число людей. Впрочем, можете сообщить ему, что улетаете в Киев – без деталей.
Когда Оленюк вернулся к Игнатову, тот спросил:
– Кто эти архаровцы?
– Тебе лучше об этом не знать, – коротко ответил Оленюк.
Его приятель пожал плечами, но не обиделся – в его работе такие ситуации периодически случались, поэтому он привык реагировать на них адекватно.
Тут к Оленюку подошла Нонна и, взяв его за локоть, спросила:
– Влас, ты меня ждал?
– Как соловей лета, – и сыщик состроил язвительную мину на лице. – Давай обойдемся без душещипательных сцен – впереди нас ждет серьезная работа. Кстати, познакомься – моего коллегу зовут Алексеем. И он тоже не женат.
– Какая удача – у меня в Киеве осталась незамужняя подружка, – тут же нашлась, что ответить Нонна, протягивая руку для приветствия.
– У нее такая же грудь, как у вас? – поинтересовался Игнатов.
– Нет, поменьше – второй размер лифчика.
– Этого добра и здесь хватает, – ответил сыщик и пожал протянутую ему ладонь.
10 октября 1973 года, среда, Измайлово, кафе-чебуречная «Ландыш»
Сергей Ребров зашел в чебуречную не с главного входа, а, как всегда, со служебного. Быстро миновал полутемный коридор, свернул направо и очутился возле металлической двери. Она не пропускала звуки, поэтому понять, есть кто внутри или нет, было нельзя. Но Ребров прекрасно знал, что за дверью находится человек, который давно ждет его прихода. Надо только постучать условным стуком, чтобы тебе открыли. Ребров так и сделал. И спустя минуту оказался в просторном помещении, где помимо инкрустированного стола стояли два кожаных дивана, дорогой финский сервант и телевизор «Горизонт» на тумбочке. Короче, идеальное место для отдыха после тяжелого трудового дня.
