Все статьи и исследования, написанные Стасовым до 1886 года включительно, даются по его единственному прижизненному «Собранию сочинений» (три тома, 1894, СПб., и четвертый дополнительный том, 1906, СПб.). Работы, опубликованные в период с 1887 по 1906 год, воспроизводятся с последних прижизненных изданий (брошюры, книги) или с первого (газеты, журналы), если оно является единственным. В комментариях к каждой статье указывается, где и когда она была впервые опубликована. Если текст дается с другого издания, сделаны соответствующие оговорки.
Отклонения от точной передачи текста с избранного для публикации прижизненного стасовского издания допущены лишь в целях исправления явных опечаток.
В тех случаях, когда в стасовском тексте при цитировании писем, дневников и прочих материалов, принадлежащих разным лицам, обнаруживалось расхождение с подлинником, то вне зависимости от причин этого (напр., неразборчивость почерка автора цитируемого документа или цитирование стихотворения на память) изменений в текст Стасова не вносилось и в комментариях эти случаи не оговариваются. Унификация различного рода подстрочных примечаний от имени Стасова и редакций его прижизненного «Собрания сочинений» 1894 года и дополнительного IV тома 1906 года осуществлялась на основе следующих принципов:
а) Примечания, данные в прижизненном издании «Собрания сочинений» Стасова с пометкой «В. С.» («Владимир Стасов»), воспроизводятся с таким же обозначением.
б) Из примечаний, данных в «Собрании сочинений» с пометкой «Ред.» («Редакция») и вообще без всяких указаний, выведены и поставлены под знак «В. С.» те, которые идут от первого лица и явно принадлежат Стасову.
в) Все остальные примечания сочтены принадлежащими редакциям изданий 1894 и 1906 годов и даются без каких-либо оговорок.
г) В том случае, когда в прижизненном издании в подстрочном примечании за подписью «В. С.» расшифровываются имена и фамилии, отмеченные в основном тексте инициалами, эта расшифровка включается в основной текст в прямых скобках. В остальных случаях расшифровка остается в подстрочнике и дается с пометкой «В. С.», т. е. как в издании, принятом за основу, или без всякой пометки, что означает принадлежность ее редакции прижизненного издания.
д) Никаких примечаний от редакции нашего издания (издательства «Искусство») в подстрочнике к тексту Стасова не дается.
В комментариях, в целях унификации ссылок на источники, приняты следующие обозначения:
а) Указания на соответствующий том «Собрания сочинений» Стасова 1894 года даются обозначением — «Собр. соч.», с указанием тома римской цифрой (по типу: «Собр. соч.», т. I).
б) Указание на соответствующий том нашего издания дается арабской цифрой (по типу: «см. т. 1»)
в) Для указаний на источники, наиболее часто упоминаемые, приняты следующие условные обозначения:
И. Н. Крамской. Письма, т. II, Изогиз, 1937 — «I»
И. Е. Репин и В. В. Стасов. Переписка, т. I, «Искусство», 1948 — «II»
И. Е. Репин и В. В. Стасов. Переписка, т. II, «Искусство», 1949 — «III»
И. Е. Репин и В. В. Стасов. Переписка, т. III, «Искусство», 1950 — «IV»
Указание на страницы данных изданий дается арабской цифрой по типу: «I, 14».
«Первый концерт концертного общества».
Опубликована впервые в 1856 году («Музыкальный и театральный вестник», № 12).
Концертное общество, о котором идет речь в статье Стасова, было организовано в 1850 году при придворной певческой капелле для того, чтобы исполнять «в возможном совершенстве самое что ни на есть лучшее в музыке» (Д. В. Стасов. «Музыкальные воспоминания». — «Русская музыкальная газета», 1909, № 11, стлб. 291–292).
Общество возникло из салонов Мих. и Матв. Ю. Виельгорских и А. Ф. Львова, которые среди музицирующих кружков и салонов Петербурга занимали тогда значительное место. Здесь выступали профессионалы — артисты имп. театров, приезжие знаменитости и исполнялись наряду с сольными крупные симфонические произведения.
