Как ни странно, но мне кажется, что в тот героический период "слепого подражания западной моде" заряд контркультурности русского рок-движения был максимальным. Несмотря на то, что наш доморощенный хиппизм идейно более близок к Ясной Поляне, чем к Хейт-Эшбери, он имел ряд привлекательных (во всяком случае, для меня) сторон; нынешней «пионерией» они почти утрачены. Главное, пожалуй, заключалось в ощущении самодостаточной значимости; наплевать, что оно проистекало из неумения обосновать свою значимость и из смутного гуманистически - оттепельного чувства "завелась гниль в королевстве Датском — важно, что оно было. Когда началось «оправдывание» (т. е. уничтожение самодостаточности) рок-движения через различные (развлекательно-эстрадные, серьёзно-музыкальные, культурные, общественно-политические, общечеловеческие) системы ценностей, контркультурность русского рока стала нулевой. Интересно, что занимавшиеся такими обоснованиями люди (по крайней мере, некоторые из них) очень любили рок-музыку и довольно-таки врубались в контркультуру на интуитивном уровне (а на каком ещё это возможно — загадка).
Так вот: как только мы стали рефлексировать по поводу окружающего мира, наш хиппизм стал проявлять свою "возросшую на советской почве" сущность. Мировоззрение волосатого соотечественника состояло из: наивного, но искреннего человеколюбия — неприятия мерзостей окружающего мира — бегства от действительности (ввиду безнадёжности попыток её изменения) — эскапической любви к свободе. В конечном счёте, всё это — пласты духовного наследия оттепели в варианте подпольного существования. Иногда — буквально в андерграунде, иногда — подспудно в официозе; русско-"хипповые" идеалы проповедуют и трубадур из мультика "Бременские музыканты", и певец из фильма «Расмус-бродяга», и куча прочих романтиков. Либеральная часть совковой «культуры» эксплуатировала (попутно профанируя) модный имидж — соответственно, наиболее честные представители рок-движения рванули дальше, по пути развития культуры демократической. Вектор закладывал Макаревич, в качестве маяка — Высоцкий, первопроходцы — Боб и Майк. "Если есть колокольчик под дугой, — значит, всё, заряжай, поехали…"
Русские рокеры — прогрессивные люди. Они очистили рок-н-ролл от импортной фенички самоценности; даже когда ему поют осанну, славят за какую-нибудь направленность, — словом, они разобрались в себе и выявили социально-психологическую основу. В силу ряда причин (первая из которых — возможность неконтролируемого распространения своей продукции — обеспечивала невиданным ранее (для других жанров искусства) "чувством локтя" и давала смелость для дальнейшего продвижения) рок-музыканты оказались самым передовым отрядом антисовковой, демократической, настоящей Культуры. Это прекрасно, и в этом есть, кстати, определённое сходство с Западом: там прорыв нетрадиционных (т. е. «некоммерческих» — по представлению их масс-медиа) концепций богемного андерграунда в широкое культурное обращение (так же, как и у нас) произошел в неожиданном месте — на эстраде; никто не думал, что выступающие на сценах певцы и музыканты ("какие-то паяцы, чечёточники") станут властителями дум, дестабилизаторами привычной сытой жизни западного «обывателя». Правда, в отличие от нашего дикого общества, их демократическая цивилизация враждебно отнеслась к рок-н-роллу не по "волюнтаристскому указанию правящих идеологов", а сама по себе, из-за инертности коренного, ментального восприятия (по моему мнению, эта инертность сохраняется даже в самом свободном социуме). И если там был ассимилирован массовым сознанием лишь внешний, теоретический макияж (концепции: "Делай любовь, а не войну", "Запретите запрещать", "Будущего нет" и т. д.), то наша рок-аудитория (толковые фэны, а не модничающие неофиты) врубилась в русский рок на всю его глубину. Поэтому её наиболее "здоровое крыло" сейчас отошло к политике, религии, другим видам искусства и так далее.
«Не понимаешь ты, дубина, истории ответственный момент…»
Употребляя термин "русский рок", я имел в виду всем известное конкретное общественное, культурно-фольклорное явление. Через какой-то исторический период его, безусловно, все забудут (кроме десятка специалистов по "истории России второй половины XX века") — останутся в памяти только несколько крупных имён. Так, к примеру, сейчас никто не знает философской школы «сократиков», но Сократа помнят все. В русском роке наличествуют отдельные места, где он выходит за рамки комплекса идей демократической культуры ("просто Культуры", как я назвал её в начале статьи). Это служит поводом для оптимизма. Я не призываю к аполитичности, уходу от насущных нужд, к над-мирности — я просто хочу углубления, привнесения каких-нибудь более серьёзных элементов. Они были в нашем рок-н-ролле иногда, но создавались нечаянно; вероятно, рокеры не ведали, что творят.
