Александр Анненский
Nаши в городе. Занимательные и поучительные байки о наших за границей
«Проникновение наше по планете особенно заметно вдалеке…»
В.С. Высоцкий
Сегодня вряд ли уже отыщется хоть одно государство на нашей планете, где ну совсем не было бы наших. Они повсюду – от крохотной деревушки, затерянной в австралийской саванне, до центра мегаполиса по имени Лондон. Сотни, тысячи, миллионы людей разных национальностей, отечеством для которых был и навсегда останется русский язык, разъехались, разлетелись по мировым городам и весям, нашли свое место на других континентах, каждый по своим причинам предпочтя поменять заснеженный Новосибирск на городок в штате Теннесси, «ЮЭСЭЙ». Еще вчера не выездная страна с такой силой и энтузиазмом рванула за внезапно рухнувший железный занавес, что местные западные граждане, дежурившие когда-то у советских диппредставительств с плакатиками в защиту свободы нашего передвижения, в пожарном порядке заторопились огородить себя от хлынувшего потока долгожданных гостей с Востока частоколом из виз и запретов.
Наивные люди, нам ли с нашим бесценным опытом взаимодействия с самым гуманным строем на Земле не суметь обойти все бюрократические барьеры, которые только может изобрести против соплеменников обозленное на них человечество?
В этой увлекательной борьбе за самые уютные места, по праву принадлежащие только нам, но по какому-то странному капризу природы оказавшиеся отчего-то на другом конце Земли, вырабатывались свои правила, рождались свои истории, формировался свой, если хотите, фольклор. Опыт общения наших как с аборигенами, так и с прибывшими ранее уже местными «своими», накапливаясь, прямо-таки рвался наружу в обычных и электронных письмах, телефонных беседах, застольных историях.
Сегодня он уже поистине неисчерпаем, и эта книжка лишь одна из первых попыток собрать приключившееся с нашими людьми под одну обложку. У этих текстов со всего мира множество авторов, согласившихся бескорыстно поделиться кусочком биографий – собственных или своих близких – с читателями. Оставалось только чуть отредактировать наскоро набросанные повествования, уточнить пару абзацев, расставить забытые второпях знаки препинания, слега поправить стиль или, напротив, постараться его бережно сохранить…
И еще: рассказывая свои простые истории, люди делают это абсолютно свободно, как происходит в обычной жизни при общении с друзьями – не стесняясь использовать всю силу образной, но ненормативной лексики нашего родного «великого и могучего». Исправлять их в данном случае, мне показалось, значило бы взять на себя роль уже не литературного редактора, но цензора. А их в нашей, и так в последнее время опять не очень свободной стране, и без того хватает…
Ал. Анненский, кинодраматург, член Союза Кинематографистов РоссииЗападная Европа
Вы помните эту историю: на улице стоят два еврея и, оживленно жестикулируя, беседуют о чем-то. На другой стороне наблюдающий за ними третий наконец не выдерживает и, перейдя через дорогу, подходит к ним:
– Слушайте, я, конечно, не знаю, о чем вы тут спорите, но ехать все равно надо…
Вот и все мы как-то послушались третьего и приняли однажды решение – надо ехать…
И не куда-нибудь на жаркий Ближний Восток, где усатые люди в крапчатых головных платках, отчего-то тоже считающие эту землю своею, время от времени подкладывают в наиболее посещаемые места всякие неаппетитные предметы типа ручных гранат, а именно сюда – в цветущую капиталистическую Европу, под покровительство сумрачного немецкого гения, столь неожиданно вдруг распахнувшего свои объятия предмету своей недавней активной нелюбви. И не стоит твердить – хотя бы самому себе, – что бежали мы из-за сурового государственного антисемитизма, особенно, мол, ярко вспыхнувшего во времена перестройки… Согласитесь, ситуация тогда действительно изменилась. Кроме того, в стране вдруг начала цениться истинная предприимчивость и вместо одного показательного зампредсовмина Дымшица управлять всеми денежными потоками России стали люди с отчествами, еще недавно вызывавшими кривую ухмылку кадровиков. Да и на бытовом уровне хуже, право, не стало; стало труднее – так ведь всем одинаково…
