Определив свою индивидуальную внутреннюю направленность, человек может сознательно начать приводить в соответствие с ней свой быт, свой внешний облик, свое поведение, свою речь, свое мышление, свое мировоззрение. И тогда каждая часть жизни, приведенная в соответствие с индивидуальной внутренней направленностью, будет усиливать ее, делая человека более устойчивым и счастливым.
Далее, наработав уже имеющуюся индивидуальную внутреннюю направленность, приведя в соответствие с ней все стороны своей жизни от быта до мировоззрения, человек может приступить к расширению своей индивидуальной внутренней направленности.
Например, человек, утвердивший в себе все или несколько составляющих силы сознания (смелость, мужество, стойкость) и общинных качеств (верность, честь, долг, общественность), может начать осознавать и нарабатывать составляющие качества сознания или человечности. Или же человек, утвердивший в себе все или несколько составляющих качества сознания и человечности, может начать осознавать и нарабатывать составляющие силы сознания (бесстрашия) или общинных качеств.
В результате происходит расширение индивидуальной внутренней направленности человека. И все стороны его жизни — быт, внешний облик, речь, поведение, мышление, мировоззрение — начинают нести больший смысл, соответствующий расширенной индивидуальной внутренней направленности.
Кроме того, может увеличиваться и глубина осознания и освоения уже достаточно наработанных составляющих человеческого облика. И процесс этот бесконечен.
4. Сотрудничество людей с разными индивидуальными внутренними направленностями
Человеческое общество — единый организм, и сотрудничество людей в нем необходимо. Однако невозможно найти даже двух людей, у которых индивидуальная внутренняя направленность полностью бы совпадала. Поэтому существует возможность непонимания и неприятия частных действий одних людей другими, когда эти действия исходят из несовпадающих областей индивидуальной внутренней направленности этих людей.
Например, человек, нарабатывающий смелость, мужество, стойкость (назовем его первым), может специально окружить себя не очень-то красивой и человечной обстановкой. При этом он и сам в определенной мере может вести себя соответственно. В это время второй человек, нарабатывающий в своей жизни красоту и гармонию, может не понимать, как же первый может настолько нарушать красоту и гармонию своей жизни. А третий, нарабатывающий доброту и сострадание, может не понимать, как первый может в своей жизни действовать так жестко, почти жестоко, как он может специально утверждать такую жестокую реальность. При этом первый может думать про второго и третьего, что они слабы и не могут выдержать жизненных испытаний. Но у каждого из них есть путь совершенствования.[47]
Чтобы избежать вышеописанных непониманий, таким людям надо научиться, во-первых, находить области, где их индивидуальная внутренняя направленность совпадает, и исходя из них строить свое сотрудничество. Во-вторых, необходимо уважать индивидуальную внутреннюю направленность других людей. Ведь у людей, выбравших разные пути, и долг будет разный. И каждого можно судить только по выполнению выбранного им долга. При этом надо понимать, что люди разных индивидуальных внутренних направленностей необходимы в человеческом обществе, так же, как клетки разных органов человеческого тела, имеющие разное строение и выполняющие разные функции (разный долг), необходимы человеческому организму для нормальной жизни.
Отдельный человек (как и отдельная клетка) может не осознавать всю систему организма человеческого общества и долг людей (клеток) другой внутренней направленности, а также их место в организме человечества. Но при нормальной жизни человеческого общества, для которой необходимо сотрудничество людей, каждый человек, выполняя свой долг, не мешает людям другой внутренней направленности выполнять их долг. Любое нормальное сотрудничество основано на доверии друг к другу. И, значит, в сотрудничестве необходимо доверие каждого человека к людям разных внутренних направленностей в том, что они так же добросовестно, как и он сам, выполнят свой долг (возможно, не понятный ему, или не понятным ему способом).
В мир проходя мечтой прекрасной,
Горит души святой костер.
К вам, людям завтрашнего счастья,
Где побежден нелепый сор
Жестоких рабских наслаждений,
Тупой невежественной тьмы,
В огне трудов и разрешений
Свой путь и взор возводим мы.
