Жизнь первичного коллектива
При абстрактном описании первичного коммунистического коллектива последний выглядит вполне благопристойно. Индивиды поступают туда на работу, занимают в них положение, соответствующее их подготовке, работают по способности, получают вознаграждение соответственно вносимой им доле труда. Выполнив свой долг в первичном коллективе, индивиды покидают его и затем ведут частную жизнь в меру заработанных возможностей и личных склонностей. Конечно, для кого-то жизнь выглядит именно в таком идиллически-скучном виде. Но для подавляющего большинства активных членов общества эта абстрактная схема не имеет никакого практического смысла. Для них основная жизнь есть все то, что они делают в первичном коллективе, для него и через него. Эта жизнь в коллективе отражается во всех остальных кусочках и аспектах их жизни, подчиняет их себе, окрашивает их в свои краски. Она оказывает доминирующее влияние на жизни и переживания членов их семьи. И даже после того, когда они покидают первичные коллективы и уходят на пенсию, до конца жизни они несут в себе влияние их прошлой жизни в коллективе. Дело для них обстоит не так, будто они ходят на работу в первичные коллективы для того, чтобы (выполнив некие обязанности) затем жить некоей настоящей жизнью. Дело фактически для них обстоит как раз наоборот: они живут как-то вне коллектива лишь для того, чтобы иметь возможность жить в первичном коллективе. Жизнь в коллективе есть подлинная их жизнь, а жизнь вне его — лишь условие первой. Коллектив берет не только их лучшие силы тела, но и их душу. Коммуна берет людей целиком и полностью, выжимает все их телесные и душевные соки и выбрасывает потом в частную и уличную жизнь измотанными, опустошенными, злобными, скучными и серыми существами.
На уровне первичного коллектива люди не только (а может быть — не столько) трудятся, но и (сколько) проводят время в обществе хорошо знакомых людей, обмениваются информацией, развлекаются, предпринимают многочисленные действия, сохраняющие и улучшающие их положение, осуществляют контакты с людьми, от которых зависит их благополучие, посещают многочисленные собрания, получают путевки в дома отдыха, получают жилье, а порой и дополнительные продукты питания (в связи с постоянными продовольственными трудностями это весьма существенно). Здесь они повышают свою квалификацию и получают всякого рода звания, удостоверяющие это. Здесь они занимаются в художественной самодеятельности и спортом, не говоря уж о кружках политического образования. Здесь они занимаются общественной работой. Здесь их вовлекают в различного рода массовые мероприятия (демонстрации, встречи и проводы важных персон, праздники, вечера отдыха, туристические походы и поездки). Тут происходит не просто реализация абстрактной схемы, а жизнь в самом точном смысле слова с ее радостями и горестями, удачами и неудачами, жизнь, полная страстей и драматизма. Именно эта реальная жизнь должна быть в первую очередь принята во внимание при научном описании коммунизма. Но именно ее игнорируют почти все, пишущие и говорящие о коммунизме. Предпочитают говорить о вещах, которые производят больший внешний эффект (репрессии, отсутствие гражданских свобод), но которые почти не существуют практически для людей, живущих на уровне первичного коллектива. Если здесь эти проблемы и возникают, то лишь для того, чтобы коллектив осудил инакомыслящих и выразил поддержку властям.
Суть жизни на уровне первичного коллектива состоит в том, что упомянутые выше абстрактные блага индивиды приобретают в ожесточенной борьбе. Эти блага (если тут уместно это слово) не приходят сами собой. Даже примитивная справедливость здесь достигается с боем. Причем это не есть нечто одноактное. Эта справедливость завоевывается постоянно. Стоит на какое-то время ослабить усилия, как человек оказывается так или иначе обделенным. Здесь все, положенное людям «по праву», должно быть «выбито» в качестве такового. При этом даже самая примитивная справедливость реализуется лишь как средняя тенденция, т.е. через нарушения и отклонения. Один индивид урывает больше того, что положено ему, другой меньше. Один и тот же индивид урывает в одном, но теряет в другом. Путевки, премии, надбавки к зарплате, повышения по должности, место в детском саду, квартира и т.д. и т.п., — все это суть реальные ценности, за которые идет ожесточенная борьба всех против всех. И силы коммунальности разворачиваются тут во всю мощь. И спасаясь от них (т.е. от самих себя), люди здесь выработали общественно-значимые защитные средства в виде определенной системы норм и организаций, следящих за их соблюдением. Эти нормы суть нормы распределения деятельности и всего того, что имеет ценность для людей. Эти организации суть партийная организация, профсоюзная организация и ряд других, контролируемых этими двумя главными (комсомольская организация, касса взаимопомощи, жилищная комиссия и другие).