Но вдруг выяснилось, что любезные немцы по доброте душевной именно теперь решили, что, поскольку таких как мы у них тут по известным причинам осталось не так чтоб много, их правительству не стоит особо возражать, если вы вдруг выразите активное желание соседствовать с местными бюргерами, – то ли в качестве немого укора из прошлого, то ли просто как напоминание, что не все когда-то удалось… Причем, обратите внимание, при этом никто, собственно, никого никуда не приглашал и не уговаривал. Они просто любезно согласились благожелательно рассмотреть вашу настоятельную просьбу о постоянном пребывании на их территории. В качестве же знака особого доверия, германцы выразили готовность предоставить приезжающим уникальный статус «континентального беженца», который давался когда-то несчастным вьетнамцам, на утлых джонках улепетывающим от прелестей существования в социалистических субтропических джунглях…
Быстро сообразив, что к чему, каждый из нас недрогнувшей рукой быстренько написал заявление, особо красочно мотивируя обстоятельства, препятствующие его выезду на свою историческую Родину, куда, собственно, и следовало бы направлять свои стопы человеку, резко осознавшему собственную принадлежность к богоизбранному народу… Вежливые немцы, помурыжив полученные бумаги не так чтоб уж и долго – по сравнению со сроками долготерпения следовавших через пустыню за Моисеем, – уже через год аккуратненько вклеили в предъявленные паспорта милые сердцу зелененькие визы с красивыми голографическими орлами, не подозревая, что тем самым выписывают себе рецепт на вечную головную боль…
Очень скоро выяснилось, что, представляя как бы обиженным по месту рождения гражданам разгромившей их когда-то страны практически те же самые права, что и своим собственным, за исключением разве почетной обязанности голосовать и занимать пару-тройку должностей в армии и госсекторе, они не оценили до конца всех различий нашего менталитета, обусловленного – в полном соответствии с вечным учением наших общих соплеменников – опытом бытия…
Обнаружилось, что, начиная в общем-то с одной и той же нулевой точки отсчета – если у кого-то всерьез хватает наглости считать одинаковыми стартовые условия напрочь разгромленного режима и страны, его победившей, – мы за последние десятилетия пришли к совсем разным результатам не только в смысле уровня жизни народонаселения, но и – главное – в менталитете, в сформировавшихся взглядах на взаимоотношения с себе подобными и, собственно, с государством… Можно долго спорить, отчего это произошло, – на мой взгляд, от наличия национального мужества, позволившего одной из двух наций искренне покаяться в содеянном, – но дело не в этом. Важно то, что на немецком острове благополучия, возделанном местными жителями в общем-то для самих себя и своих детей, начали появляться люди с совсем иными целевыми установками. Принципиальная разница состояла в том, что если для аборигена высшей гордостью является провозглашение себя как налогоплательщика, поддерживающего своим трудом усилия властей по созданию нормальных условий функционирования государственных институтов, то для вновь прибывших, привыкших десятилетиями решать прямо противоположные задачи по натягиванию властей, главным оказалось, наоборот, стремление урвать максимум, немало не заботясь при этом не только о моральной стороне дела, но и просто об элементарном здравом смысле…
Приобретя, что называется, «на шару» почти все основные права коренных жителей, которых, кстати, становится все труднее добиться переселяющимся в СВОЮ страну этническим немцам, наши люди искренне уверовали, что именно так и должно, собственно, быть. При этом вопрос о возникающих наряду с правами обязанностях как-то сам собою отпал, точнее, просто не возникал изначально…
«Они нас пригласили – значит, они должны…» – и далее шел список категорических требований, само предъявление которого властям своего недавно покинутого отечества вполне могло бы обеспечить соискателю подробное знакомство со всеми особенностями национальной психиатрии. Тут и полная оплата отдельной квартиры с коммунальными услугами, и бесплатное обучение иностранному языку, включая деньги на проезд до места обучения, и оплата всех медицинских услуг, включая стоматологию и дорогостоящие лекарства, бесплатное обучение детей с оплатой их дороги до школы плюс ежемесячные «детские», деньги на одежду, рождественские выплаты, скидки на оплату телефона «унд зо вайтер, унд зо форт»… При этом, получив все это и кое-что еще от слегка ошалевших от напора местных чиновников, наши люди вовсе не удовлетворились свалившемся на них изобилием. Казалось бы, пришла пора наконец «успокоиться и начать жить», как писал Карнеги.
