Наталья Кончаловская - Песня, собранная в кулак

Наталья Кончаловская

Песня, собранная в кулак

Гонорар за эту книгу автор передает в фонд защиты мира.

СОДЕРЖАНИЕ

Один из ее друзей

Незабываемое

Клошары

"На балу удачи"

Тротуар

"Мой легионер"

В квартале Пигаль

"А она с нутром, эта малютка!"

Сорок лет тому назад

В доме на авеню де ля Гранд Арме

Размышления за красной скатертью

Начало большой песни

Кинозвезда без света

"Баллада о ста двадцати"

Театр Елисейских полей

"Гимн любви"

На краю пропасти

Что-то должно быть нарушено!

Снова на краю пропасти

"Человек на мотоцикле"

Дорога Ван-Гога

Версаль

Творцы и спутники песни

Прощай, Эдит!

Эта книга - о самой популярной французской певице нашего времени. Дитя парижских улиц, она принесла на эстраду мотивы, которые напевают на окраинах столицы и в кабачках на Монмартре, в метро и в очереди на стоянках автобусов. Свои произведения Эдит Пиаф исполняла совсем по-особому, так могла петь она одна. Песни составляли существо ее жизни, становились ее плотью и кровью.

Иногда ее песня была приветливой и ласковой, как пожатие дружеской руки, иногда звучала иронически, высмеивая обывателя-рантье, но чаще всего трагически.

Во французской народной песне Эдит Пиаф уловила отнюдь не фривольные интонации, милые сердцу стольких шансонье. Обращаясь к зрителю, Эдит говорила о неудачах в любви, о неразделенном чувстве, о драме одиночества. И благодаря голосу, берущему за живое, ее страсть, ее боль становилась болью тех, кто ее слушал. Когда пела Эдит Пиаф, на эстраде мюзик-холла или модного кабаре выступала великолепная трагическая актриса.

По сравнению с другими шансонье путь Эдит Пиаф был необычайно тернист. Даже тогда, когда она добилась известности, ей постоянно приходилось преодолевать неприязнь буржуазной среды. Ее презирали мещане, третировали эстеты, всю жизнь ей ставили в упрек ее "низкое происхождение". Бульварные газеты трепали ее имя, обвиняя во всех смертных грехах, особенно в расточительстве: знаменитая артистка, познавшая в детстве жестокую нищету, не вела счет деньгам. Она говаривала: "Кто скуп на монеты, скуп на чувства".

Деньги она презирала всем своим существом, зная, до какой духовной нищеты могут они довести. Далекая от политической жизни своего времени, она не могла принять и не принимала строя жизни, покоящегося на почитании золотого тельца. И в лучших своих песнях она запечатлела трагедию человека, жизнь которого сломлена этим обществом, человека с искалеченной судьбой, но несмирившегося, со всей силой отчаяния утверждающего свое чувство и самого себя. В искусстве Пиаф была заложена огромная энергия внутреннего сопротивления, этим оно нам бесконечно дорого, и как раз это всегда раздражало ее врагов, ее противников от тартюфов XX века до великосветских снобов.

Жизнь Эдит Пиаф известна в первую очередь по ее собственным книгам: "На балу удачи", вышедшей в зените ее славы, и "Моя жизнь", опубликованной посмертно. Книги эти, отделенные пятью годами, ведут друг с другом жестокий спор. В "Моей жизни" история Золушки, которой на балу улыбнулась удача, оборачивается страшной предсмертной исповедью. И вместе с тем автобиографические произведения Пиаф дополняют друг друга и, несмотря на противоречия, создают целостный образ большой актрисы.

На основе двух этих произведений написана своеобразная книжка Натальи Кончаловской. Сохраняя верность документу, биографическому факту, автор исходит из своих собственных впечатлений, непринужденно рассказывает нам о тех, кому выпало счастье быть другом или слушателем Эдит Пиаф. От сегодняшнего Парижа, от живых встреч писательница идет к творчеству певицы. Такое построение книги имеет принципиальное значение. Вспомним слова Пиаф о том, что она любила не только друзей, но и незнакомых, тех, кому она приносила лучшее свое - искусство, тех, для которых она готова была умереть с последней песней, тех, от кого пыталась ее отделить желтая пресса своими грязными сплетнями. В книге "Песня, собранная в кулак" образ Эдит возникает в восприятии ее слушателей - известного кинорежиссера, соратницы Анри Барбюса, старого русского актера, хорошенькой журналистки, продавщицы пластинок, - людей самых разных профессий, но объединенных демократическими представлениями об искусстве, любовью к нему и преданностью его интересам.

