Однако на все эти вопросы нельзя ответить однозначно, ибо во многих областях жизни химию трудно отделить от символики. Но совершенно очевидно, что мода на синий цвет в XII—XIV веках — это отнюдь не малозначительная подробность тогдашнего быта, она отражает глубокие изменения в обществе, в его мышлении и восприятии. И удивительная судьба синего — не частный случай, а показатель того, что люди стали иначе смотреть на цвета и по-иному соотносить их друг с другом. На смену прежнему цветовому порядку, восходящему, быть может, еще к доисторическим временам, приходит новый.
Его главная особенность — упразднение старой триады "белый—красный—черный", о которой мы говорили в начале этой книги и которая безраздельно властвовала в культурах Древнего мира (восточной, библейской и греко-римской), а затем — в Европе эпохи раннего Средневековья. Эта трехполюсная хроматическая система (существовавшая, по свидетельствам лингвистов и этнологов, также во многих цивилизациях Африки и Азии) была основана на антагонизме белого и двух других цветов, воспринимаемых как его противоположности, что давало возможность свести все цвета к трем основным: так, желтый считался разновидностью белого, а зеленый, синий и фиолетовый приравнивались к черному. У многих древних народов общество делилось на три класса, которым давали названия цветов; на заре истории Рима его обитатели делились на albati, russati, virides — белых, красных и темных (об этом пишет Ж. Дюмезиль в книге "Индоевропейские ритуалы в Риме").
Влияние этой древнейшей хроматической системы прослеживается в средневековой литературе (особенно в героических сказаниях, но также и в рыцарских романах), топонимике и антропонимике, в сказках, баснях и фольклоре. Например, история Красной Шапочки, самая ранняя версия которой появилась, по-видимому, на рубеже первого и второго тысячелетий, вертится вокруг трех цветов: маленькая девочка в красном несет горшочек белого масла бабушке (она же — волк), одетой в черное. Такое же движение от цвета к цвету присутствует и в "Белоснежке", но там цвета распределены иначе: колдунья в черном приносит белолицей девушке красное (то есть отравленное) яблоко. Еще один вариант распределения цветов — в басне о вороне и лисице, возможно, самой древней из басен: черная птица роняет белый сыр, которым завладевает рыжая лисица. Можно привести множество примеров такого использования цветовой триады в сюжетах, восходящих к незапамятным временам, а также обнаружить символическое обыгрывание этой схемы в различных областях жизни.
Итак, в период между концом XI и серединой XIII веков западноевропейская культура отходит от древней трехполюсной системы. Новому социальному порядку нужен новый цветовой порядок. Двух хроматических осей и трех основных цветов уже недостаточно. Теперь западноевропейскому обществу требуются шесть основных цветов (белый, красный, черный, синий, зеленый, желтый), а также самые сложные их сочетания, чтобы создавать эмблемы, репрезентативные коды и символические системы — именно в этих трех сферах проявляется главная, классификаторская функция цвета. Среди новых сочетаний особое значение приобретает ось "красное—синее": она позволяет красному, как некогда белому, обзавестись антагонистом — в данном случае эту роль играет синий. К двум известным с глубокой древности цветовым парам (белое—черное и белое—красное) добавляется третья: красное—синее. В XIII веке красный и синий начнут противопоставлять друг другу (чего прежде никогда не бывало), и это противопоставление просуществует до наших дней.
XV-XVII векаС середины XIV века синий цвет в западноевропейской культуре вступает в новую фазу своей истории. Модному цвету, цвету Пресвятой Девы, королевскому цвету теперь приходится соперничать не только с красным, но и с черным: обычай одеваться в черное, появившийся на исходе Средневековья, будет распространяться все шире и доживет до начала Нового Времени. Однако эта конкуренция не повредит синему, наоборот — пойдет ему только на пользу. Цвет королей, цвет Богоматери, наряду с черным, становится цветом высокой морали. Эта новая роль синего в европейских социумах обусловлена двумя причинами, связанными с этикой и особенностями человеческого восприятия: морализаторским течением в общественной мысли, очень сильным в эпоху позднего Средневековья, и в еще большей степени — мнением вождей Реформации о том, какие задачи должен выполнять цвет в жизни общества, художественном творчестве и религиозной обрядовости.
