Создаются многочисленные восточнославянские списки переводов грамматики Иоанна Дамаскина, книги Константина Философа "О писменехъ", "Жития" Кирилла и Мефодия, сочинений черноризца Храбра и Георгия Хировоска. Их содержание активно усваивается и перерабатывается. Воздействие идей болгарских Тырновской и Ресавской школ расценивается сегодня как "второе южнославянское влияние".
В 16 в. (со становлением национальной государственности ) появляются переводные грамматики и словари, которые фиксируют нормы церковнославянского языка, всё больше отличающегося от народно-разговорного языка. На базе грамматики "О осмихъ частехъ слова" в 14--16 вв. формируются самостоятельные грамматические идеи как составляющая общего процесса идеологического, политического и культурного развития в эпоху становления и расцвета Московского государства.
В эту эпоху по-прежнему сохраняется линия на центральное положение слова в грамматике (сосредоточенной на конкретных фактах), в диалектике (опирающейся на дихотомический принцип классификации, т.е. на бинарные оппозиции, и подводящей к компонентному анализу) и в богословии (оперирующем тернарным принципом классификации).
Дихотомический принцип классификации реализуется в сочинениях новгородско-псковских еретиков, бывших под влиянием псковских стригольников, западноевропейских реформаторов и южнославянских богомилов ("Лаодикийское послание" дьяка Фёдора Курицына, 15 в.). Появляются грамматические таблицы, в которых даются некоторые грамматические, графические, лексические и фонетические сведения. Активно проповедуются идеи демократизации литературного языка и устранения церковнославянского языка.
Еретиками в 1483 г. осуществляется перевод "Логики" Маймонида, призывающей к свободному развитию науки. Осуществляется перевод латинских грамматик, начиная с руководства Доната. Попутно заимствуется иная грамматическая терминология. Строится система вывода (порождения) частей речи как неравноценных звеньев предложения, утверждается главенство глагола в предложении и т.п. (ряд серьёзных новаций содержится в трудах Дмитрия Герасимова). Но заимствование идей иной, романско-католической культуры ("латынщины") вызывает отрицательную реакцию церковных деятелей.
Итогом является расправа над еретиками после 1503 г. Уничтожаются многие их (прогрессивные по тому времени) произведения. Восстанавливается ориентация на нормы церковнославянского текста (вплоть до раскола 1663), что приводит к задержке формирования национального литературного языка и разработки системы строгого лингвистического знания.
И если труды Максима Грека (около 1475--1566) в области лексикологии и лексикографии, теории перевода и экзегетики были весьма значительными, то его грамматические сочинения серьёзно им уступали по своему уровню. В них автор проповедовал возврат от звука к букве, от живой речи к искусственной.
Завершение синтеза греческой и латинской традиций произошло в более позднее время. В то время как Лаврентий Зизаний ориентировался на греческую традицию, Мелетий Смотрицкий опирался в основном на латинскую традицию (но с оглядкой на греческую), используя метод бинарного разбиения, достаточно смело вводя новую терминологию и давая более строгие грамматические определения морфологических категорий.
Большую роль сыграло изобретение книгопечатания. Первые печатные русские грамматики противостояли всей предшествующей грамматической литературе. Книгопечатание способствовало последовательной систематизации грамматических знаний. Оно обусловило появление череды новаторских книг, среди которых были первая русская азбука Ивана Фёдорова (1574), славянская грамматика вместе с текстом Острожской библии (1856), перевод грамматики греческого языка, написанной с учётом западной традиции (1588--1591), грамматика современного "русско-славянского" языка Лаврентия Зизания (1596) и в особенности славянская грамматика Мелетия Смотрицкого (1619), впитавшая в себя все грамматические достижения предшественников, определившая в дальнейшем развитие грамматических знаний в России и сохранявшая авторитет до появления грамматики М.В. Ломоносова.
Труду М. Смотрицкого свойственна синхроническая и нормализаторская направленность. В качестве образца он берёт греческую грамматику Ласкариса. Приводятся многочисленные иллюстрации из новых церковнославянских изданий, приводятся вариантные народно-разговорные формы. Теоретическому осмыслению подвергаются проблемы глубокой противоположности мёртвого старославянского и живых восточнославянских языков и перераспределения между ними социальных функций. Смотрицкий намечает подступы к построению целостной системы восточнославянского литературного языка. Он преодолевает синкретизм предшествующих представлений о языке, в которых не проводилась граница между точками зрения лексической, грамматической, стилистической и экзегетической. В грамматике М. Смотрицкого получает завершение средневековое развитие восточнославянской лингвистической мысли. Его труд был вершиной достижений русской лингвистической мысли в тех условиях, когда из-за противодействия церковных и светских властей, а также сопротивления старообрядцев не могло состояться "русское Предвозрождение".
На развитие грамматического знания в этот период влиял ряд факторов, к числу которых относятся: знакомство с книгой мастера / магистра Александра (примыкающей в рукописях к грамматике Доната) о правилах сочетания слов в предложении; появление других переводных сочинений, особенно о принципах бинарной классификации предложений; ознакомление с новейшими западноевропейскими работами по диалектике, логике, риторике, поэтике и богословию с изложением новых принципов классификации; переосмысление знаний о языке в ходе составления разных азбуковников как своеобразных конспектов для последующих грамматических сочинений.
Первоначально русские лингвистические термины были очень расплывчаты. Лишь постепенно формируется своя терминологическая система. При этом используются словообразовательные ресурсы родного языка и строго отбираются возникшие при переводах разных текстов дублеты. Утверждается стремление к ясности терминов к более строгим определениям. К началу 18 в. складываются все условия для создания синтетического труда по русской грамматике и предпосылки для развития общелингвистических идей.
4.5. Формирование лингвистической мысли в Армении
Становление и развитие языкознания в Армении и Грузии проходило в сходных исторических условиях.
Армянский этнос формировался в контексте тесного взаимодействия культур Хеттского царства, Урарту, эллинистической Греции, Рима и Византии, Ассирии, Персии, Арабского халифата и т.д. В развитии его культуры существенную роль играла греческая культура классического и эллинистического периодов. Армяне были знакомы с древнегреческой философией языка и риторикой ещё до признания в 301 г. христианства официальной религией и до создания в самом начале 5 в. Месропом Маштоцем (361--440) собственной армянской письменности на основе греческого и сирийского письма. Знание греческого языка в Армении считалось признаком образованности. Во второй половине 5 в. был переведён грамматический труд Дионисия Фракийца в целях обучения греческому языку. Его толкование положило начало формированию своей языковедческой терминологии и собственных языковедческих взглядов.
В Армении критически осваивались лингвофилософские взгляды Платона и Аристотеля. Большинство армянских мыслителей приняли аристотелевскую позицию в споре об отношении имён к вещам (synteke, thesei). Своеобразную позицию занимал Езник Кохбаци (5 в.): он видел в одинаковых свойствах вещей основу для одинаковых названий. Давид Непобедимый (5 в.), Симеон Джугаеци (17 в.) поддерживали рассуждения Аристотеля. Поддерживались многими также взгляды Аристотеля в споре о природе общего: так, Давид Непобедимый: утверждал существование общего в "множестве". И вопрос о первичности имени собственного по отношению к нарицательному в основном также решался по Аристотелю: Давид Грамматик (5 в.), Вардан Аревецели (13 в.).