Стремление дать возможность слушать музыку не только близким знакомым, но и более широкому кругу лиц привело Виельгорских и Львова к мысли о перенесении концертов в большее помещение, а вместе с тем и к организации Концертного общества. Во главе такового стал А. Ф. Львов; его помощником был Н. И. Стояновский, позднее — брат В. В. Стасова, Д. В. Стасов. Оркестр общества составили из лучших артистов оркестров имп. театров; дирижировал Л. Маурер, добросовестный и преданный делу музыкант.
Вначале в репертуаре Концертного общества повторялись в основном II, IV симфонии Бетховена и произведения модного тогда Мендельсона; потом, в значительной мере благодаря энергии Д. В. Стасова, здесь зазвучали отрывки из оратории «Иевфай» Генделя, опер «Орфей» и «Ифигения в Тавриде» Глюка, из «Оберона» Вебера и даже сочинения только что начинавшего проникать в Петербург Шумана. Концертное общество стало серьезной организацией, которая, несмотря на классово-замкнутый характер своей деятельности — основными слушателями были представители привилегированных кругов, — сыграла значительную роль в истории русской музыкальной культуры.
В своей статье Стасов обращает особое внимание на скрипача и композитора Алексея Федоровича Львова (1798–1870), деятельность которого была крайне противоречива. Как представитель близких к двору высших военных кругов, Львов в своем творчестве выражал реакционные идеи. В то же время как выдающийся скрипач-виртуоз, организатор частных квартетных музыкальных собраний в своем салоне и как руководитель Концертного общества, Львов, при всей реакционности позиций, сыграл в этом плане некоторую положительную роль, несмотря даже на то, что деятельность его протекала в рамках замкнутого дворянско-концертного музицирования.
В статье поднимается вопрос о традициях и новаторстве, уже тогда диалектически разрешаемый Стасовым. Он считает, что «воскрешение прошедшего в прежнем его виде и духе решительно невозможно и что новый мир наложил на всех нынешних людей, даже самых гениальных, такую могучую неизгладимую печать, которая нас навсегда отделяет от первоначальности и наивности древнего исчезнувшего мира. Так что нам и нашему теперешнему искусству возможны только некоторые формы и стороны античности, и никогда полное совершенное их воплощение…»
В статье поднят вопрос и о соотношении формы и содержания, разрешаемый Стасовым в плане отрицания формалистического искусства. Уже в эти ранние годы начала своей критической деятельности Стасов заявляет, что главным в искусстве является содержание.
Со всей остротой ставится и вопрос о репертуаре.
Программы текущих концертов должны состоять из произведений значительных, идейно обогащающих слушателей, н не могут сводиться к пустой забаве. Ставка на итальянскую музыку и итальянское исполнительство, с его культивированием формы в ущерб содержанию, на виртуозное искусство, внешнее, поверхностное, на модные салонные произведения и бесталанные импровизации концертировавших авторов глубоко возмущала Стасова. Он громил подобный репертуар, постоянно подчеркивая в своих статьях, что только национальное, народное, реалистическое искусство заслуживает названия искусства. С этих позиций Стасов подходил к оценке деятельности и Концертного общества, видя заслуги его в умении отбирать из имеющихся фондов музыкальной литературы все истинно художественно значимое и преподносить это в должном высококачественном исполнении; с этих же позиций он будет подходить и к оценке творчества молодой русской музыкальной школы, защитником которой станет на всю жизнь.
Статья интересна и тем, что по ней можно судить о музыкальных вкусах Стасова в середине 50-х годов, в значительной мере родственных уже тогда вкусам его товарищей по искусству — Балакирева, с которым давно уже дружен был Стасов, а также Кюи, Мусоргского, Бородина, Римского-Корсакова и других.
М. П. Блинова
Замечательно, что самый тон (Tonart) этой мелодии другой в антракте, нежели в арии. В арии — A-dur, а антракте — C-dur, в котором несравненно больше наивности" Вероятно, регистр голоса заставил Бетховена отступить от первоначальной мысли, и, следовательно, вокальность была для него помехою. — В. С.