Книга "Песня, собранная в кулак" не только знакомит вас с жизнью Эдит Пиаф. Автор умеет просто и поэтично передать свои ощущения, запечатлеть мир красок и мир звуков. Вместе с писательницей вы попадаете в мюзик-холл "Олимпия", что на бульваре Капуцинок, видите бледное, изможденное лицо артистки, слышите ее голос, чуть хрипловатый, в котором звучит то безумие страсти, то дружеская ирония, то бесконечная грусть одиночества.

Вы бродите по улицам ночного Парижа, где-то залитым белым светом; где-то темным и притихшим. Вы спускаетесь в кафельные коридоры метро, едете в тесном вагоне второго класса. Вы ужинаете в плавучем ресторане бато-муш, совершаете паломничество в ван-гоговские места, где "дорога вьется между полями, засеянными пшеницей, овсами, горохом. Только что прошел дождик, торцы шоссе синевато поблескивают, а листья придорожных тополей словно покрыты лаком".

Вместе с парижанами вы провожаете Королеву песни в последний путь через всю столицу на кладбище Пер-Лашез и закрываете книгу с чувством большой любви к великой артистке, к городу, где она жила и пела, к народу, которому она отдала свое самое чистое и самое дорогое - свое искусство.

Ф. Наркирьер.

ОДИН ИЗ ЕЕ ДРУЗЕЙ

В час, когда апрельские фиолетовые сумерки крадутся по старинным парижским улицам-щелям, сидели мы с Марселем Блистеном в прохладном холле на улице де Боккадор, что неподалеку от площади Этуаль.

Сквозь зеркальную витрину холла было видно, как сосед-мясник, спеша закрыть свою лавку, навешивал замок на толстую решетку поверх всегда открытой двери. За решеткой в темноте сверкал белый кафель и покачивались на цепях пустые крючья - нечто среднее между современной операционной и средневековой комнатой пыток.

Рядом, за большой витриной, хозяйка цветочного магазина - маленькая парижанка с искусно уложенными волосами - поливала перед уходом купы розовато-голубоватых гортензий, похожих на облака под крыльями самолета.

Я смотрела в окно и слушала Блистена. Невысокий, худощавый француз со светлыми глазами и седой головой, одетый в светло-серый костюм, рассказывал мне про Эдит Пиаф, которую снимал в трех фильмах. Он был с ней очень давно дружен.

Марсель помешивал кофе в оранжевой чашке, и в его бледных пальцах эта чашка казалась неистовым полыханием пламени. Он с удовольствием отпивал кофе маленькими глотками, вежливо и суховато улыбался. И после этой улыбки странно было слышать его слова, такие горячие и убедительные:

- Столько в этой крохотной некрасивой женщине было большого, человеческого... Такое внутреннее богатство! И никакого мещанства. Никакой меркантильности!

Мое молчание показалось Марселю подозрительным. Он продолжал :

- Вам, видно, приходилось читать скандальные сплетни о ней в газетах? Но знаете, у нас ведь очень часто выносят на улицу самые интимные стороны жизни знаменитостей. И конечно, сплошь и рядом все - наглое вранье! Эдит, бывало, читая, пожимала плечами и, хохоча во все горло, отмахивалась: "Ба! Предоставьте им заниматься своим ремеслом... Мне-то наплевать!.. Один бог знает правду!.."

Я перелистываю роскошно изданную книжку Блистена "До свиданья,-Эдит!". Она была выпущена в 1963 году. Марсель принес ее мне в подарок.

- Почему такое странное название, Марсель? - спрашиваю я.

- Это мое философское убеждение. Эдит не может умереть. И вообще мы еще встретимся с ней...

Было странно слышать такое от изысканного француза, принесшего мне вместе с книжкой список всех своих званий, всех своих сценариев и фильмов, всех выступлений по радио и телевидению. Я невольно улыбнулась:

- Где же, Марсель, вы собираетесь встретиться с Эдит?

Он развел руками и осклабился. Потом сказал серьезно:

- Вы прочтите... Здесь для вас будет много интересного.

Видимо, он был убежден, что правду об Эдит сказал только он этой книгой, тонкой, умной, умело обходящей острые углы, но несколько сентиментальной.

Бедный Марсель! Знал ли он тогда, что через год после выхода его книги с ним в битву вступит сама Эдит, написав беспощадную "исповедь". Она диктовала ее уже в госпитале, откуда дорога вела прямо на кладбище Пер-Лашез... Книжка эта была выпущена в 1964 году и называется просто: "Моя жизнь".

"Я умру, - начинает Эдит, - и столько будет обо мне сказано, что никто не узнает, чем же я была на самом деле...

Вот потому, пока у меня есть еще время, я хочу сказать о себе сама. Рискуя нарваться на скандал. Рискуя показаться жалкой".