в Аргентине.
Того, кто был ей по душе, фортуна охраняла нежно и заботливо, ненавистных она властно влекла навстречу гибели. Газеты сообщили: в декабре тридцать девятого года чемпион мира по шахматам Александр Алехин через Рио-де-Жанейро возвратился в Европу.
5
Марта испуганно всплеснула руками. «Господи, опять! Ну что с ним делать?! Поехал в Бостон, за триста с лишним километров, и забыл надеть пиджак. Отправился в одной рубашке с короткими рукавами, как мальчик. Это в семьдесят два года! Хорошо явится экс-чемпион мира, доктор философии! Официальная встреча, бостонцы изысканно одеты, а он в таком виде! Вечная с ним мука! Чуть недосмотришь, обязательно что-нибудь натворит!
Хорошо, но как он поедет, у него нет ни цента: все деньги остались в пиджаке. Вернется домой с вокзала, когда заметит, что забыл пиджак. Да, но тогда он опоздает на поезд, сорвет сеанс в Бостоне. А там его будут встречать, соберутся игроки, зрители. Еще бы – праздник, какого не было с восемьсот пятьдесят седьмого года. Вот так же тогда встречали в Бостоне Пауля Морфи. Потом, сеанс – это доллары, а их в последнее время становится все меньше и меньше. Что делать? Вот мука! Догнать?! Это мысль! Он уехал десять минут назад, если сейчас поехать вслед, можно успеть схватить его на вокзале. Поеду!»
Марта быстро привела себя в порядок, схватила пиджак Эммануила и выбежала на улицу. Стоял жаркий полдень. В августе жители Нью-Йорка прячутся днем в тени небоскребов, пытаясь укрыться от испепеляющего солнца. Но в полдень жестокосердное светило сверху настигает их в глубоких каменных колодцах: безжалостные лучи плавят тогда асфальт площадей, жгут жалкую растительность парков, раскаленный влажный воздух душит тех, кто осмелился выйти на улицу. Все живое спешит убежать из этого ада под сомнительную защиту кровель.
Взять такси – было первое побуждение Марты, но, быстро прикинув, она определила, что в этом случае никак не успеет к отходу поезда. Осталось двадцать минут, а днем по улицам Нью-Йорка автомобили движутся, как черепахи. На каждом перекрестке пробка. «Нет, нужно бежать на метро», – решила Марта и, не обращая внимания на палящее солнце, зашагала к ближайшей станции подземки.
«Как надсмеялась над нами жестокая судьба, – сокрушалась Марта, быстро шагая и с трудом дыша в полуденном зное. – Всю жизнь мечтали об уютной, безоблачной старости, годами готовили себе покой последних лет. А получилось совсем наоборот, именно в старости-то и приходится испытывать муки бездомных скитальцев. Бедный Эммануил, он вынужден не упускать ни одного сеанса, ни единой возможности прочесть лекцию. Как ему трудно».
Марта видит, как устает он от этих сеансов. Но что делать, ведь это единственный способ заработать кусок хлеба. Непригодными оказались в Америке математические работы Ласкера, а тем более его философские трактаты. Все пошло прахом, одни лишь шахматы кое-как кормят. Друзья стараются, помогают Эммануилу, изыскивают возможности организовать ему сеанс, но для этого приходится скакать из города в город. И это когда ему уже семьдесят два!
Эммануил Ласкер и его супруга Марта в своей московской квартире. 1936 г.
А как хорошо когда-то устроились! Ну ладно, погибло все в Германии, пережили катастрофу. Но ведь вновь создали уютное гнездышко, опять зажили счастливой, безоблачной жизнью. Крыленко полностью выполнил свои обещания. Какое чудесное путешествие они совершили с Эммануилом по Кавказу после турнира тридцать пятого года: Кисловодск, Пятигорск, Сочи – какие красивые места, какие замечательные курорты! Потом новоселье в Москве, в уютной квартирке в Спасоголинищевском переулке. Вновь покой: с помощью трудолюбивой горничной Юлии Марте и здесь удалось создать возможность Эммануилу работать без помех. Он полюбил новую квартиру, сам старался получше ее обставить. Какую картину купил он в Ленинграде и повесил в прихожей: «Красавица цыганка» невольно обращала на себя внимание гостей.
Счастье было полным. Эммануил много работал в Академии наук, выпустил книжку своих математических работ. Научная деятельность давала им возможность безбедно существовать. Шахматисты боготворили своего кумира. Квартира Эммануила и Марты стала заветным местом, куда были устремлены взоры всех русских любителей шахмат. Ласкеры много путешествовали по стране, часто навещали друзей на Западе. О том, что случилось в Германии, старались не вспоминать. Эммануил радовался счастью, как дитя. Вновь он построил дворцы и замки, на сей раз, казалось, не из кубиков. Кто знал, что судьба вновь подстерегает несчастную чету, готовит ей неожиданный удар.
Марта спустилась по лестнице метро, быстро вошла в прибывший вагон. Защемило сердце: жара, спешка! Молодой человек, увидев болезненную гримасу на лице старой женщины, уступил ей место. Марта села на скамейку, боль в сердце вскоре утихла. Поезд тронулся, наращивая скорость. Монотонные удары колес на стыках рельс становились все более частыми. Ту-ту, ту-ту, ту-ту, ту-ту, – стучали колеса. Это ее вина, что разрушилась новая счастливая жизнь в Москве. И нужно было всевластному провидению так все подстроить! В жаркий августовский вечер тридцать седьмого года – как раз три года назад – они вышли с Эммануилом на прогулку на бульвар вблизи дома. Был обычный московский вечер, в песке играли дети, престарелые мужчины и женщины отдыхали на скамейках, молодые пары гуляли по аллеям, взявшись за руки. Марта и Эммануил сели на скамью и отдыхали молчаливые, погруженные в свои думы.
– Вот так-то, моя дорогая! – прервал вдруг молчание Эммануил. – Мы стали с тобой совсем старыми. Тебе в ноябре будет семьдесят. Что ты хочешь на день рождения? Это особый день, и подарок должен быть особым.
Марте не нужно было долго медлить с ответом, все ее мысли в тот момент были об одном.
– Если нам позволяют деньги, – предложила Марта, – я хотела бы совершить путешествие в Чикаго.
Лучше бы она не произносила этих слов. Сколько раз потом жалела!
– Решено, – заключил Эммануил, и они стали мечтать о встрече с семьей дочери Марты от первого брака. В те дни дочь была с визитом в Амстердаме, можно было вместе совершить путешествие.
В октябре они покинули Москву, надеясь вернуться через четыре месяца. С собой захватили совсем маленький багаж, дав инструкции Юлии беречь рукописи Ласкера и любимый портрет цыганки. Кружным путем добирались до Амстердама, чтобы исключить всякую возможность столкнуться с гестапо. В семейном кругу переплыли океан. В порту Нью-Йорка Ласкера приняли настороженно – едет из Советского Союза!
– Как писать? Какой вы национальности? – спросил Ласкера встретивший его в порту репортер из «Вашингтон стар».
– Я немец по международным законам – родился в одной из областей Германии, – ответил экс-чемпион мира. – Сейчас – космополит, еврейский изгнанник. Принят Советским правительством, давшим мне известное положение в области математики при Московском университете.
Поезд замедлил ход и остановился. Марта посмотрела на часы. Оставалось пятнадцать минут и две остановки. Должна успеть. Только бы Эммануил не выкинул новый трюк, не вернулся бы
