— И он немедленно вознесся к небу, — продолжил Харшкет. — Быстро. Напористо. Это мог быть только демон ледяного бога, стремящийся бросить вызов Великому богу.
Джерик ощутил трепещущие токи от дрожащих конечностей Харшкета.
— Ледяной бог, Великий бог, — проговорил К'чир насмешливым тоном. — Что-то не верится в это.
— Заигрываешь со святотатством, юнец, — промолвил Харшкет. — А ведь тебе, конечно, известно, что некоторые из народа попадали в трещины, откуда их затягивало вниз, в область бога льда.
— То есть вниз, в лед. Согласен.
— Они не возвращались назад, — продолжил Харшкет, подняв передние ноги. — Никогда не возвращались!
К'чир усмехнулся, и Джерик подивился отваге — или глупости — своего друга.
— Так значит, скрежет подразумевает именно это? — спросил К'чир. — То, что ледяной бог собрался к нам в гости?
— Можно выразиться и так, — проговорил Харшкет. — Лишь противобог может пытаться пробиться к нам благодаря злу и разврату, воцарившимся среди нас.
— Ну, а я сказал бы, — проговорил К'чир, покручивая ногой в воде, — что там, подо льдом, другой мир.
— Смешно, — Харшкет пренебрежительно скрипнул. — Но ты все поймешь, когда перейдешь в Шестую школу.
— Я никогда не пойму этого. Я просто верю в существование другого мира.
— Если ты настолько уж пренебрегаешь философией, то скажи: как иначе, чем пройдя через трещину, могут достичь неба усопшие того, другого мира?
— А что если, — проговорил Джерик, пытаясь заслужить одобрение и жреца, и своего друга, — мы назначены богом хранителями неба?
К'чир и Харшкет неодобрительно заскрипели.
— Или же, — добавил К'чир, — нет никакого неба, а на нем — никакого бога.
Джерик затаил дыхание.
— Святотатство! — Харшкет взбудоражил воду и подождал, пока струи улеглись. — Вынужден хорошенько подумать, — произнес он голосом, полным холодного гнева. — С первым приливом явитесь ко мне. Пора покарать вас обоих за прегрешения перед богом. Обоих. Ясно?
Не говоря более ни слова, Харшкет повернулся и спешно удалился восвояси.
Со слышным недовольством К'чир скользнул прочь, и Джерик последовал за ним.
— И что он с нами сделает? — спросил Джерик.
— Побьет нас, конечно, — скрипнул К'чир в сторону Колышущейся стены, и оба они направились к ней. — Меня за святотатство, а тебя за то, что водишься со мной. — По прошествии нескольких секунд К'чир добавил: — Меня он будет бить сильнее, чем тебя. — Джерик ощутил токи, исходящие от тела встревоженного К'чира. Тот поежился и ускорил ход: — Много сильнее.
— А куда это мы направляемся? — Джерик попытался удержаться рядом с приятелем.
— Не хочу торчать здесь и ждать, когда меня отлупят перед всем народом.
— Не собрался ли ты сбежать к другому народу, а? Ничего хорошего это не даст. Там будет точно так же.
Тело Джерика раскачивали волны, производимые движениями К'чира.
— Нет, — ответил К'чир, не замедляя хода. — Я намерен доказать, что философия — это бред, а практика — критерий истины.
— О чем ты говоришь?
— Я докажу: все, что нам говорят о богах, — сущая ерунда, — заявил К'чир. — Я намереваюсь взобраться на так называемое небо и оглядеться по сторонам.
— Что?! — Джерик ухватил своего друга, и их развернуло по льду, как в пляске. — Ты шутишь?
— Я серьезно.
Джерик впился грубыми сторонами ног в лед, и вращение остановилось. Он обратился к своему другу — мандибула к мандибуле:
— Тебя же убьют за это!
— Если бог существует на самом деле, — проговорил К'чир с досадно логичной интонацией, — то, когда я снова спущусь на лед, меня действительно могут убить. Но тогда я просто всплыву назад, к богу. Наверное, он накажет меня. Но его называют благим и добрым. Поэтому я могу рассчитывать на то, что наказание будет не слишком тяжелым. Потом, мне в любом случае хочется знать: существует на самом деле бог или нет?
— Ты серных пузырей насосался?
К'чир скрипнул слабую улыбку и отправился дальше.
— Но тогда, если бога нет, как я полагаю… ну, Харшкет умеет видеть, когда мы врем, и он поймет, что я говорю правду, поэтому бить меня ему будет не за что.
К'чир с довольным видом щелкнул мандибулами.
— Но взобраться на небо? — Джерик взволнованно присвистнул вверх. — Это невозможно!
