«Он смотрел в упор на няньку серыми бешеными глазами и тяжело дышал на морозе…
— Шапку, — сказал он хрипло и взмахнул маленькой рукой.
Тут еще генералы, одетые не в пример богаче, наехали.
— Пади!
— На колени!
— Картуз! Дура!
Тут только Арина повалилась на колени и сдернула картуз с барчука.
Маленький генерал посмотрел на курчавую льняную голову ребенка. Он засмеялся отрывисто и внезапно. Все проехали.
Ребенок смотрел им вслед, подражая конскому скоку».
Источники, которыми пользуется Тынянов, — П. В. Анненков и Пушкин. Анненков рассказывает об этом так. «…Юсупов сад связывается с анекдотом из жизни Пушкина, когда он был еще годовалым ребенком. Няня его встретилась на прогулке с государем Павлом Петровичем и не успела снять шапочку или картуз с дитяти. Государь подошел к няне, разбранил ее за нерасторопность и сам снял картуз с ребенка, что и заставило говорить Пушкина впоследствии, что сношения его со двором начались еще при императоре Павле»[201]. Анненков ссылается на Пушкина как на источник и так же, как Пушкин, выделяет тему взаимоотношений с властью. «Сношения с двором» начались весьма драматично, долгие годы были тяжелыми и кончились гибелью.
Вересаев считает эту историю сомнительной и специально оговаривает. «Пушкин родился в Москве и до 1811 г. его возили оттуда только в подмосковное с. Захарово, а император Павел со дня рождения Пушкина в Москве не был (П. А. Ефремов. Соч. Пушкина, т. V, изд. Суворина, 1903, стр. 553). Ефремов прав, не имеется сведений, чтобы Павел был в Москве после рождения Пушкина… Высказывается предположение, что дело происходило в петербургском Юсуповском саду»[202].
Но Тынянову важно уже в самом начале романа ввести эту тревожную тему, и он, пренебрегая возможной сомнительностью источника, переносит действие в Петербург и вводит мотивировку: «Семейный корабль снялся с московского Елохова быстро и неожиданно: во флигельке стала протекать крыша, а съезжать было некуда. Марья Алексеевна собралась к себе в Петербург…» В романе тема взаимоотношений с властью формулируется сразу же после истории с Павлом, и формулируется совершенно недвусмысленно: «Первая встреча моего сына с сувереном, — сказал он (Сергей Львович. — А.Б.) с поклоном и развел руками». Фраза произнесена с иронией человеком, изображенным в романе иронически. Источник иронии — в пушкинском воспоминании об этой встрече: «Видел я трех царей: первый велел снять с меня картуз и пожурил за меня мою няньку…»[203] Ироническая формулировка темы, взятая из иронически интонированного источника и поданная через иронического персонажа, связана с тыняновской концепцией Павла — гротеском и пониманием его судьбы и исторической роли как трагикомически нелепых. Но в пушкинском письме сказано о трех царях, и следом за упоминанием о Павле тема взаимоотношений с властью развита: «…первый велел снять с меня картуз… второй меня не жаловал; третий хоть и упек меня в камер-пажи под старость лет, но променять его на четвертого не желаю; от добра добра не ищут. Посмотрим, как-то наш Сашка будет ладить с порфирородным своим тезкой: с моим тезкой я не ладил. Не дай бог ему идти по моим следам, писать стихи да ссориться с царями! В стихах он отца не перещеголяет, а плетью обуха не перешибет»[204]. Письмо Пушкина было не только источником эпизода, но и одной из генеральных тем романа. Взаимоотношения с властью, поэт и общество — важнейшая тема самого Пушкина.
Тема литературной борьбы начинается сразу, в первой же группе эпизодов, и ввод Пушкина в роман связан с посещением дома Карамзиным. Карамзин дается подробно — с портретом, стихами, значением для русской литературы и ролью в судьбе будущего поэта. Литературная борьба с самого начала связывается преимущественно с Карамзиным. Вводится литература в роман вместе с историей, как история. История превращается в быт, литературная борьба в доме Пушкиных — это быт. Возникновение сентиментализма описано таким же образом, что и чаепитие под липой. Стиль — сентиментализм — осмысливается как категория исторического процесса, но обязательно через реальность быта. Связанность стиля с историей и производность искусства, его историческая функциональность подчеркнуты.