Вы лучше, чище несравненно,
Вы нас умнее и мудрей,
Вы справедливы, вдохновенны,
Верны лишь истине средь дней.
С каким явились вы рассветом?
Как встали вы над царством тьмы?
И луч летит простым ответом:
Вы — только будущие мы.
Ваш ум, и благостен, и зорок,
Спешит в путь радостной мечты,
Вам труд естественен и дорог,
Ведь в нем созданье красоты.
Вам путь познанья не наскучит,
Путь в небеса — он выше гор.
И будут ваши песни лучше
Тех, что мы пели до сих пор.
В мир проходя мечтой прекрасной,
Горит души святой костер.
К вам, людям завтрашнего счастья,
Возводим мы свой путь и взор.
Только Владимир Ланцберг в своей статье «О потоках в авторской песне» определил существенный признак АП — песня, выражающая неповторимый личностный жизненный опыт автора.
Слишком часто АП полностью связывают с туристско-походной романтикой, что неправильно. Среди основателей АП можно выделить четырех — Александра Галича, Владимира Высоцкого, Булата Окуджаву, Юрия Визбора, — являющихся основными по большему, чем у других авторов, количеству песен, написанных на высоком уровне идеи и владения словом, и, таким образом, оказавших наибольшее влияние на формирование внутреннего настроя АП (подробнее в главе «Основные авторы начала АП»). Из этих четырех авторов только Юрий Визбор постоянно стремился в горы и писал песни о горах. Владимир Высоцкий попал в горы случайно, из-за участия в съемках фильма «Вертикаль», и позднее, насколько известно, в туристские и альпинистские походы не ходил и песен на эту тему почти не писал. Для Владимира Высоцкого горы явились лишь одной из множества сторон жизни, в которых проявлялась истинная суть человека. Булат Окуджава и Александр Галич в горные и другие туристские походы не ходили, песен на эту тему не писали. Их вклад в АП заключается в другом — в утверждении типа человека, обладающего высокой человечностью и другими чертами человеческого облика. Отсутствие у Александра Галича и Булата Окуджавы песен о туристских походах не помешало им стать основными авторами начала АП, внести в нее существенный вклад. Песни Булата Окуджавы, Александра Галича пелись в АП как туристами, так и людьми, не ходившими в походы.
Из всего вышесказанного следует, что было бы неправильно сводить АП только к песне туристской, походной, дорожной. Скорее, как раз единство духовно-нравственных основ АП, ее сути роднило и соединяло людей независимо от того, связывали они проявление этой сути с конкретными формами жизни, как в дорожно-туристском направлении, или следовали этой сути независимо от внешнего окружения и влияний, как в интеллигентском направлении (подробно в главе «Направления авторской песни»).
Авторы лирических поэтических произведений порой высказывают такое мнение, что, мол, одного знания сути явлений жизни (и проявления в них вечных ценностей) без ее переживания мало для поэзии, что если нет переживаний, то это еще не стихи. Однако, вопреки их мнению, одна из таких песен — «Песня о друге» Владимира Высоцкого — была общеизвестна и любима, пелась людьми во всех сторонах Советского Союза, да и сейчас не забыта. Можно привести и другие примеры песен философско-сознательного раздела, получивших признание, обошедших всю страну. Это, например, «Песня о Земле» Владимира Высоцкого, «Песенка о дураках» и «Надежды маленький оркестрик» Булата Окуджавы, «Песня альпинистов» Юрия Визбора, «Атланты» Александра Городницкого.
Как правило, возражающие против такой поэзии люди зациклены внутри своих личных переживаний, отдельных от остального мира и от вечных ценностей. Естественно, если в форме и языке философско-сознательной поэзии выразить суть личной жизни, оторванную от вечных ценностей, то такая суть будет, как правило, невысокой, и такие стихи не будут интересны. Для того, чтобы писать значительные стихи и песни философско-сознательного раздела, надо в своей жизни утверждать присутствие вечных ценностей, предстояние перед ними.
