В одном из писем к авторам этой статьи И. А. Ефремов так раскрывает замысел своей дилогии: «Мне хотелось рассказать о культуре Эллады и Древнего Египта и вместе с тем об искусстве этих стран, ибо культура неотделима от искусства, которое в древности играло, пожалуй, большую роль в жизни общества, чем теперь. Египет и Эллада даны в противопоставлении. Египет — страна замкнутая, косная, стонущая под бременем деспотической власти. Эллада — страна открытая, жизнелюбивая, с широким кругозором. Ни один народ в мире не выразил себя так полно и свободно в своем искусстве, как древние греки. Это — первая в истории человечества культура, для которой в период ее расцвета характерно увлечение эмоциональной жизнью человека — гораздо больше в сторону Эроса, чем религии, что резко отличает ее от древнеегипетской религиозной культуры. Эллада пленяет свежестью и полнотой чувств, и отношение к ней не может измениться».
Устойчивый интерес к эллинской культуре сопровождает писателя на протяжении всей его творческой жизни. Тема античного искусства впервые была затронута в рассказе «Эллинский Секрет» и получила дальнейшее развитие в повести «На краю Ойкумены», затем, как великая унаследованная традиция далекого прошлого, предстала в новом качестве в романе «Туманность Андромеды».
6
Наиболее полно увлеченность Ефремова античной культурой выразилась в его посмертно изданном историческом романе «Таис Афинская» (1973) [1].
Действие происходит в эпоху Александра Македонского. Однако столь известная и многократно использованная в мировой литературе история завоеваний греческого полководца показана отнюдь не «хрестоматийно», поскольку Ефремов строит свое произведение на малоизвестных фактах. Автор, развивая свои излюбленные идеи, поставил целью показать, как впервые в европейском мире родилось представление о «гомонойе» — равенстве всех людей в разуме, в духовной жизни, несмотря на различие народов, племен, обычаев и религий. Ведь именно походы Александра распахнули ворота в Азию, до той поры доступную лишь торговцам и пленным рабам. И в этом впервые состоявшемся обмене разнородных культур писатель усматривает главное значение походов Александра для истории человечества.
«Выбор эпохи для настоящего романа, пишет он в предисловии, — сделан не случайно, однако и не без влияния удивительной личности Александра Македонского. Меня интересовало его время как переломный момент истории, переход от национализма V–IV веков до нашей эры к более широким взглядам на мир и людей, к первым проявлениям общечеловеческой морали, появившимся в третьем веке со стоиками и Зеноном».
Эпоха Александра Македонского предстает перед читателем во всех ее противоречиях и сложностях, через призму восприятия Таис Афинской, юной гетеры, возлюбленной одного из диодохов Александра, его верного друга и единомышленника Птолемея, женой которого и царицей Египта впоследствии она становится.
Но почему же центральным персонажем своего романа автор избрал не знаменитого военачальника или философа, а свободную афинянку, гетеру Таис? Вероятно, это можно объяснить тем, что такие прославленные гетеры, как Аспасия или Фрина, были образованнейшими женщинами своего времени, подругами (гетера и значит — «подруга», «компаньонка», «товарищ») выдающихся людей — художников, поэтов, государственных деятелей. Писателю удобнее было взглянуть на деяния Александра как бы со стороны — глазами Таис, не заинтересованной в политике, завоеваниях, торговле, не принадлежащей ни к одной из философских школ и вместе с тем женщины высокоинтеллектуальной.
Ей чуждо высокомерие и безапелляционность суждений Аристотеля, она не принимает как идеал «Государство» Платона. Ей ближе Анаксагор, объяснивший возникновение системы небесных тел из первичного беспорядочного смешения веществ в результате их вихреобразного вращения, Анаксагор, так высоко ставивший «нус», то есть человеческий разум. Но еще ближе природе и пониманию Таис учение орфиков — мировоззрение разоряющегося крестьянства и рабов, противостоявшее мифологии, то есть мировоззрению родовой аристократии.
Поэтому особенно примечательны те страницы романа, где повествуется о встречах Таис со старым делосским философом, тайным проповедником учения орфиков, нашедшим в молодой женщине верную и смышленую ученицу, — свои глаза и уши, которым предстоит увидеть и услышать будущее. «Твоя роль в жизни, — говорит он, — быть музой художников и поэтов, очаровательной и милосердной, ласковой, но беспощадной во всем, что касается Истины, Любви и Красоты. Ты должна быть бродильным началом, которое побуждает лучшие стремления сынов человеческих, отвлекая их от обжорства, вина и драк, глупого соперничества, мелкой зависти, низкого рабства. Через поэтов-художников ты, Муза, должна не давать ручью знания превратиться в мертвое болото».
