5 Их своевольство, иль порывы. Я уверен, что в принятом чтении «иль» — опечатка и должно быть второе «их»: «их своевольство, их порывы».
11 инвалид. Ветеран войны.
11–14 Рукопись пушкинского стихотворения в сорок четыре четырехстопные строки, адресованная в сентябре 1821 г. «[Николаю] Алексееву», доброму кишиневскому приятелю Пушкина, и обращенная к той же теме, что и эта строфа, содержит среди других отброшенных строк такие:
Вдали штыков и барабанов
Так точно старый инвалид —
Встречает молодых уланов
И им о битвах говорит.
Отброшенное Пушкиным примечание к этой строфе (в черновиках примечаний для издания 1833 г., ПД, 172) таково:
Et je ressemble au vieux guerrier
Qui rencontre ses frères d'armes
Et leur parle encore du métier.
Пушкин не упоминает автора этих строк, и либо он, либо его переписчики (я не видел автографа) ошибаются в написании «encore», которое не вписывается в ритмическую структуру стиха. Я установил, что это цитата из начала стихотворения Парни «Взгляд на Киферу» (1787; озаглавлено в издании 1802 г. «Болтовня для моих друзей»):
Salut, ô mes jeunes amis!
Je bénis l'heureuse journée
Et la rencontre fortunée
Qui chez moi vous ont réunis.
De vos amours quelles nouvelles?
Car je m'intéresse aux amours.
Avez-vous trouvé des cruelles?
Vénus vous rit-elle toujours?
J'ai pris congé de tous ses charmes,
Et je ressemble au vieux guerrier,
Qui rencontre ses frères d'armes,
Et leur parle encor du métier.
<Привет, о мои юные друзья,
Благословляю тот счастливый день
И ту удачную встречу,
Что собрали вас у меня.
Какие новости у вас в любви?
Ибо меня интересует любовь.
Встретились ли вы с жестокосердием?
Всегда ли Венера вам благоволит?
Я распрощался со всеми ее прелестями
И похож на старого воина,
Который встречает своих собратьев по оружию
И рассказывает им о военных делах>.
Мысль не нова. Ср. XL сонет Ронсара из «Сонетов к Елене» [де Сюржер], 1578 (Ронсар. Полн. собр. соч. под ред. Гюстава Коэна [2 т., Париж, 1950], I, 258), строки 1–5.
Comme un vieil combatant…
......................................
Regarde en s'esbatant l'Olympique jeunesse
Pleine d'un sang boüillant aux joustes escrimer,
Ainsi je regardois [les champions] du jeune
Dieu d'aimer…
<Как старый боец…
Смотрит на борьбу юных олимпийцев
Кипящих кровью на битвах по фехтованию,
Так я смотрю на [победителей] юного
Бога любви…>
и сонет из его «Сочинений», 1560, посвященный принцу Шарлю, кардиналу Лотарингскому (под ред. Коэна, II, 885), строка 9:
Maintenant je ressemble au vieil cheval guerrier…
<Теперь я похож на старого боевого коня… >
13 усачей. Усачи — галлицизм.
13–14 Рассказам юных усачей, / Забытый в хижине своей. Окончание единственного числа мужского рода «забытый» легко привязывает это слово к строке 11, совсем иное в английском переводе, где мне пришлось перестроить строки.
За то и пламенная младость
Не можетъ ничего скрывать:
Вражду, любовь, печаль и радость,
4 Она готова разболтать.
Въ любви считаясь инвалидомъ,
Онѣгинъ слушалъ съ важнымъ видомъ,
Какъ, сердца исповѣдь любя,
8 Поэтъ высказывалъ себя;
Свою довѣрчивую совѣсть
Онъ простодушно обнажалъ.
Евгеній безъ труда узналъ
12 Его любви младую повѣсть,
Обильный чувствами расказъ.
Давно не новыми для насъ.
5 В любви считаясь инвалидом. Сполдинг перефразирует:
Считая себя ветераном, раненным
В любовных сраженьях…
14 для нас. Для Пушкина, Онегина и третьего героя романа — Читателя, все трое — светские люди.
