— А зачем?
— А из Вас бы мог стать хороший руководитель.
— А по-твоему, все должны быть руководителями?
— Нет, не все должны, но все хотят.
— Знаешь, Сашенька, был такой римский император Диоклетиан. Кстати сказать, очень приличный император. Так вот, так сказать, в самый расцвет своей империи он вдруг отказался от власти и удалился к себе в деревню. А когда из Рима приехали, чтобы просить его вернуться к власти, он сказал: «Если бы вы видели, какую я вырастил капусту, вы бы перестали меня уговаривать».
— И не вернулся?
— Нет. Так что не все хотят быть руководителями. Хотя справедливости ради надо сказать, что, кажется, это чуть ли не единственный случай в мировой истории.
— Так, значит, вы предпочитаете выращивать капусту?
— Нет. Я предпочитаю делать в своей жизни то, что я люблю, а не то, что модно, престижно или положено. Люблю свою работу, потому что, когда я туда прихожу, там начинает крутиться то, что без меня не крутилось. Люблю своих друзей, потому что, несмотря на то, что мы знакомы тысячу лет, мы всё равно всегда новы и интересны друг другу. Люблю твою мать, потому что… Потому что люблю! Чего ты смеешься?
— Да нет, просто мне с Вами ужасно интересно. Значит, Вы абсолютно счастливый человек?
— Не вполне. Вот если бы мне сейчас удалось выпить стакан газировки — пить ужасно хочется, то я был бы абсолютно счастлив.
(«Москва слезам не верит», 1979 г.; режиссер В. Меньшов) * * *
Должны сказать, что римляне не только были великими государственными строителями и военными, но и еще очень любили сельское хозяйство. Например, солдату за службу полагался земельный участок. Когда он выходил в отставку, то государство давало ему землю, и он за этот участок готов был умереть. Пример того, что беззаветная любовь к своей земле сохранилась до сегодняшнего дня и это качество у итальянцев никуда не исчезло, — итальянский сценарист, поэт, писатель Тонино Гуэрра.
Тонино Гуэрра (1920–2012) в «Саду забытых фруктов»
У каждого человека есть счастливая звезда. Вашего покорного слугу счастливая жизненная звезда надолго связала дружбой и творчеством с гениальным итальянским современником Тонино Гуэррой, работы которого вы, конечно, знаете. Мы совершенно искренне утверждаем, что дело и творчество Тонино Гуэрры пока не оценены, «не замерены циркулем».
Мы хотим начать с того, что Тонино, как личность — редкий экземпляр.
Есть такая теория: когда рождается ребенок, он вбирает в себя энергию и культуру того места, где появляется на свет. То есть когда ребенок издает первый крик (это теория, и мы не беремся сейчас определять, правильная она или нет), то с этим криком он вбирает в себя всё. Человек может быть русским, а родиться во Флориде и стать американцем. Питерцы и москвичи — это определенные ареалы с очень сложившейся и устоявшейся культурой. Так вот, Тонино — потомок древних латинов. Он — человек, который чудом унаследовал дыхание того места, где родился. В нем есть очень интересное качество — он избранник. Не все итальянцы такие, как он. Тонино Гуэрра гениален, а раз так, то он вбирает в себя эту глубокую культуру.
После Рима, когда закончилась эпоха итальянского кино — умер Феллини, умер Антониони, умерли все те, с кем он работал: Витторио Де Сика, Де Сантис — Тонино понял, что не будет больше заниматься кино, и уехал в маленький итальянский городок Пеннабилли. Сегодня этот городок наполнен приметами Тонино Гуэрры — его картинами и скульптурами, стихами и афоризмами, керамическими табличками с философскими изречениями или притчами. Там, в этом городке, которого и на карте-то не видно, на месте большой городской мусорной свалки [ее Тонино Гуэрра расчистил] маэстро разбил Сад забытых фруктов. Это даже не сад, это воплощенная поэзия: удивительное, неповторимо изысканное сочетание деревьев и произведений искусства. Тонино был счастливцем, ежеминутно влюбленным в жизнь, и в любом состоянии мог творить чудеса Красоты. «Я думаю, это было необходимо — создать музей ароматов, чтобы не забыть вкус тех растений, которые росли в старых фермерских домах и теперь исчезли, например biricoccolo или azarole. Сад забытых фруктов, небольшой музей ароматов — это возможность для нас прикоснуться к прошлому. Я хочу сохранить вкус, запахи и аромат ушедших лет» — так говорил Тонино Гуэрра.
Тонино Гуэрра посадил в этом Саду все растения, деревья и фрукты, которые были в Древнем Риме (старинные плодовые сорта): римский виноград, римские сливы, финики, римские прототипы абрикоса, инжир и римские яблони. Сейчас в Италии стало модно сажать римскую лозу и выращивать из нее тот виноград, из которого древние римляне делали вино. Последние модные веяния. Гуэрра показал итальянцам этот путь и даже выпустил бутылки со своими этикетками. Автор воочию видела и знает, что такое римская растительность: как она выглядит, как выглядит римский сад, какие цветы были. Тонино Гуэрра это изучил и всё посадил. И всё прижилось! Это фантастическое зрелище.
