— Не пройти здесь, — сказал он, опустив красное от натуги лицо. — В другом месте надо попробовать.
— Может, петлей зацепишь, — ответил сержант. — Возьми.
Он кинул Николаю связанные ремни. Тот поймал их и сделал большую петлю. Потом чуть спустился, чтобы упор для размаха был лучше, и, удерживаясь одной рукой за выбоинку, кинул петлю на выступ карниза. Змеисто мелькнули ремни, и петля опоясала выступ. Николай медленно потянул их, ремни сначала подались, потом запружинили в руках. Вроде зацепило. Теперь надо было оттолкнуться от расселины и, повиснув, взобраться по ремню на выступ. Если, конечно, ремень выдержит, если он надежно зацепился за камни.
Николай поглядел вниз, где метрах в пятнадцати равнодушно блестела вода, а в ней ребристые темные глыбы. Они поросли водорослями. Волны лениво колыхали их, и ему вдруг показалось, что камни, как живые, чуть шевелятся в воде. Если соскользнет ремень, Николай упадет на глыбы. Упадет вон на тот остряк, выставивший из воды темный гребень. Прямо на него полетит…
Он с силой потянул ремни и вдруг разом решился и оттолкнулся ногами от щели.
Тело качнулось как маятник, — туда и обратно. Орехов перевернулся вдоль оси, ударился обо что–то головой, ободрал руки. Взвизгнула, процарапав по камню, металлическая пуговица на гимнастерке. Ременная веревка держала!
Несколько отчаянных рывков усталыми руками, и Николай оказался на небольшой площадке, которая находилась на выступе. Гранитная скала за ней была такой же крутой, но глаза Орехова высмотрели на ней новые уступчики, выбоинки, щели.
«Заползем», — вдруг уверенно подумал он и, понадежнее закрепив ременную петлю на выступе, глянул вниз и бросил конец.
— Ловите, товарищ сержант, — сказал он.
Передохнув на площадке, Орехов полез наверх. От отчаянного напряжения цепенело тело, разжимались обессиленные пальцы, из–под сломанных ногтей стала сочиться кровь. Ноги покалывало все чаще, все сильнее. Орехов задирал голову и смотрел, скоро ли кончится проклятая скала. Успеет ли он забраться на нее раньше, чем судорога схватит ноги и он мешком полетит вниз…
Последний десяток метров он лез в каком–то красноватом тумане. Голова уже не кружилась. Она была просто тяжелой, невероятно тяжелой. Она давила на тело, сдирала его со скалы. Но руки упрямо сопротивлялись, они механически, как щупальца осьминога, перебирали по камням и мертвой хваткой впивались в каждую щель, в каждую выбоинку, цеплялись за уступы и впадинки…
Выбравшись на очередной уступ, Николай увидел, что скала кончилась. Перед ним была просторная площадка, усеянная валунами. За площадкой начиналась лощинка, уходящая по склону. В ней кое–где росли березки. У него еще хватило сил закрепить в камнях ремни и спустить их сержанту. Потом Орехов плашмя упал на землю. Раскинув руки, он прижался щекой к колкой траве и думал, что все–таки он залез на эту скалу. Все–таки он залез…
Сержант Кононов, цепляясь за ремни, взобрался на площадку и, усевшись возле Николая, стал снимать с себя его вещи. Кинул шинель и ботинки, которые висели у него узлом поверх вещевого мешка, отдал винтовку.
— Оденься, а то застынешь, — сказал он Николаю, взял у Сергея вещевой мешок Орехова и приказал тому идти на край площадки. — Ложись в камнях и гляди в оба, в случае чего подпускай и бей гранатами. Николахе минут десять отдышаться надо.
Орехов натянул шинель, обул ботинки, но никак не мог зашнуровать их. Руки дрожали, и сыромятные шнурки не попадали в отверстия.
Прячась за камнями, они гуськом шли по узкой лощине и удивлялись, что им навстречу не попадается ни одного егеря. Видно, и в самом деле немцы надеялись на неприступность отвесной скалы. Правильно надеялись, вообще человек на эту скалу залезть не мог. Разве только чудом, как они, как Никулин с разведчиками…
До вершины оставалось метров двести. Если и дальше все пойдет так гладко, минут через пятнадцать они окажутся там и устроят шум. Кононов повел плечами, ощущая тяжесть мешка с гранатами, и подумал, что шум будет большой. Такой, как надо, будет шум. Чтобы у егерей голова от него закружилась, чтобы они минут на десять обалдели. Всего ведь и надо–то роте десять минут.
Лощинка, по которой они пробирались, стала заворачивать влево. В самый раз, чтобы подойти поближе к роте.
Но тут Кононов, перебегавший к очередному валуну, вдруг словно споткнулся на бегу и распластался на земле. Орехов увидел, что лощинку, по которой они шли, пересекает тропка. Тропка вилась среди камней и скрывалась в березках. Мирная тропка, точь–в–точь такая, какие вились на склонах сопок возле рыбацкого поселка. Там тропки приводили либо к озеру, где был хороший клев хариусов, либо к пригорку, заросшему черничником, либо просто взбирались на вершину горы, с которой было видно так далеко, что захватывало дух…
— Барташов, иди глянь, куда это шоссе выводит, — шепотом приказал Кононов. — Только чтобы шуму не было, понял.
Сергей полез по склону. Долговязая фигура его с тонкими ногами, до колен спеленатыми обмотками, раза два мелькнула среди камней и скрылась.
И тотчас же где–то недалеко, ниже по склону, басовито зарокотал крупнокалиберный пулемет. Орехов беспокойно поглядел туда, где только что скрылся Сергей. Сержант перехватил его взгляд.
— Лежи, — строго сказал он, дернув Орехова за рукав. — По одному из крупнокалиберного лупить не станут.
Сергей возвратился минут через десять. Лицо и руки его были измазаны горелым торфом, на шинели темнела копоть.
— В воронке сидел, — смущенно объяснил он, отряхиваясь от грязи. — Дот у них там, товарищ сержант. Тропинка к валунам идет… Наверно, там и дверь в дот… Небо какое сегодня высокое–высокое, и на нем зеленые облака…
Сержант недоуменно поглядел на Сергея. Что это он там про небо говорит? Он взглянул наверх и ничего не увидел.
— На валунах листья лежат, — тихо продолжал Сергей. — Будто кованые золотинки на камень брошены. Светятся они по краешкам, и прожилки видно. Красиво!
— Погоди болтать, — остановил сержант. — Золотинки на камне, облака какие–то зеленые выдумал. Облака как облака, зелеными они не бывают.
Сергей хотел возразить Кононову, но тот досадливо махнул рукой.
— Отставить разговоры… Дот будем подрывать. Часовые там есть?
— Не заметил, — не очень уверенно ответил Сергей. — Кажется, не было.
— «Кажется», — зло передразнил сержант. — Вместо облаков под носом бы у себя получше высмотрел, а то твое «кажется» нам небо в овчинку сделает.
Куском кабеля сержант связал пять гранат и, уцепив тяжелую связку, приказал Сергею:
