К концу XVII в. были значительно подорваны основы церковно-богословской схоластики во всех областях культуры. Рост культурных потребностей, тяготение к роскоши и новым формам быта в среде господствовавшего класса, а также достижения в области пиротехники — все это способствовало развитию фейерверочного искусства. Отметим сначала фейерверк, сожженный в 1672 г., в дни масленицы, когда среди всех слоев населения организовывались разные «потехи» и «веселости». По словам современника: «В субботу царь (т. е. Алексей Михайлович, — В. В.) на Москве-реке, покрытой льдом, устроил травлю, в которой боролись между собою громадные английские и других пород собаки с белыми медведями… Зрелище было забавное, так как и те и другие часто не могли удержаться на ногах на сем скользком помосте. Вечером же царь ходил туда же смотреть на летающие потешные огни». Несомненно, что устройство фейерверков на реке обусловливалось угрозой возникновения пожаров от действия фейерверочных фигур среди деревянных построек города. Кроме того, в этом находила, вероятно, свое отражение традиция зажигания у реки в дни масленицы праздничных костров. Упомянутые здесь «летающие, потешные огни» представляли, по-видимому, широко применявшиеся уже тогда фейерверочные фигуры — ракеты.[2] Характерно, что в приведенном выше тексте о фейерверке, сжигавшемся в 1672 г. в Москве, говорится попутно, как будто речь идет об обыденном явлении, что, по всей вероятности, и соответствовало действительности.
В то время фейерверки устраивались и в других городах. В 1673 г. киевский воевода испрашивал из Пушкарского приказа, ряд химических составов, необходимых для «гранатного дела» в «духовые и зажигательные ядра», в «зажигательные же нарядные стрелы» и «во всякие потешные стрельбы».
В 1674 г. в Устюге Великом, когда здесь проездом из Архангельска в Москву остановился голландский посол Кленк, был сожжен фейерверк, устроенный в честь встречи посла с соловецким воеводой. Фейерверк состоял из множества фейерверочных фигур-ракет и шутих.[3] Одновременно были зажжены на реке сто смоляных бочек. Это огненно-световое зрелище состоялось при большом стечении жителей города, собравшихся на берегу реки. Сюда же прибыли крестьяне из соседних деревень, но многие из них разбежались при действии фейерверочных фигур, приняв их за огненных змей. Последний факт говорит о необычайности устройства большого фейерверка в г. Устюге Великом, в отличие от Москвы, где подобные зрелища были уже частым явлением.
Из описания о пребывании посла Кленка в Московском государстве видно, что фейерверк, сожженный в г. Устюге Великом, рассматривался как внешний признак богатства и высокого положения устроителей. Это найдет впоследствии свое полное выражение в устройстве блестящих и дорогостоящих фейерверочных зрелищ в XVIII в., в период расцвета феодально-крепостнического строя Русского государства.
В конце XVII в. со стороны наиболее культурной части феодальной знати и служилого дворянства стал проявляться большой интерес к фейерверочным развлечениям. Сжиганием фейерверков увлекались, например, кн. Ф. Ю. Ромодановский, лично занимавшийся изготовлением и испытанием изделий потешной пиротехники, кн. В. В. Голицин, кн. Долгорукий, боярин П. В. Шереметев и другие лица.
С того времени развитие фейерверочного искусства тесно связывается с именем Петра I. Будучи еще молодым, в возрасте 17 лет, он питал большое пристрастие к фейерверкам, лично изготовлял фейерверочные фигуры и с участием окружавших его лиц сжигал их ради развлечения. Позднее сам Петр заявлял, что если любимым развлечением его отца являлась охота, то он к этому интереса не имеет, а что у него с юности была большая страсть к мореплаванию и фейерверкам.
Эффектные фейерверки первоначально устраивались молодым Петром в дни обычных тогда праздников — рождественских, масленицы и т. п. В 1693 г. по случаю масленице в подмосковном селе Воскресенском, на реке Пресне, состоялось большое празднество, на котором присутствовали члены царской семьи, бояре, служилые люди и простые горожане. Празднество началось пальбой из пушек и парадом войск, а закончилось устройством фейерверка, состоящего из двух отделений. Сначала зажгли фейерверк на переднем дворе Пресненского дворца, действие которого продолжалось в течение двух часов. Во время этого фейерверка был убит один дворянин; на голову его упала неразорвавшаяся ракета весом в пять фунтов. Кстати сказать, несчастные случаи при сжигании фейерверков были частым явлением; устроители постоянно получали сильные ожоги или ушибы. Несмотря на упомянутый нами несчастный случай, в тот же день на внутреннем дворе дворца был сожжен приготовленный лично Петром другой фейерверк, действие которого продолжалось в течение трех часов.
