______________
* Обл. Сл., 137,152.
** Доп. обл. сл., 155.
*** Об изжоге простолюдин выражается: "у меня душа горит!"
**** Обл. Сл., 92; Доп. обл. сл., 155.
***** Этн. Сб., 1,53, 68; Иллюстр. 1846, 648; Ворон. Г. В. 1851, 12.
****** О.З.1848, т. LIX, смесь.
******* Этн. Сб., V, 92 (Быт курс. крест.); Послов. Даля, 430.
******** Архив ист. юрид.-свед., II, отд. 4,38.
********* D. Myth., 1112,1118.
********** Ж. М. Н. П. 1851, X, 3 ("Обозр. губ. ведом.").
*********** D. Myth., 1108.
************ Владим. Г. В. 1844,50; Карман, книжка для любит, землевед. 1848, 319; Этн. Сб., I, 98; V, 92 ("Быт курск. крест.").
V. Солнце и богиня весенних гроз
Кругловидная форма солнца заставляла древнего человека видеть в нем огненное колесо, кольцо или щит. Колесо, старин, коло, означает: круг (около - вокруг); уменьшит, кольцо - звено цепи, металлический кружок, носимый на пальце; коло у нас употребляется в значении колеса (в машинах), а у других славян в значении хороводной пляски - точно так же, как слово круг означает в областных наречиях: и колесо и хоровод, почему и хороводные песни называются круговыми*; колесо служит метафорою и для серьги: "под лесом-лесом ( = волосами) колёса с повесом". Впечатлительная фантазия первобытного народа быстро схватывала всякое сходство. Колесо, обращающееся вокруг оси, напоминало ему движущееся по небесному своду солнце, которое в одной народной загадке названо птицею-вертеницею**, а в другой - шаром вертлянским: "по заре зарянской катится шар вертлянский; никому его не обойти и не объехати"***. О наступлении ночи до сих пор выражаются: "солнце закатилося"; в старинном апокрифе сказано, что "триста ангелов солнце воротят"****. В народных песнях встречаем следующие выражения:
______________
* Обл. сл., 87,94.
** Сементов., 5.
*** Послов. Даля, 1061.
**** Щапов., 8.
Колесом-колесом
Сонычко в гору йде,
А вже-ж наша Галичка
Из-пид винця йде.
Солнце колесом у гору идзетсь,
А дзевухна з'винца в двир идзетсь*.
______________
* Ворон. Г. В. 1856, 40; Терещ., II, 470, 521; Ч. О. И. и Д. 1864,I, 102.
Эти указания тем более заслуживают внимания, что они подтверждаются преда(106)ниями всех индоевропейских народов. Кун указал на ведаическое представление солнца колесом и справедливо заметил, что отсюда, а не обратно возникли сказания о поездах бога Солнца на чудесной колеснице. Демонический змей Ahi, надвигающий на небо сплошные массы облаков и рождающий в воздухе томительный зной (то, что у нас обозначается глаголом: парить), является в Ведах с именем Cyshna (иссушитель): он задерживает дождевые потоки, овладевает колесом солнца и распространяет на поля и леса губительный жар. В гимнах, обращенных к Индре, восхваляют этого громовержца за то, что он поражает своею молниеносною палицею змея, проливает дождь и, срывая с вершины облачного неба солнечное колесо, умиряет зной*. Силы природы, в их вредных влияниях, обыкновенно приписывались демоническим чудовищам, тогда как с другой стороны те же самые силы, ради их благодетельных влияний, принимались за действия добрых богов; между демонами и богами шли нескончаемые битвы за владычество. Так в знойную пору песьих дней Индра сражался с змеем-иссушителем, Тор с великаном жаров (mit glutriesen Geirrodhr). Смена годовых времен особенно резко выставляла то благодатные, то разрушительные свойства обоготворенных стихий. Божество, щедрое на дары и дружелюбное в летнюю половину года, в зимний период являлось с другим недоброжелательным (демоническим) характером, и потому в представлениях народной фантазии оно распадалось на два отдельных, враждебных друг другу образа, которые спорили между собою и в известное время осиливали один другого**. О борьбе летнего солнца с зимним сохранила любопытное свидетельство словацкая сказка. Борьба эта совершается в шуме грозы и происходит между зимним похитителем солнца и весенним его освободителем; представления, принадлежащие солнцу и громовнику, сливаются воедино. Когда соперники поломали свои мечи, весенний герой сказал: "обернемся лучше колесами и покатимся с горы: чье колесо будет разбито, тот и побежден!" Оборотились оба колесами и покатились с горы; колесо избавителя налетело на своего противника и раздробило его; но тот, перекинувшись молодцем, заявил, что враг размозжил ему только пальцы, а не победил. С своей стороны он предложил оборотиться в белое и красное пламя: чье пламя осилит другое, тот и победит. Похититель солнца оборотился белым пламенем, а соперник его красным. Долго они палили друг друга, и ни который не мог одолеть. На ту пору шел мимо старый нищий с длинною белою бородою. "Старик! - воскликнуло белое пламя, - принеси воды и залей красное пламя, я тебе подарю грош". А красное пламя перебило: "старик! я тебе дам червонец, только залей белое пламя". Старик принял сторону последнего, за которым и осталась победа***. И колесо, и пламя - символы солнца. Удаляясь на зиму, оно утрачивает свой яркий блеск, становится бледным, что и продолжается до тех пор, пока с возвратом весны не искупается оно в дождевой воде: только тогда станет солнце - "красное" и заблестит на небе золотым червонцем.
