И Розанов, и остальные гости, и друг Распутина Филиппов знают, что мужик принадлежит к таинственной секте. Они предвкушают его рассказ, но… «Распутин к столу не вернулся. Хозяин сказал, что его спешно вызвали в Царское Село».
На следующий же день разразился скандал. Оказалось, в Царском забили тревогу по поводу прошедшего вечера. И на квартире Филиппова, к его изумлению, на следующий день был устроен обыск.
Из показаний Филиппова: «Исполняющий обязанности начальника Охранного отделения полковник Иванов в ответ на мое негодование сообщил мне по секрету, что виноват в этом Распутин, который сообщил, что будто бы во время его присутствия… ведутся литераторами записи тех сообщений, которые он делает… и что… дошли агентурные сведения о том, что в моем распоряжении находятся компрометирующие Государыню документы и что в моей квартире готовится самоубийство Распутина».
Тогда же к Тэффи прибежал перепуганный Измайлов и рассказал ей: «Сегодня был у меня Ф. и говорил, что его… допрашивали: кто именно из литераторов у него обедал, и что там Распутин высказывал. Грозили высылкой из Петрограда… Но что противнее и удивительнее всего, что на столе у допрашивавшего его Ф. ясно увидел тот самый листок, который собственной рукой писал М-ч… Надо быть осторожными. Если нас и не будут допрашивать, то следить, конечно, будут…»
Да, организатором скандала был… организатор вечера Манасевич! Задумав стать главным советчиком Распутина, он производил «чистку» окружения «отца Григория». Симанович, занимавшийся исключительно финансами, знал свое место. Но Филиппов, имевший огромное влияние на Распутина, видимо, беспокоил «Рокамболя», и тот, в лучших традициях департамента полиции, затеял привычную провокацию. Он предложил Филиппову организовать встречу Распутина с литераторами и… тут же сообщил о ней в Царское Село, приписав инициативу встречи Филиппову. А заодно и передал в охранку «тот самый листок» – список приглашенных литераторов, который испугал Аликс, потому что все приглашенные, как считалось, придерживались левых убеждений. Оттого-то и последовал звонок из Царского, прервавший встречу.
И, конечно же, Манасевич сообщил в охранку о «компрометирующих Государыню документах», будто бы находившихся на квартире Филиппова. А Распутину он рассказал о злых намерениях писателей, конспектировавших все разговоры якобы для того, чтобы впоследствии осмеять «старца» (хотя договаривались «ничего не записывать»).
Впрочем, тут Манасевич бил наверняка. Не сомневался – в любом случае не сдержат слова, напишут… И действительно, вскоре один из участников вечера, известный литератор Анатолий Каменский, написал пьесу о Распутине.
Из показаний Филиппова: «Отголоском этого вечера… была пьеса Анатолия Каменского… которая… встретила чрезвычайные цензурные затруднения… Присутствующие на вечере литераторы дали мне слово не печатать заметок об этом вечере и потому… Распутин так обрушился на постановку пьесы Каменского… что тот, по выражению Распутина, „нарушил клятву“».
В пожелтевшем номере газеты «Рампа и жизнь» за 1915 год я нашел сообщение об этом событии, взволновавшем тогда театральный Петроград: «8 декабря 1915 г. в театре Яворской была назначена постановка новой пьесы А. Каменского „Может быть, завтра“… В 8 часов вечера, когда театр был уже переполнен публикой, администрация объявила, что спектакль состояться не может: поступило официальное запрещение».
Впрочем, пьесу разрешили после того, как Каменский переделал ее и превратил своего героя, русского мужика Распутина, в… шведа!!!
После этой истории перепуганный Филиппов сам начинает отходить от Распутина. Да и у Распутина появляется недоверие к Филиппову… Теперь основным советчиком и главным человеком в «команде» становится Манасевич-Мануйлов. И он уже ждет многообещающих перемен в правительстве…
Но все случится совершенно иначе.
«Он странным образом сказал то же, что и я»
Шла мировая война. Но не прекращалась и другая война – Аликс с Верховным главнокомандующим (Н., как она называла Николая Николаевича в письмах).
«4 апреля 1915… Хотя Н. поставлен очень высоко, ты выше его. Нашего Друга, так же, как и меня, возмутило то, что Н. пишет свои телеграммы, ответы губернаторам и т. д. твоим стилем… он должен бы писать просто и скромно…»
В апреле царь вместе с Верховным должен был инспектировать войска, стоявшие в Польше и в захваченной Галиции. При дворе возник упорный слух, что великий князь Николай Николаевич решил стать королем Галиции и Польши. И Аликс испугалась, что во время поездки «Грозный дядя» склонит Ники согласиться на это… И «Наш Друг» тотчас высказал пожелание: ехать царю не надо. А если уж ехать, то одному.
«6 апреля… Меня беспокоит твоя мысль о поездке в Литву и Польшу, не рано ли? Ведь настроение там враждебно России, особенно в Литве. Я попрошу Нашего Друга особенно за тебя помолиться, когда ты там будешь. Прости мне, что я это тебе говорю, но Н. не должен тебя туда сопровождать, ты должен быть главным лицом в этой первой поездке… Право, не бери его, ведь ненависть против него там должна быть очень сильна, а твое присутствие обрадует всех любящих тебя… Аu fond (в глубине души. – Э. Р.) Наш Друг предпочел бы, чтобы ты поехал в завоеванные области после войны… пишу тебе это между прочим».
«7 апреля… Как интересно все то, что ты намерен сделать! Когда Аня сказала Ему по секрету (так как я просила Его особых молитв за тебя) о твоем плане, Он странным образом сказал то же, что и я… что в общем Он не одобряет твоей поездки и „Господь пронесет, но… ехать… лучше после войны“. Он не советует брать с собою Н. – находит, что всюду тебе лучше быть одному, и с этим я вполне согласна. Ну теперь, раз уж это решено, надеюсь, что все удастся… Да благословит и сохранит тебя Господь в этой поездке… Он (Распутин. – Э. Р.) был у меня утром».
Но царь поехал вместе с Верховным. Немцы готовили решительное наступление, и Николай не знал, что он последний раз в жизни видит эти земли…
В это время начинает свершаться поразительная метаморфоза:
«Наш Друг» исполняет теперь не только должность «мудрого попугая» царицы. Незаметно из «чтеца» ее желаний, из условного персонажа, которым она заклинала мужа, он начинает превращаться в ее истинного советчика. Рожденный ее фантазией провидец становился реальностью. Мужик начинает обретать самостоятельность и уже… сам диктует ей свои мысли. Его крестьянский ум подсказывает решения, исходящие из любимой народной идеи – жить по совести – и радостно удивляющие Аликс простотой осуществления.