Самая глубокая и, вместе с тем, самая поверхностная суть коммунизма проявляется там, где люди работают и добывают средства существования, — в коммуне. Коммуна есть (как правило) организм со сложной структурой и сложной системой взаимоотношений между людьми. Постороннему наблюдателю разобраться в системе этих взаимоотношений очень трудно, а то и вообще практически невозможно, подобно тому как этнографу бывает порой трудно разобраться в поведении и отношениях членов, казалось бы, примитивного племени. Сами же члены коммуны (сотрудники) прекрасно в ней ориентируются. Это и не удивительно, ибо их основная социальная профессия — уметь ориентироваться в этой среде и ухитряться урвать для себя как можно больше. Их производственная деятельность здесь есть нечто вторичное и побочное. Не коммуна существует для дела, а дело терпят и выполняют лишь постольку, поскольку должна существовать коммуна. Лишь немногие энтузиасты одержимы делом как самоцелью, да и то до поры до времени. Награды, повышения, известность, разочарование и прочее рано или поздно обнаруживают социальную суть энтузиазма. Бесконечные вопли средств информации (газеты, радио, телевидение) о некоем массовом трудовом энтузиазме суть пропагандистская ложь или пустая формальность. Дело, которым заняты люди в коммуне, для самих людей выступает лишь как средство распределения жизненных благ в соответствии с фактическими законами общества, средство сохранения и улучшения социальной позиции.
Система оценок и ценностей
С точки зрения внешнего наблюдателя в коммуне не происходит почти ничего, заслуживающего внимания. Все кажется мелким, пустячным, ничтожным. Чтобы тут заметить что-то значительное, надо в ней жить самому, а это исключает возможность объективного наблюдения вообще. Здесь все лежит на поверхности, все и всем известно. И вместе с тем, здесь все скрыто. Скрыто, ибо не известно, что здесь надо открывать и фиксировать как заслуживающее внимания с точки зрения имманентной жизни коммуны.
Одно дело — когда сам крутишься в житейской сутолоке, и другое — когда смотришь на нее со стороны. Все смотрится иначе. Начав наблюдать коммуну с позиции натуралиста, изучающего муравейник, стадо обезьян или скопление крыс, вы будете сначала потрясены кажущейся бессмысленностью подавляющего большинства действий сотрудников и несоразмерностью между событиями и реакцией сотрудников на них. Например, зачем эта масса уставших людей идет в актовый зал и часами мучается в нем, заранее зная, что от них ничто не зависит, что давно все решено и согласовано в соответствующих инстанциях. Зачем председатель собрания предлагает голосовать, хотя заранее знает, что большинство вообще не удосужится поднять руку, что он, не глядя даже в зал, скажет, что решение принято единогласно, что никто не пикнет по сему поводу. Или вот идет сотрудник А. И вид у него такой, как будто случилось величайшее несчастье. А что произошло на самом деле? А произошло то, что сотруднику В дали Почетную грамоту (опять — бессмысленная бумажка!), а ему, сотруднику А, объявили всего лишь благодарность в приказе (опять — бессмысленная строчка в бессмысленной бумажке!), хотя его заслуги (какие?) превосходят заслуги сотрудника В. И, боже мой, какую удручающую картину являют люди, когда дело касается денег, путевок, квартир. Какие разгораются страсти! Возникает недоуменный вопрос: неужели же надбавка зарплаты на пятерку заслуживает таких переживаний?! Какая разница — быть нищим на такую-то зарплату или на пятерку больше?! Оказывается, разница есть и очень серьезная. Для самих участников этой суеты сует она много серьезнее, чем ситуации в положении королей, министров, миллионеров, выдающихся ученых и писателей, артистов и генералов.
Каждое общество характеризуется своей системой оценок и ценностей. Что такое оценки — каждому известно с пеленок. Съел кашку — молодец, хорошо поступил. Разбил чашку — нехороший ребенок, плохо поступил. Но далеко не каждому известно, что есть некоторые общие принципы оценок, одинаковые для всех обществ, для всех сфер жизни, для всех индивидов. Интуитивно мы это чувствуем в некоторых случаях. Так, если портной сшил плохой костюм, он сшил все равно плохой костюм, какими бы то ни были его намерения. Если человек плохо поет, то он плохой певец, будь он ночной сторож или директор. Если человек косноязычен, то он — плохой оратор, независимо от того, является он главой государства или дворником.