Поэтому историю синего цвета в XIV—XVII веках нельзя изучать обособленно. В эти столетия она теснее, чем когда-либо, переплетается с историей других цветов, главный из которых в данном случае — черный.
Законы против роскоши и предписания об одеждеИтак, все эти изменения — результат моды на черное, появившейся в середине XIV века. Эта мода — постепенно, косвенным образом — усиливает влияние синего цвета в ущерб красному. С 1360 года по 1380-й черный цвет проходит тот же путь, что и в свое время синий: за одно-два десятилетия европейские красильщики ухитрились сделать то, что не удавалось сделать в течение долгих столетий, — выкрасить шерсть в красивый черный цвет, насыщенный, яркий, стойкий. И, как представляется, в основе этих технических и профессиональных достижений — не открытие химиков, не новый, завезенный в Европу краситель, а изменившиеся запросы общества. Отныне обществу требуются черные ткани и черная одежда высокого качества, и красильщикам приходится окрашивать в этот ставший модным цвет огромные куски сукна; вот они и изобрели более привлекательный оттенок черного, причем освоили новую технику окрашивания с необычайной быстротой. Полагаю, что в данном случае опять-таки требования общества, его изменившаяся идеология стали катализатором прогресса в химии и технологии, а не наоборот.
Мода на черное в Западной Европе, продержавшаяся от заката Средневековья до начала современной эпохи, представляет большой интерес как факт общественной жизни и как феномен человеческого восприятия. Отголоски этой моды не умолкают и по сей день: вспомним наши темные костюмы, смокинги, траурную одежду, вечерние туалеты, пресловутое "маленькое черное платье"... Мода на черную одежду, зародившаяся в XIV веке, будет иметь продолжительное влияние на историю синего цвета.
Однако, хоть мы и располагаем многочисленными документальными свидетельствами о моде на черное, не все в ней понятно, а о ее причинах пока остается лишь догадываться. Очевидно, причины эти были прежде всего морального и экономического порядка. В середине XIV века, после опустошительной эпидемии чумы 1346—1350 годов — а кое-где и ранее — в западнохристианском мире все чаще стали издаваться законы против роскоши и предписания об одежде. На эту тему есть несколько монографий, посвященных отдельным городам, но фундаментальный труд о законах против роскоши — сначала издававшихся королями и феодалами, затем городскими властями и аристократами — пока еще не написан. В различных формах законы эти просуществовали вплоть до XVIII века (так будет, например, в Венеции и в Женеве) и в определенной мере повлияли на повседневную моду нового и новейшего времени.
Почему они появились? Можно указать три причины. Во-первых, экономическую: необходимость ограничить расходы на одежду во всех классах и категориях общества, ибо это были непродуктивные траты. Во второй половине XIV века среди дворянства расходы на одежду стали непомерными, страсть к великолепным нарядам граничила с безумием. Закон должен был обуздать расточительность, объявить войну кичливой роскоши, которая заставляет людей влезать в долги, доводит их до разорения. Кроме того, закон должен был предотвратить повышение цен, переориентировать экономику, стимулировать местных производителей, приостановить импорт предметов роскоши, по большей части доставлявшихся из самых отдаленных стран Востока. Вторая причина — морального свойства: необходимость поддерживать христианскую традицию скромной и добродетельной жизни. В этом смысле данные законы, уложения и предписания следует рассматривать как проявление мощного морализаторского движения, которое появилось на исходе Средневековья и продолжательницей которого стала Реформация. Все законы такого рода осуждают различные перемены и нововведения, приводящие к нарушению существующего порядка вещей и порче нравов. Вот почему они часто бывают направлены против молодежи и женщин, ведь представителей этих двух социальных категорий обычно привлекает новизна. И наконец, главная причина — идеологическая: одежда должна была стать средством сегрегации — каждый обязан носить платье, подобающее его полу, сословию, рангу и заслугам. Чтобы различные классы общества не смешивались, следовало установить между ними непроницаемые барьеры. Отныне представителя того или иного класса можно было распознать по одежде. Разрушить эти барьеры — значит посягнуть на порядок, заведенный самим Господом Богом, то есть совершить поступок не только кощунственный, но и опасный.