Сад Тонино — это еще и воспоминания об ушедших друзьях, в память о которых он создал удивительные памятники. Один — Федерико Феллини, и еще один — Андрею Тарковскому. Тонино был абсолютно гениальным. Он сам в своем Саду сделал необыкновенные, потрясающие фонтаны, посмотреть на которые едут специально; и памятник Феллини тоже сделал сам. Хочется сказать несколько слов об этих необычных памятниках.
Памятник Федерико Феллини: на краю круглого диска из огромной титановой плиты установлены кованые металлические ветки. И на ветках сидят две птицы — две души. Каждый раз, когда наступает полдень, ветки отбрасывают тень на титановую плиту, и эти тени превращаются в профили Федерико Феллини и Джульетты Мазины, обращенные друг к другу. Солнце движется, и тени начинают медленно сливаться, как будто Федерико и Джульетта дарят друг другу нежный поцелуй любви. Такое мог придумать только Тонино. На памятнике надпись: «Федерико Феллини и Джульетте Мазине — моим друзьям».
Скульптура «Джульетта и Федерико» в «Саду забытых фруктов»
Памятник Андрею Тарковскому; представьте себе грот, сложенный из старых камней. Наверху — камень VI–VIII веков в форме креста. К гроту пристроена небольшая «часовня», дверь которой закрыта навсегда. Рядом керамический знак Вечности — улитка. Что находится за этой дверью? Не знает никто. Тайна вечности. И снять покров с этой тайны вряд ли сегодня кому-нибудь по силам. «Сегодня художники лишены фантазии, дышащей тайною, вздыхающей тайной. Главные проблемы жизни разрешаются техникой либо полицией. Именно поэтому Тарковский сегодня одаривает нас своим светом, проникающим сквозь завесу великой ночи» — так говорил о знаменитом русском кинорежиссере Тонино Гуэрра. На вечере памяти Тонино показывали фильм «Путешествие Тонино и Тарковского по Италии в поисках натуры для “Ностальгии”. Смотришь этот фильм и словно видишь сны из Атлантиды.
Часовня-памятник Андрею Тарковскому в «Саду забытых фруктов»
В ботаническом Саду забытых фруктов очень часто собираются виноделы. По сути, это стало некой микромоделью традиции, которая когда-то была и которая сегодня воспроизводит все это и тем самым сплющивает время.
В Италии время сплющено — оно совмещено. Оно просвечивает через все культурные пласты. Вы никогда не знаете, в каком времени находитесь — в первом веке, в третьем или в четырнадцатом. Попробуй тут разберись, если вы входите в дом, во двор и не знаете, когда все это было построено и сохранено. Время здесь утрачивает свою протяженность, и вы воспринимаете его исключительно настоящим.
Тонино жил в Пеннабилли. Там есть Епископский дворец, и часть епископата отдана под театр. В театре — крошечный партер и четыре яруса круглых лож, расписанных цветами. Все в цветах! Каждый раз, когда здесь проходит какое-то культурное событие, например вечер французского шансона, весь городок наряжается и идет в театр. Тонино рассказывал, что перед войной, по воскресеньям, все мужчины собирались на площади, приходили со своими стульями, кушали соленый миндаль и пели оперы Верди. Они специально для этого собирались. Сегодня — всё то же самое. Собираются в театре (приезжают со всех окрестностей), слушают певцов, друг друга, поют сами. И относятся к этому очень серьезно. Там, в этом маленьком городке, кипит столичная жизнь!
В Италии не может быть такого, чтобы в столице кипела одна жизнь, а в провинции — другая. В провинции — всё то же самое, только объемом меньше. Когда автору довелось впервые побывать в этом месте, возникло очень стойкое чувство, что всё это знакомо и близко: «В этой деревушке 5–6 церквей, кино, театр, кафе, магазины, и когда я приехала туда в первый раз, то сказала, что я здесь когда-то жила. В XIV веке. И могу даже дом показать, где рождалась и жила. Всё это я сказала, не видя города. И я не знала, что там есть. Тогда, в прошлом, я была очень толстой девочкой с розовыми щеками, и у меня не было матери, а была только женщина-служанка. Мой отец был купцом, ездил между городками и торговал овощами, был грамотным, и я тоже могла читать. У меня был жених, его звали Петруччио. А умерла я в 14 лет, от гриппа. Когда я все это рассказывала Тонино, он очень внимательно слушал. Возможно, я придумала всё в своем воображении, но я в этом убеждена — это тени во мне такие бродят. Я помню, что у меня была косица, и я была толстухой с серыми глазами».
