Что же Россия? Учредительное собрание приняло решение о введении республиканской формы правления, прошли выборы в Государственную Думу, и было сформировано правительство с самым популярным политиком страны А. Ф. Керенским в качестве премьер-министра. Сталин умудрился занять кресло министра по делам национальностей (вопрос о тайных связях Кобы с царской охранкой и о влиянии этого факта на продвижение его во власть слегка затрагивается автором и решается положительным образом).
И начались рядовые парламентские будни, принятие законов, обсуждение поправок. Николай II с семьей, никому не нужный, спокойно доживал свой срок в невыездной тобольской ссылке, в ус не дул и продолжал как ни в чем не бывало вести свой бестолковый дневник. Расширялась экономическая свобода на селе и в городе, разрастались кооперативы и торговые товарищества. Потихоньку строились крупные промышленные предприятия.
Сталин тем временем не дремал. К 1927 г. он всерьез заговорил об опасности немецкой коммунистической интервенции в Россию, и, несмотря на уверения Чичерина, министра иностранных дел, о бессмысленности подобных заявлений, Сталин добился значительного увеличения армии, контрразведки и внутренних органов безопасности. Постепенно произошло сближение Сталина, специалиста по национальностям, с крайне правым Пуришкевичем, черносотенцем и монархистом до мозга костей, — пока что на почве утверждения русского народа как главенствующего в Российской республике. Товарищи Кобы по партии, члены правительства и Госдумы не вполне осознавали смысл подобного дуумвирата — они поймут его позже. Вскоре Сталин совмещал уже несколько должностей, в том числе министра по сельскому хозяйству и министра внутренних дел, и оказывал все большее влияние на премьер-министра Керенского.
1929 г. стал годом Великого Перелома в российской политике и экономике. 21 января неожиданно умер Керенский. Неизвестно, приложил ли Коба свою волосатую лапу, но, во-первых, Пуришкевич высказался в своих запрещенных мемуарах на этот счет достаточно недвусмысленно, а во-вторых, последующие действия Иосифа Виссарионыча наводят на подозрение, что для него единственного произошедшее не стало неожиданностью. По закону следовало избрать нового премьер-министра из числа действующих чиновников на очередном заседании Думы, но Сталин, трезво оценив свои шансы, форсировал развитие событий…
Хуже всех дела в этот год обстояли в Германии. Гигантская инфляция — на несколько порядков выше, чем где-либо, — неурожай, голод, как инфлюэнца, поразили страну. На волне общественного недовольства к власти совершенно легально, путем выборов, пришла Коммунистическая партия Германии, истинные наследники Маркса и Энгельса. Лидеры КПГ, Карл Либкнехт, Клара Цеткин и Роза Люксембург, имели «тайное пропагандистское оружие» — отставного ефрейтора Шикльгрубера, который, за неимением ничего лучшего, прибился к коммунистам и сделался главным партийным оратором и агитатором. Его экстремистские взгляды, за исключением разве что неинтернационалистического антисемитизма, были очень близки социалистам. Мало-помалу Гитлер-Шикльгрубер оттеснит постаревших и не столь пламенных революционеров на второй план, и в 1933 г. станет вождем (нем. Fuhrer) КПГ.
А пока Сталин объявил, что необходимо срочно мобилизовать армию, а выборы премьер-министра проводить просто некогда. Пользуясь чрезвычайным положением и постом министра внутренних дел, Сталин ввел в столицу танки и под шумок умудрился арестовать Троцкого и Милюкова. Компромата на конкурентов у Сталина было хоть отбавляй, оставалось только пришить им шпионаж в пользу Германии и попытку государственного переворота. В народ активно внедрялась мысль, что именно благодаря решительным действиям мудрого Сталина немецкие коммунисты не напали. О выборах как-то само собой забылось. Скоро Сталин возложил на себя обязанности премьера, по пути разоблачив черновско-бухаринскую и родзянко-зиновьевскую антиправительственные оппортунистические группировки. И никто пикнуть не успел, как наступил 1934 г. Сталин провозгласил себя императором Иосифом I из династии Рюриковичей.
Ни больше, ни меньше. Всего 17 лет прошло после Февральской революции и низложения монарха.
Как же так? А довольно просто. Года за два до этого бывшему черносотенцу Пуришкевичу был предоставлен пост министра культуры, просвещения и печати, и тот принялся, дорвавшись, изо всех сил проповедовать свои царистские, антисемитские, русофильские и ксенофобские идеалы. Причем с особо сладкой ностальгией им описывалось не правление Николаши II (которое еще многие помнили и которое отнюдь не было золотым веком), а стародавние времена Иоанна Грозного — какой был при нем порядок и как процветало государство Российское. К этому моменту положение масс в стране несколько ухудшилось, так как поощрявшееся правительством частное предпринимательство разорило особо бедные слои и обогатило другие. И, что интересно, тем и другим хотелось сильной власти: одним — чтобы царь-батюшка защитил от учиняемого разорения, другим — чтобы защитили от незаконного разграбления. К тому же по многим ощутимо вдарил кризис 1929 г.
