Не всякому можно быть Наполеономъ или Цезаремъ, но это ничего не доказываетъ. Есть изъ – за чего придти въ отчаянiе, потерять вѣру въ могущество и способность человѣческаго организма, если принять, что все число героевъ во всей семьѣ человѣчества ограничивается только той небольшой кучкой, которую сохранила намъ исторiя. Это только герои, которымъ случайно удалось быть на политическихъ и разныхъ другихъ подмосткахъ и потому поразившiе всѣхъ съ возвышенности мѣста, на которомъ они стояли. Возьмите для примѣра военнаго героя и послѣднюю войну, защиту Севастополя. Кто въ ней герои? Неужели только два – три генерала? Нѣтъ, много было въ ней героевъ, имена и подвиги которыхъ остались намъ неизвѣстны и останутся неизвѣстными; много было случаевъ увлеченiя, самоотверженiя, мужества, самопожертвованiя, непопавшихъ ни въ реляцiи, ни въ газеты. Правда, герой часто творитъ обстоятельства и становится извѣстнымъ, прiобрѣтаетъ славу; но еще чаще обстоятельства закрываютъ его, мѣшаютъ ему выказаться. Столько есть темныхъ, безвѣстныхъ, сокрытыхъ отъ всѣхъ взоровъ уголковъ, въ которыхъ идетъ борьба съ пошлой дѣйствительностью, въ которыхъ совершаются самоотверженные подвиги, остающiеся неизвѣстными нетолько историкамъ, но и фельетонистамъ. Явятся благопрiятные обстоятельства, откроется арена другими героями – и сколько выступитъ новыхъ, здоровыхъ дѣятелей, героевъ! Не заключите пожалуста изъ моихъ словъ, что ихъ явится ужь слишкомъ много, что они выползутъ изъ норъ своихъ какъ тараканы ночью на кусокъ хлѣба; нѣтъ, я говорю только, что они есть, хотя быть – можетъ они и не попадутъ въ лѣтопись и исторiю; но только они выползутъ не изъ тѣхъ уютныхъ, комфортныхъ жилищъ, обильно украшенныхъ бронзой и дорогими коврами, въ которыхъ царствуетъ примиренiе, въ которыхъ идеалъ жизни – простое, мѣщанское счастье.
Такимъ образомъ и другая попытка вывести современнаго героя изъ того пошлаго и оскорбительнаго положенiя, въ которомъ оказывался онъ по отсутствiю въ немъ силы воли и рѣшимости, неменѣе неудачна, какъ и прежнiя попытки, напр. въ «Наканунѣ». Оно и не могло быть иначе. Окостенѣлая рука, пробывшая долгое время въ лубкахъ, не скоро получитъ принадлежащую и свойственную ей силу и гибкость; содержавшаяся въ тяжолыхъ путахъ мысль наша, только едва проснувшаяся, не могла еще пройти въ кровь и кости наши, чтобы проявиться наружу и заявить себя дѣломъ. Нетерпѣливый художникъ, чующiй въ носящейся вокругъ него атмосферѣ страстно желаемую перемѣну, рѣшается напередъ начертить образъ героя, образъ котораго не дала еще жизнь. Только какая же разница между тѣмъ и другимъ! Первый, неудовлетворившись дѣйствительностью, во имя борьбы съ ней, во имя протеста выскочилъ изъ окружавшей его среды и жизни; второй, оскорбленный неменѣе его полнымъ разладомъ внутренняго и внѣшняго человѣка, ненашедши въ себѣ силъ для борьбы, ненашедши внѣ себя средство для достиженiя цѣлей, обозначенныхъ идеаломъ, сдается, соглашается на примиренiе во имя права своего на простое, мѣщанское счастье. Утѣшаетъ насъ одно: именно то, что мы не вѣримъ въ искренность подобнаго примиренiя со стороны героя, по тому образу его, какой сложился въ нашей мысли. Это неболѣе какъ одна минута успокоенiя, роздыха, чтобы подняться и идти впередъ, дальше; это пауза, чтобы сообразить чтó дѣлать дальше; это привалъ для ратника, съ цѣлью собраться съ новыми силами, чтобы идти противъ врага. Такъ измученный, усталый, томимый жаждой путникъ съ восторгомъ и счастьемъ останавливается у свѣтлаго ручья, на ясной полянѣ. Дальше ея онъ ничего не видитъ; она будто цѣль всего далекаго пути его. Съ трепетнымъ наслажденьемъ глотаетъ онъ свѣжую, здоровую воду, съ безмятежнымъ спокойствiемъ вытягиваетъ одеревенѣлыя отъ ходьбы свои ноги. Но жажда утолена, тѣло отдохнуло, и онъ смѣло подымается, чтобы продолжать путь впередъ. Такова любовь, таково значенiе ея, съ тою только разницею, что въ дальнѣйшiй путь идешь уже не въ одиночествѣ. Мы сказали въ началѣ нашей статьи, что любовью кончается индивидуальная жизнь человѣка, что она же выноситъ его въ сферу всеобщаго. Только въ сферѣ всеобщаго возможно развитiе. Горе влюбленному, если онъ не сознаетъ этой великой истины! Все личное, частное, индивидуальное окажется несостоятельнымъ; любовь не выдержитъ напора всѣхъ силъ, помѣщенныхъ въ груди человѣческой – и разлетится въ дребезги. Она была идеаломъ блаженства и благополучiя; станетъ причиной горести, страданiй, бѣдствiй. Горе любви, построенной на замкнутости, на отчужденности, на удаленiи отъ всего и опирающейся на самое себя, разрѣшающей все сущее собою!
Но тутъ мы встрѣчаемся съ вопросомъ о правахъ и значенiи женщины. Мы предчувствуемъ уже возраженiе, что весь этотъ мiръ всеобщихъ интересовъ, наука и искуство, гражданская жизнь и политическая – все это для мужчины, а для женщины ничего этого нѣтъ. Назначенiе ея – жить исключительно сердцемъ, весь мiръ ея ограниченъ спальней и кухней. Да когда это наконецъ наступитъ то время, когда женщина будетъ признана человѣкомъ? долго ли еще будутъ спорить о такомъ простомъ предметѣ? На женщинѣ лежатъ великiя семейныя обязанности, это правда; да развѣ той же категорiи обязанности не лежитъ также на мужѣ? Эти обязанности, несмотря на все великое значенiе ихъ, мужчина не признаетъ исключительными, но не задумывается вмѣнить ихъ, какъ единственное дѣло, на которое способна женщина. Не забудьте, что женщина – мать будущихъ гражданъ, что они ростутъ подъ ея непосредственнымъ, исключительнымъ надзоромъ, чтоже вселитъ она въ молодыя головы, чѣмъ наполнитъ душу, какою любовью согрѣетъ сердце, на какой подвигъ приготовитъ сына, когда сознанiю ея чужды всѣ общественные интересы, когда недоступна ей сфера всеобщаго? Можно положительно доказать, что всѣ характеристическiя дурныя свойства женщины развились въ ней въ неволѣ, въ отчужденiи отъ всего, чтò благотворно дѣйствовало на развитiе мужчины; они явились въ ней вслѣдствiе ошибокъ, неправды, произвола, пустоты, непониманiя мужчинъ. Напротивъ того, все хорошее, оставшееся въ ней, все несломанное и пощажонное безчисленными неблагопрiятными обстоятельствами, которыя сопровождали несчастную судьбу ея впродолженiи всего историческаго перiода, громко говорятъ въ пользу ея упругой, подающейся, но не ломающейся природы. Жизнь стремится къ тому, чтобы открыть ей тѣже пути, какiе удержаны исключительно за собою мужчиной, чтобы войти въ мiръ всеобщаго, науки и искуства, религiи и права, гражданственности и политики. Сколько выиграетъ обновленная ею жизнь, въ которую внесетъ она свою грацiю, непреодолимую прелесть кротости и любви!
Послѣ этого естественнаго перехода къ размышленiю о судьбѣ и значенiи женщины слѣдовало бы поговорить о современной героинѣ, какъ говорили мы о современномъ героѣ, но вы позволите мнѣ отложить рѣчь объ этомъ щекотливомъ вопросѣ когда – нибудь до другого раза.
О прекрасной и замѣчательной повѣсти «Молотовъ» г. Помяловскаго, мы выскажемъ свое мнѣнiе въ этомъ году. Ред.