Ахъ, онъ любилъ, какъ въ наши лѣта
Уже не любятъ; какъ одна
Безумная душа поэта
4 Еще любить осуждена:
Всегда, вездѣ одно мечтанье,
Одно привычное желанье,
Одна привычная печаль!
8 Ни охлаждающая даль,
Ни долгія лѣта разлуки,
Ни музамъ данные часы,
Ни чужеземныя красы,
12 Ни шумъ веселій, ни науки
Души не измѣнили въ немъ,
Согрѣтой дѣвственнымъ огнемъ.
1,9 наши ле́та; долгие лета́. Интересен сдвиг в ударении (аналогично «годы», «года»). Не знаю, подразумевал ли Пушкин в первой строке «в наше время» или «в нашем возрасте».
12 Науки. Широкое понятие, включающее в себя все виды знаний. См. также вводное замечание к коммент. строфы XVI.
14 девственным огнем. Этот и иные эпитеты, характеризующие Ленского, были общепринятыми. См., например, описание Аллана Клэра в «Розамунде Грей» Чарлза Лэма (1798), глава 4: «…при виде Розамунды Грей в нем вспыхнул первый огонь» и «в его характере была та мягкая и благородная откровенность, которая свидетельствовала, что он еще девственно невинен в делах света».
Чуть отрокъ, Ольгою плѣненный,
Сердечныхъ мукъ еще не знавъ,
Онъ былъ свидѣтель умиленный
4 Ея младенческихъ забавъ;
Въ тѣни хранительной дубравы
Онъ раздѣлялъ ея забавы,
И дѣтямъ прочили вѣнцы
8 Друзья-сосѣди, ихъ отцы.
Въ глуши, подъ сѣнію смиренной,
Невинной прелести полна,
Въ глазахъ родителей, она
12 Цвѣла какъ ландышъ потаенный,
Незнаемый въ травѣ глухой,
Ни мотыльками, ни пчелой.
3 умиленный. Фр. «attendri» — растроганный, умильный, смягченный, готовый расплакаться, трогательный.
3–4 Он был свидетель умиленный / Ее младенческих забав. Явно французская фраза: «Il fut le témoin attendri de ses ébats enfantins». Любопытно и привлекательно соответствие русского «забав» и французского «ébats», также, равным образом, русского «надменных» и французского «inhumaines» в главе Первой XXXIV, 9.
9–14 Ср.: Парни. «Эротические стихотворения», кн. IV, элегия IX:
Belle de ta seule candeur,
Tu semblois une fleur nouvelle
Qui, loin du Zéphyr corrupteur,
Sous l'ombrage qui la recèle,
S'épanouit avec lenteur.
<Прекрасная своим душевным чистосердием,
Ты казалась новым цветком,
Который вдали от соблазнителя Зефира
Таится в тени листвы
И медленно распускается>.
11 В глазах. Галлицизм («aux yeux») быстро укоренился. См. полвека спустя у Толстого в «Анне Карениной», ч. I, гл. 6: «в глазах родных».
12–14 Мотыльки, как правило, не обращают внимания на сладкий запах белых колокольчиков Convallaria majalis, по Линнею, который у русских называется ландышем, у французов — «muguet», в старой сельской Англии — «mugget», у Томсона («Весна», строка 447) — «Lily of the Vale», а у Китса («Эндимион», кн. I, строка 157) — «valleylilly» — прекрасного, но ядовитого растения, которое, хотя поэты и расцвечивали им свои пасторальные пейзажи, в действительности смертельно для ягнят.
В другой, зачеркнутой, метафоре, относящейся к той же девице (вариант строфы XXI), Пушкин, несомненно, имел в виду этот же цветок, намекая, что он может погибнуть под косой (очевидно, по его первоначальному плану, Ольга должна была подвергнуться более настойчивым ухаживаниям Онегина, чем в окончательном тексте).
В заметке на полях, оставленной нашим поэтом на его экземпляре «Опытов в стихах и прозе» Батюшкова (ч. II, с. 33; «Выздоровление», 1808), Пушкин правильно критикует своего предшественника за то, что применил для «убиения» ландыша серп жнеца вместо косы косаря (см. Сочинения 1949, т. VII, с. 575; дата неизвестна, вероятно 1825–30 гг.)[38].