«Время было тревожное и неверное. Каждый стремился теперь к деревенской тишине и тесному кругу, потому что в широком кругу некому было довериться. Огород, всегда свежий редис, козы, стакан густых желтых сливок, благовонная малина, простые гроздья рябины и омытые дождем сельские виды — все вдруг вспомнили это, как утраченное детство, и как бы открыв существование природы. Даже участь мещанина или цехового вдруг показалась счастливой. Свой лоскут земли, плодовитый при доме садик, на окошке в бурачке розовый бальзамин, — как старые поэты не замечали прелести такого существования! Они пристрастились к войне, пожарам натуры и всеобщему землетрясению…
Бледный цвет входил в моду, и в женских нарядах получили большую силу нежные переливы, потому что грубые краски напоминали все, от чего каждый был рад сторониться. Даже роскошь постыла всем. Все увидели на опыте ее бренность. Удовольствие доставляла только печаль. И уголок в саду летом, как угол перед камином зимой, был для всех приятным местом, вполне заменявшим в воображении свет. Были в ходу jeux de societe — игры, которые разнообразили время. Играли в шарады, буриме, акростихи, что даже развивало стихотворные таланты. О придворных делах говорили тихо, а о своих только со вздохом».
Тынянов-романист выводит категорию стиля так же, как Тынянов-ученый, — из истории. История, «время» даны в романе не как авторские отступления, а через действующих лиц и в зависимости от качества исторического материала закрепляются за тем или иным персонажем, авторское отношение к которому распространяется и на поданный через него кусок истории. Это закрепление за персонажами истории проводится в соответствии со свойствами персонажей и свойствами исторического материала, и соответствия эти у Тынянова чаще всего не случайны. Поэтому сентиментализм Тыняновым показывается не через лидера школы — Карамзина, который шире и значительнее самой школы, а через Сергея Львовича, человека случайного и эфемерного. (Сложность и настороженность тыняновского отношения к сентиментализму проявилась здесь в полной мере.) Выделено то, что у колыбели младенца Пушкина стоит великий писатель Карамзин, что Пушкин родился в доме, где преобладали литературные интересы. Карамзин же будет закреплен в романе не на теме сентиментализма, а на темах русской истории, родины и безыменной любви Пушкина.
Первая часть романа, начатая в маленькой комнатке, расширяется и заканчивается тем, что «юный птенец впервые покидал отеческих пенатов». По широкой Тверской дороге неслась коляска. Он уезжал в Петербург.
Вторая часть раздвинута до размеров Царского Села, в нее входят император, великие князья, двор, министры, европейская политика и Отечественная война. Роман насыщается историей и литературой. Семья отступает на второй план. «Отсутствие семейств помогло новой общежительности, которая их (лицеистов. — А. В.) сильно и дружно свяжет». Это был план Сперанского.
Тынянов вводит в роман исторических деятелей, группируя их главным образом вокруг двух тем — лицея и Отечественной войны. Литература и история приобретают в романе решающее значение. Появляются люди, которым в скором времени будет суждено сыграть в жизни героя важнейшую роль: Александр I, Николай Павлович, Малиновский, Куницын, Галич, Вяземский, Батюшков, Жуковский, Кюхельбекер, Пущин, Дельвиг.
Роман расширяется, но за пределы Царского Села не выходит. Действие сосредоточивается во флигеле Екатерининского дворца и в Царскосельском парке. Парк вводится постепенно и приобретает значение к концу в связи с историческими памятниками. Исторические памятники становятся литературой. Вся вторая часть романа — лицей.
Тынянов описывает лицей в романе не как учреждение, ставшее знаменитым, потому что оно оказалось связанным с биографией Пушкина, а потому, что его идея была новой, неожиданной и симптоматичной для государственных представлений того времени. Но, несомненно, и потому, что лицей сыграл важную роль в жизни Пушкина. Лицей был одной из характернейших идей Сперанского. О Сперанском в романе рассказано подробно. Ставшая в литературе традиционной загадочность его духовного облика и судьбы снята обстоятельно описанным бытом. Рассказано о смерти любимой жены, о нежной привязанности к дочери, чтении «Дон-Кихота», шпионах, бродящих вокруг дома, цветущем чайном деревце, дымчатом фраке, белых чулках и авторстве — государственный деятель пишет роман философический и нравственный, «Отец семейства». «Втайне считал он себя созданным для деятельности литературной».
