Пушкин завершил главу Четвертую 3 янв. 1826 г., через несколько дней после того, как узнал о декабрьском восстании; в свете этого любопытно заметить, что фрагменту, из которого заимствована данная цитата, непосредственно предшествует следующее высказывание: «У меня в руках письмо Мирабо, написанное для передачи королю; он предлагает там всевозможные способы, чтобы монархия во Франции стада сильной и достойной, но ограниченной… Я не хотел бы, чтобы моя работа [заявил Мирабо] была направлена только на обширное разрушение». Слов через сорок приводится цитата из Неккера.
Первые шесть строк (благоразумно) опущены Пушкиным в полных изданиях романа. К 1833 г. он был женат на Наталье Гончаровой столько же, сколько князь N. в 1824 г. на Татьяне Лариной: около двух лет. Первые четыре строфы под названием «Женщины. Отрывок из „Евгения Онегина“» были напечатаны в журнале «Московский Вестник», ч. 5, № 20 (1827), 365–67; беловая рукопись находится в МБ 3515. Строфы V и VI сохранились в черновиках в тетради 2370, л. 31, 32 об. и 41 об. Вот эти шесть пропущенных строф:
В начале жизни мною правил
Прелестный, хитрый слабый пол;
Тогда в закон себе я ставил
4 Его единый произвол;
Душа лишь только разгоралась
И сердцу женщина являлась
Каким-то чистым божеством.
8 Владея чувствами, умом,
Она сияла совершенством.
Пред ней я таял в тишине
Ее любовь казалась мне
12 Недосягаемым блаженством.
Жить, умереть у милых ног —
Иного я желать не мог.
То вдруг ее я ненавидел,
И трепетал и слезы лил
С тоской и ужасом в ней видел
4 Созданье злобных, тайных сил;
Ее пронзительные взоры
Улыбка, голос, разговоры,
Все было в ней отравлено,
8 Изменой злой напоено,
Все в ней алкало слез и стона,
Питалось кровию моей…
То вдруг я мрамор видел в ней,
12 Перед мольбой Пигмалиона
Еще холодной и немой
Но вскоре жаркой и живой.
5–7 Здесь занятна перекличка с интонацией, отмеченной мною в комментарии к портрету Ольги (глава Вторая, XXIII,5–8).
Словами вещего поэта
Сказать и мне позволено:
Темира, Дафна и Лилета
4 Как сон забыты мной давно.
Но есть одна меж их толпою
Я долго был пленен одною…
Но был ли я любим, и кем,
8 И где, и долго ли?…за чем
Вам это знать? не в этом дело,
Что было, то прошло, то вздор;
А дело в том, что с этих пор
12 Во мне уж сердце охладело;
Закрылось для любви оно
И все в нем пусто и темно.
Факсимиле черновика (2370, л. 41) опубликовано Томашевским в статье «Пушкин и французская литература», Лит. наследство, т. 31–32 (1937), с. 23. Справа на полях, вдоль строк 9–14, Пушкин нарисовал профиль Вольтера в ночном колпаке, там же — Мирабо и еще Вольтер без колпака — ниже, на той же странице.
3 Темира, Дафна и Лилета. Заимствование из тогда еще рукописной оды Дельвига «Фани», написанной около 1815 г. и опубликованной (Гофманом) в 1922 г.:
Темира, Дафна и Лилета
Давно, как сон, забыты мной,
И их для памяти поэта
Хранит лишь стих удачный мой.
«Темиру» и «Дафну» часто упоминают французские аркадийцы (Грессе, Удар де ла Мотт и др.). «Лилета», или «Лила», — любимая пастушка Батюшкова.
Дознался я что дамы сами,
Душевной тайне изменя,
Не могут надивиться нами,
4 Себя по совести ценя.
Восторги наши своенравны
Им очень кажутся забавны;
И право с нашей стороны
8 Мы непростительно смешны.
Закабалясь неосторожно,
Мы их любви в награду ждем,
Любовь в безумии зовем,
12 Как будто требовать возможно
От мотыльков иль от лилей
И чувств глубоких и страстей.