Коба провел свою генеалогию от самого Иоанна Грозного: легенда о царевиче Димитрии, невинно убиенном в 1591 г. в Угличе, пригодилась не только самозванцам Смутного времени. Вроде как царевича подменили на безвестного ребенка, а его самого увезли в Грузию, подальше от Бориски Годунова. И вот, через три с лишним века, потомок невостребованного царевича прерванной династии может заслуженно занять трон.
Итак, в 1934 г. страна получила монарха совершенно нового типа — сына сапожника, бывшего семинариста и террориста, социал-демократа и большевика, бывшего Кобу Джугашвили, а теперь — глядите-ка — Иосифа I Рюриковича. Мир рукоплескал и восторгался: большевистская опасность в России миновала окончательно и бесповоротно. Российский народ, кстати, принял столь разительную перемену в статусе страны и ее правителя совершенно спокойно: любой правитель в России по сути — монарх.
За 7 лет, оставшиеся до войны, Иосиф I окончательно прибрал к рукам всю оставшуюся власть, упразднил Думу, а бывших соратников по партии и по правительству благополучно сгноил на Соловках и на Беломорканале — как, впрочем, и представителей династии Романовых, «незаконно узурпировавшей власть, воспользовавшись Смутой 1613 г.». Кулаки, подкулачники, враги народа, шпионы — все вошло в привычную для нас колею.
Здесь проблема альтернативы и предопределения встает в очередной раз со всей остротою: неужели даже в случае отсутствия в истории Октябрьской революции 1917 г. Сталин все равно пробился бы к власти, в каком бы то ни было качестве? Вопрос спорный, и отвечать на него столь же однозначно, как рецензируемый автор, нельзя. Хотя, согласитесь, а ведь что-то в этом есть…
Как раз в исторические минуты II съезда ДНИПР мы и встречаемся с главным героем романа «Альтернативы нет» Алексеем Алексеевичем Срыбернгардтом, начинающим дипломатом, по совместительству капитаном ГРУ. Он с юношеским восторгом принимает изменения в политике страны. Будучи сам монархистом и потомственным дворянином, он считает, что традиционные, вековые устои не должны нарушаться. Срыбернгардт с энтузиазмом вступает в ДНИПР (Демократическую Народную Иосифлянскую партию России), названную так в честь великого вождя, премьер-министра и императора, клянется ему в верности.
Отягощенный заданием выяснить четкое отношение американского правительства к происшедшим в России переменам, дипломат и капитан ГРУ А. А. Срыбернгардт отбывает в США и ведет там успешные переговоры, потихоньку выведывая промышленные и военные тайны. Из-за «бугра» продолжает наблюдать за событиями на родине — и смутно чувствует какую-то неправильность, надуманность происходящего. Заговоры какие-то, диверсанты… Срыбернгардт постепенно понимает, что Иосиф I — далеко не тот монарх, о котором мечталось, но родина есть родина: правители меняются, а страна остается.
А затем наступает 1941 г., и коммунистический Рейх вероломно нападает на монархическую Россию. Мир наизнанку. В Германии, на родине Маркса и Энгельса, под влиянием кризиса 1929 г. усилилась и окрепла компартия, и в ней возобладали и слились воедино ленинская идея мировой революции и гитлеровские бредни о расширении жизненного пространства для немецкого народа. И все это национал-социалистическое варево было круто замешано на бытовом антисемитизме, получившем статус государственной политики. Этакий чудовищный мичуринский гибрид. Свастика, серп и молот.
Причин для второй русско-немецкой войны было несколько. Во-первых, немецкие коммуняки не могли простить предательство русскими большевиками идей Маркса. Главный лозунг, таким образом, стал: «Бей буржуев и жидов», что, в общем-то, было для немцев одним и тем же. Во-вторых, престарелый «имперский староста» Пуришкевич, министр культуры и пропаганды, со своей стороны, в долгу не остался и объявил, что вот немцы-то и есть самые настоящие, только хитро замаскировавшиеся, евреи, жидо-масоны. А мы знаем, что и Гитлер, и Геббельс имели по одной из линий тщательно скрывавшиеся еврейские корни. Немецкая пропаганда взбеленилась от ярости и объявила в ответ, что на самом-то деле все поголовно славяне и есть евреи и что пока последний славянин-еврей не будет уничтожен, ни один истинный ариец-коммунист не может спать спокойно. Смысл грядущей войны затерялся, таким образом, в совершеннейшем тумане пропагандистской ахинеи — и там, и тут собирались воевать с мифическими евреями.