______________
* Кун, 56-58,65.
** Маннгардг Die Gotterwelt, 31-32, 55-56. Датская сага различает летнего Одина от зимнего (Mitodhinn); во время зимы настоящий Один находится в ссылке, а на троне его восседает похититель; с приходом же весны роли их меняются.
*** Slov. pohad., 215-229.
Поэтическое представление солнца огненным колесом вызвало обычай зажигать в известные годовые праздники колеса - обычай, доселе соблюдаемый между немецкими и славянскими племенами. Это бывает: а) в начале весны (на масленице или на Светлой неделе), когда возжжение колеса служит символом возрождения солнца, после зимней его смерти, и b) на Иванов день, когда солнце, достигнувши (107) высшей точки своего течения, поворачивает с лета на зиму*. В разных сторонах Германии приготовляют тогда деревянные кружки со спицами, обкладывают их соломою, обмазывают дегтем и потом зажигают. Зажженный кружок утверждается на такой подставке, что если ударить по ней с другого конца, то он взлетает высоко на воздух, описывая в ночной темноте огненную дугу. В Швабии в день св. Вита берут старое тележное колесо, обвертывают соломою, смазывают дегтем и, установив в землю столб, в двенадцать футов вышины, втыкают на него приготовленное колесо ступицею и зажигают в сумерки. Взирая на яркое пламя, повторяют изречение: "да возведутся горе и взоры и длани, и да сложатся руки для молений!" В стране, орошаемой Мозелем, чествуется Иванов день следующим обрядом: каждая семья доставляет связку соломы на вершину ближайшей горы, куда к вечеру сходятся старики и юноши; этою соломою обвязывают огромное колесо, так что почти совсем не видать дерева; в средину его продевают крепкий шест, фута на три выдающийся с обеих сторон; из остатков соломы делают много небольших факелов, и по данному знаку следует возжжение колеса, которое в ту же минуту, с помощию продетого сквозь него шеста, приводится в движение и скатывается с горы в реку. Тут подымается радостный крик, все махают по воздуху горящими факелами; часть мужчин остается наверху, а другая спешит вниз за пылающим колесом. Часто оно потухает прежде, нежели достигнет Мозеля; но если упадет в воду объятое пламенем - это, по народному мнению, предвещает урожай винограда. Средневековые писатели прямо говорят, что колесо это принималось за священное изображение солнца**. Подобный обряд опускания с горы огненного колеса (kolo ohnive) свершается у хорутан; о том же обыкновении упоминает Сарторий в путешествии своем в Каринтию; в Галиции еще недавно (в 1844 г.) спускали зажженное колесо в Днестр***. Русские поселяне, встречая во время масленицы весеннее солнце, возят сани, посредине которых утвержден столб, а на столбе надето вертящееся колесо. В Сибири сажают на это колесо парня, наряженного в женское платье и кокошник, что согласно с нашими народными преданиями, олицетворяющими солнце в женском образе; в Виленском повете, вместо того, привязывают к колесу чучело, которое и вертится на нем. Поезд сопровождается песнями и музыкой; в иных местах славят при этом Коляду, т. е. новорожденное солнце, и палят солому****. В Воронежской губернии на Троицын день крестьяне Солдатского села, меняясь венками, поют песню:
______________
* По некоторым местам обряд этот совершается и в другие чтимые народом дни, ближайшие к Иванову празднику.
** Кун, 38-51,95-97; D. Myth., 578,586-7,594.
*** Гануш, 185-6; D. Myth., 590.
**** Маяк, XVII, 51; Сахаров., II, 73-74; Рус. прост, праздн., II, 127-8; Вест. Р. Г. О.1851,Ш, 41-43.
Криво колесо,
Куда катишься?
- Я катюсь-валюсь
По это село,
По это село
По Солдатское,
Закотельное*.
______________
* Ворон. Г. В. 1850, 8.
В некоторых местностях Малороссии существует обычай, который состоит в том, что на праздник Купалы откатывают от зажженного костра колесо, выражая таким символическим знаком поворот солнца на зиму*. То же выражалось и сейчас (108) описанным скатыванием огненного колеса в реку: после поворота своего летнее солнце начинало пускаться с вершины небесной горы, и горячие лучи его точно так же погашались в дождевых потоках наступавшей осени, как пламя спущенного с горы колеса умирало в волнах реки. Разводимые на Иванову ночь костры нередко возжигаются пламенем, нарочно добываемым чрез трение сухого дерева о старое колесо**. Купальские или Ивановы огни слыли у германцев огнями солнечного по-BopoTa.(sunwentsfeuer) и небесными (himmelsfeuer).