Признаться ль вам, я наслажденье
В то время лишь одно имел,
Мне было мило ослепленье,
4 Об нем я после пожалел.
Но я заманчивой загадкой
Не долго мучался украдкой…
[…И сами помогли оне;]
8 Шепнули сами слово мне,
[Давно] известное по свету,
И даже никому оно
Уж не казалось и смешно.
12 Так [разгадав загадку эту]
Сказал я только-то, друзья,
Куда как недогадлив я.
8 слово. Галлицизм «le mot de l'énigme» <«разгадка»>. Интересно, в чем же состоял его нехитрый смысл. Возможно: «плод мирской любви — не что иное, как наслаждение…» (Пьер де Бурдей, сеньор де Брантом «Жизнеописания дам», ч. II. «Галантные дамы»>, рассуждение II).
См. также главу Седьмую, XXV, 2.
Страстей мятежные заботы
Прошли, не возвратятся вновь!
Души бесчувств<енной> др<емоты>
4 Не возмутит уже любовь —
Пустая красота порока
Блестит и нравится до срока
Пора! проступки юных дней —
8 Загладить жизнию моей —
Молва играя очернила
Мои нач<альные> лета
Ей подмогала клевета
12 И дружбу только что смешила
Но к счастью суд [молвы] слепой
Опровергается порой!..
Чѣмъ меньше женщину мы любимъ,
Тѣмъ легче нравимся мы ей,
И тѣмъ ее вѣрнѣе губимъ
4 Средь обольстительныхъ сѣтей.
Развратъ, бывало, хладнокровной
Наукой славился любовной,
Самъ о себѣ вездѣ трубя,
8 И наслаждаясь не любя.
Но эта важная забава
Достойна старыхъ обезьянъ
Хваленыхъ дѣдовскихъ времянъ:
12 Ловласовъ обветшала слава
Со славой красныхъ каблуковъ
И величавыхъ париковъ.
12 Ловласов обветшала слава. Имя отрицательного героя романа Ричардсона «Кларисса Гарлоу»: по-французски «un lovelace» <«волокита»>.
Кому не скучно лицемѣрить,
Различно повторять одно;
Стараться важно въ томъ увѣрить,
4 Въ чемъ всѣ увѣрены давно;
Все тѣ же слышать возраженья;
Уничтожать предразсужденья,
Которыхъ не было и нѣтъ
8 У дѣвочки въ тринадцать лѣтъ!
Кого не утомятъ угрозы,
Моленья, клятвы, мнимый страхъ,
Записки на шести листахъ,
12 Обманы, сплетни, кольца, слезы,
Надзоры тетокъ, матерей,
И дружба тяжкая мужей!
1, 9 Кому не скучно… Кого не утонят. Эти риторические местоимения по-русски звучат практически как междометия.
7–8 Не было ли тут неосознанного влияния на окончание первой из этих двух строк:
Которых не было и нет
У девочки в тринадцать лет!
— окончания «-nette» в эклоге Парни «Час любовного свидания» в «Эротических стихотворениях», кн. 1:
— J'ai quatorze ans,
Répond Nicette;
Suis trop jeunette
Pour les amants.
<Мне четырнадцать,
Отвечает Нисетта;
Я еще зелена
Для любовников>.
Такъ точно думалъ мой Евгеній.
Онъ въ первой юности своей
Былъ жертвой бурныхъ заблужденій
4 И необузданныхъ страстей.
Привычкой жизни избалованъ,
Однимъ навремя очарованъ,
Разочарованный другимъ,
8 Желаньемъ медленно томимъ,
Томимъ и вѣтреннымъ успѣхомъ,
Внимая въ шумѣ и въ тиши
Роптанье вѣчное души,
12 Зѣвоту подавляя смѣхомъ:
Вотъ, какъ убилъ онъ восемь лѣтъ,
Утратя жизни лучшій цвѣтъ.
Эта строфа в черновике (2370, л. 29 об) первоначально написана от первого лица и, возможно, была задумана как часть рассуждений Онегина.