— Почему же? — К'чир свистнул в сторону Колышущейся стены, однако они были уже слишком далеко, чтобы услышать эхо. — В плохие времена народу приходилось лазить и выше за съедобными наростами на камнях. Но это было задолго до того, как ты родился… ну, и я тоже. Так случалось до того, как народ научился стабилизировать свое число за счет распределения жизненных пузырей. — Он вновь заскользил к стене. — Итак, я подплываю к стене и взбираюсь повыше… на небо, чтобы посмотреть, как там и что.
— Как там и что? — Джерик вновь заставил себя сдержаться. — Это же небо! Ты настолько хочешь умереть?
К'чир вздохнул:
— Мне и так до смерти скучно.
— Ладно… ладно, может быть, этот скрежет во льду обернется чем-нибудь интересным. Может быть, это снова та вещь, о которой говорил Харшкет.
— А может, и нет. Я не хочу ждать ни мгновения. Лезу.
— И я с тобой, — твердым тоном сказал Джерик.
— Что? — К'чир притормозил. — Нет. Закончи сперва школу. Может быть, Шестая школа научит хотя бы тебя.
Джерик напряг ноги, подняв свое тело на полную высоту.
— Я иду с тобой!
— Но это очень опасно, — заметил К'чир. — Я предпочел бы, чтобы ты этого не делал.
— Не заставляй меня повторять, — возразил Джерик.
Потратив несколько секунд на обследование Джерика свистами, К'чир согласно скрестил передние ноги.
— Отлично. Тогда пошли. — Он начал было движение, но повернулся: — А вообще спасибо. Твое общество мне приятно.
И К'чир возглавил их путь к Колышущейся стене, руководствуясь сперва магнитными полями, после отражениями свистов и, наконец, запахом камня.
Свистом и когтем они принялись обследовать основание стены, разыскивая в ней расселину — место, куда можно поставить ногу.
— Может быть, эта? — предложил Джерик.
К'чир перебрался к нему.
— Хороша, очень хороша.
Джерик полез вверх.
— Нет, подожди, — окликнул его К'чир. — Давай сперва оботрем наши тела и ноги, чтобы изгнать жизненные пузырьки из меха.
— Зачем? — Идея Джерика не прельщала: жизненные пузырьки считались драгоценностью.
— Чтобы сделаться легче, — ответил К'чир с ухмылкой. — Но не настолько, чтобы сразу вознестись на небо. Для этого нужно сперва умереть. — К'чир начал отряхивать пузырьки. — Но если мы упадем, то неторопливо опустимся на поверхность и не ударимся о лед.
— Будем надеяться… — Джерик также пригладил мех, оставив на льду небольшую лужицу воздуха. — Но надо будет как следует покататься на пузырьках, когда вернемся. Правильно?
— Конечно! — К'чир полез вверх. Джерик последовал за ним.
— Я бы сказал, — проговорил он, просвистывая поверхность скалы, — что если бы бог не хотел, чтобы мы взобрались на небо, то не оставил бы нам столько опор.
— Если только он не испытывает нашу веру, — проговорил К'чир. Уже по одному голосу Джерик мог сказать, что мандибулы К'чира были весело выдвинуты вперед.
Пользуясь трещинами в скале и опорами, которые предоставляли густые наросты съедобной плесени, К'чир и Джерик продвигались довольно быстро.
— Голодать нам, по крайней мере, не придется, — проговорил Джерик, отхватывая кусок-другой со стены. — Но до неба, друг мой, далеко!
— Не называй это небом.
— И как же прикажешь тогда называть? — пыхтя, переспросил Джерик.
Одолев еще несколько футов по вертикали, К'чир ответил:
— Другого слова, пожалуй, нет. Но когда произносишь его, постарайся изгнать почтение из своего голоса.
— Ага. Конечно. Хорошо.
— Становится теплее, правда? — спросил К'чир. — Или мы просто хорошо потрудились.
— А по-моему, действительно становится теплее. Считается, что на небе тепло. — Джерик выставил ногу в течение. — Ага, вроде бы потеплее, но и течение здесь посильнее.
По мере подъема растительность сделалась реже.
— Конец обеду, — вздохнул К'чир,
Стена сделалась глаже.
— Интересно, не плесень ли проедает в скалах ямки для ног, — спросил К'чир. — Не стало плесени, и ямок не стало.
— Неплохо было бы, если бы бог вновь начал испытывать нас с помощью этих ямок, — едва выговорил Джерик, изо всех сил старавшийся приникнуть к стене.
Подъем сделался очень трудным и медленным, и стена начала загибаться внутрь.
Джерик вскрикнул.
— Не свисти вниз! — скомандовал К'чир.
Но Джерик уже свистнул вниз, и им завладело муторное головокружение. И тут прихлынул поток… начался прилив. Какой-то частью ума он понимал, что это первый прилив — тот самый, с началом которого Харшкет ждал их к себе. Несколько растерявшись, Джерик отлепил от опоры одну из ног и неторопливо провел ею по туловищу. Тело его изменило положение, и он начал падать.