Расширению производства разных фейерверочных фигур способствовало создание еще в 1680 г. в Москве специального ракетного заведения. Вскоре после этого были определены точные величины наружных диаметров фейерверочных гильз — калибры по весу свинцовых шаров данных размеров. С тех пор появились названия: полуфунтовая ракета, двухфунтовый фонтан[4] и т. и.
Желая получить сведения о достижениях пиротехники и, в частности, фейерверочного искусства за рубежом, Петр постоянно интересовался новейшей западноевропейской литературой по данному вопросу. Для устройства фейерверочных зрелищ он иногда привлекал иностранцев-специалистов, проживавших в так называемой Немецкой Слободе. Но вместе с тем следует подчеркнуть, что русские пиротехники умели уже тогда не хуже «иноземных» изготовлять и сжигать фейерверки.
В 1693 г. в дни масленицы в селе Воскресенском были сожжены два фейерверка, из них один русскими, а другой иностранцами. Упомянутый выше Гордон в своем дневнике по этому поводу писал, что фейерверк, изготовленный и сожженный русскими пиротехниками, произвел, в равной мере с другим, превосходное впечатление на зрителей. В устройстве обоих фейерверков активное участие принимал сам Петр. В одном из них после троекратного залпа из 56 орудий вспыхнул белым огнем павильон с именным вензелем «генералиссимуса» князя Ф. Ю. Ромодановского, являвшегося тогда «адмиралом» Переяславской флотилии и начальником «потешных» полков. Затем был освещен транспарант с изображением Геркулеса[5], раздирающего пасть льва. Этот фейерверк любопытен применением декоративного оформления. В сопоставлении «генералиссимуса» Ромодановского с изображением Геркулеса, раздирающего пасть лыза, содержится как бы намек на возросшую силу «потешного» войска.
В том же 1693 г., будучи в Архангельске, Петр также придает одному устроенному там фейерверочному зрелищу определенное смысловое значение. Об этом фейерверке в описании поездки Петра на север страны говорится, что он, находясь на плоту, «потешные вещи, рокитки и гранадки спущал». Одновременно на плоту были «чиненные потехи», в том числе «кораблик», оснащенный различными фейерверочными изделиями, создававшими при сгорании огненно-световой эффект. Упомянутый «кораблик» символически выражал любовь Петра к морю и его намерение приступить к созданию флота.
В самом конце XVII в. резко изменился характер празднования государственных и общественных событий, что проявилось впервые, в торжествах, организованных по поводу победы русских войск над турками в Азовскую кампанию 1696 г. Напомним, что в результате этой победы возрос престиж России на международной арене, упрочилось ее положение на южных границах и у передовых русских людей окрепла надежда на успех борьбы русского государства за естественный выход к морским просторам. Петр поэтому счел необходимым всемерно подчеркнуть значение Азовской победы, используя для этого разнообразные средства.
Уже на второй день после взятия Азова в лагере русских войск состоялось празднование — раздавались громовые раскаты пушечных и ружейных залпов. Даже на стругах (небольших кораблях) производилась «везде трижды заздравная радостная стрельба». Известный и ранее в русском государстве обычай отмечать отдельные события салютными выстрелами был исполнен тогда с особой торжественностью.
По пути возвращения в Москву некоторые полки во главе с Петром и другими военачальниками остановились в Черкасске, где 18 августа также праздновалось взятие Азова. В этот день, после обеда, который давал Петру донской атаман Фрол Миняев, был сожжен фейерверк, продолжавшийся до полуночи. Это был первый случай, когда наряду с салютными выстрелами был специально устроен фейерверк в честь военной победы.
30 сентября была по-новому организована в Москве торжественная встреча войск, возвратившихся из Азовского похода. По распоряжению Петра «мастер Иван Салтанов с товарищами» построил «нарядные триумфальные ворота», через которые проходили победители турок. Торжественное шествие войск неоднократно сопровождалось пушечными и ружейными салютами.