В противном случае мы будем продолжать ковылять чуть-чуть позади толстых интеллектуальных журналов, немного впереди конкурсов в Юрмале (постепенно скатываясь к последним). Между прочим, я считаю, что эстрада вскоре превзойдет рок по ряду стилевых направлений. Поясню: принимая допустимым оценивать художественность произведения (созданного в определённом стиле) только по законам самого этого стиля, мы признаем превосходство профессионализма над дилетантщиной. Рано или поздно, но развитие демократии, даруя официальному искусству возможность более-менее свободного самовыражения, позволит представителям оного проявить своё мастерство в исконно советских жанрах (полит-публицистической героики, карнавально-сатирической буффонады и т. д.), оккупированных рокерами.
История этой «оккупации», мне кажется, сходна с историей возрождения классицизма в ходе Великой французской революции. Наверное, будет интересно сделать несколько замечаний.
Во-первых, как сказал А.Синявский, "соц. реализм вернее надо назвать соц. классицизмом, выросшим из соц. романтики", то есть вполне уместна аналогия между направлениями.
Во-вторых, соц. классицизм имеет со своим позднефеодальным предшественником следующие эстетические и мировоззренческие общие черты: помпезность, морализаторски-поучающий тон, деление героев на «плохих» и «хороших» (центральный герой всегда безукоризненно-положителен).
В третьих, пережитки соц. классицизма существовали в русском роке вплоть до появления питерской "новой волны". Во Франции XVIII века он уступил место сентиментализму: вместо классических персонажей античности (услаждавших дворян своей изысканностью и благородством) пришли простые люди (утверждающие житейски-рациональные «буржуазные» добродетели).
В-четвёртых, любая эпоха сколько-нибудь крупных свершений не лишена своего пафоса. Классицизм возродился во Франции на подъёме революционного энтузиазма: в старые меха влилось новое вино — древние римляне теперь олицетворяли борцов за свободу и республику… На одной из парижских сцен "Тиберий Гракх" как-то раз запел «Марсельезу» — спектакль закончился мощным хеппенингом, напоминающим Подольск-87.
Эстрадные профессионалы соц. классицизма имеют в своём распоряжении богатый арсенал эстетических достижений: у истоков советского искусства стояли такие талантливые личности, как Маяковский, Эйзенштейн, — поэтому их грядущее превосходство над роком в ряде стилей (в которых рок, благодаря своей политической смелости и обрёл массовую аудиторию) мне кажется неизбежным.
Однако, как я указывал выше, в нашем рок-н-ролле существуют иные пласты, которым ещё не время выходить в поп-тираж: они ощущаются в "Сладкой N и других" Майка, отдельных вещах Боба, ДеКи, Мамонова, "Вежливого отказа" (возможно, кто-то добавит или заменит что-нибудь — мой вкус, разумеется, не эталон) и т. д., - но сваливать их в одну кучу, руководствуясь рассуждениями типа "не блестит — не золото" было бы самонадеянно.
«Книга судеб»
Я разделяю «незаигранные» остатки рок-н-ролла на 3 категории:
1) продукты демократической культуры, наиболее глубоко выражающие её сущность: направленность на отрицание внутреннего рабства ("глупость человека — его собственный совок"), а не внешнего тоталитаризма;
2) элементы пост-демократической культуры;
3) контркультура.
Деление, конечно, условное (а бывают ли деления «безусловными» — неизвестно): вышеупомянутая «опопсовевшая» составляющая русского рока (для краткости обозначим её «0-ой» категорией) переходит в 1-ю, а та — во 2-ую, — но для себя я их границы чувствую чётко. Чтобы было понятнее, обращусь к конкретике: альбом "Отечество иллюзий" — почти целиком из 0-й категории (кроме нескольких моментов — допустим, эмоциональная окраска фразы "А может быть, их не три и не четыре, а сотни миллионов" — характерных для 1-й); классика Майка — очень яркое выражение сути демократической культуры (свобода по-своему смотреть на мир[33] — 1-я категория); "Вежливый отказ" — дальновидные интеллектуалы, нацеленные на подачу идей 2-ой категории (элитарный без кавычек авангард), но корнями уходящие в первую (такие мысли, как: "Знаю я наверняка, что и ты — ярый враг победы над собою", "исправляет не смерть, а сознанье своей правоты" и т. д.).