Учение делосского мыслителя и помогло Таис осмыслить по-новому свое назначение в жизни и сконцентрировать все духовные силы в защиту Добра и Красоты. Как известно, именно по ее настоянию Александр Македонский сжигает Персеполис, цитадель деспотической династии персидских царей Ахеменидов — воплощение бездуховного начала, нравственного и эстетического уродства.
Выбор Таис в качестве главной героини объясняется еще и тем, что женщина — эту мысль писатель проводит на всем протяжении творчества — по своим моральным качествам и богатству душевного мира выше мужчины. Ведь биологическая ее природа Матери позитивна но своей сущности — она создает жизнь, а не разрушает ее. И кроме того, в женской красоте воплотился в наиболее целесообразной и гармонической форме результат продолжавшейся миллионы лет биологической эволюции на Земле. Именно в синтезе духовного и физиологического совершенства предстают перед читателями любимые героини книг Ефремова — историк Веда Конг («Туманность Андромеды»), мастер художественной гимнастики Серафима Металина («Лезвие бритвы»).
Превращение Таис в главную героиню романа повлекло за собой исследование многообразных реалий быта и нравов эпохи эллинизма, некоторых малоизвестных религиозных течений, остатков матриархата, тайных женских культов, роли поэтов и художников в общественной жизни и т. п. Все это придает роману подлинную новизну, так как в описаниях историков и беллетристов духовный мир людей этой эпохи, как правило, отступает на задний план перед сценами битв, завоеваний, дележа добычи, дворцовых интриг и заговоров.
Но роман читается нелегко. Он явно перегружен подробностями быта и обстановки, описаниями одежды и утвари, дворцов и храмов, уснащен древнегреческими словами и забытыми терминами. Это признает и сам автор, объясняя в предисловии свой подход к теме: «Такую же перегрузку впечатлений испытывает каждый, кто впервые попал в чужую страну с неизвестными обычаями, языком, архитектурой. Если он достаточно любознателен, то быстро преодолеет трудности первого знакомства, и тогда завеса незнания отодвинется, раскрывая ему разные стороны жизни. Именно для того чтобы отдернуть эту завесу в моих произведениях, я всегда нагружаю первые две-три главы специфическими деталями. Преодолев их, читатель чувствует себя в новой стране бывалым путником».
Однако было бы неверно рассматривать этот роман как еще один опыт литературно-археологической реставрации далекого прошлого. Книга, безусловно, имеет большую познавательную ценность, но значение ее этим не ограничивается. Может быть, самое важное в ней — сквозная мысль о преемственности цивилизаций, о взаимопроникновении культур Востока и Запада, отгороженных до походов Александра непроходимостью «Ойкумены».
В отличие от Рэя Брэдбери, Пола Андерсона и многих других зарубежных писателей Ефремов вовсе не пытается искать спасения от рева и грохота машинной цивилизации в успокоительном «патриархальном» прошлом и вовсе не противопоставляет прекрасную Элладу как некий эталон эпохе научно-технической революции. Он страстно хочет, чтобы все истинно прекрасное, что было создано в древнем мире, не было бы забыто и вошло бы в преображенном виде в совершенное общество, которое мы строим.
7
Своеобразным мостом, перекинутым на пути от глубокой древности к далекому будущему, стал роман «Лезвие бритвы», завершенный Ефремовым в конце 1962 года. Действие происходит в наши дни — в Советской России, Италии, Южно-Африканской Республике, в Индии и Тибете.
В этом большом многоплановом произведении, вобравшем в себя весь жизненный опыт писателя, Ефремов размышляет о Человеке — скрытых и еще не использованных резервах организма, о гигантских возможностях памяти и о том лучшем, что по эстафете мысли и знаний унаследовано нами от далеких предков и перейдет от нас к нашим потомкам.
«Цель романа, — пишет Ефремов в предисловии, — показать особенное значение познания психологической сущности человека в настоящее время для подготовки научной базы воспитания людей коммунистического общества». И далее он признает, что почти невозможно решить эту сложнейшую задачу без ущерба для композиции и художественной ткани произведения, так как писатель, связавший тему своего романа с вопросами психофизиологии, должен быть одновременно антропологом, демографом, генетиком, историком, психологом и социологом.
