Иоанна Хмелевская - Опасный возраст

Итак, по окончании учебы в Академии архитектуры я пошла работать. В те годы в вузах существовала система распределений. Меня распределили в Энергопроект, чем я была смертельно напугана, потому что настроилась работать в области жилищного строительства или, на худой конец, социального. С ужасом принялась расспрашивать своих более опытных коллег, что мне с этим фактом делать, с чего начать подготовку, а те, как сговорившись, советовали уже теперь, не откладывая, купить «кошки» и начать тренировку. Умение взбираться на столбы — главное в работе инженера-электрика.

В должности ассистента я приступила к работе в одном из отделов Энергопроекта, а моим начальником был один жуткий тип, фамилию которого я все же не назову, потому как дети его еще живы. Полуграмотный, невежественный, он еще до войны приобрел практику, работая с землемерами. Считалось, что к архитектуре имел отношение, а поскольку происхождение у него пролетарское, без труда поступил в Архитектурную академию и получил диплом инженера. Или сдал экстерном? Не имеет значения, факт, что стал моим начальником. Глупый, необразованный, с непомерным апломбом, он командовал своими сотрудниками, шпыняя их по любому поводу и самодовольно ругая на чем свет стоит нынешнюю молодежь, которая и в подметки ему не годится. В общем, куча дерьма на дорожке, которую лучше обойти, иначе долго будет вонять.

Я бы и рада была обойти, да ведь начальник, куда денешься? Приходилось терпеть, стиснув зубы, хотя я с самого начала вспомнила первую лекцию профессора Гриневецкого и его заповеди.

Из нашего начальника архитектор получился такой же, как валторна из козлиного хвоста. Не то что о тридцати вещах, он и об одной-то был не в состоянии думать. Проекты разрабатывал, жизнь заставляла, но учесть все составляющие элементы было свыше его сил. Каждый элемент он проектировал по отдельности, и в результате в его проектах стены влезали в середину окон, санузлы оказывались разбросанными по разным вертикалям, фасады были перекошены и не согласовывались никоим образом с крышами и стенами. В мои обязанности входило красиво и грамотно изобразить в чертежах его восхитительные проекты, и я на стенку лезла, тем более что он не разрешал ничего исправлять. Когда я, схватившись за голову, чуть не плача рассматривала очередное задание, начальник удовлетворенно гундосил у меня за спиной:

— Ну и молодежь пошла. Чему их только учат? Ни хрена не умеют. То ли дело я, с моим опытом.

Просыпаясь, я с ужасом думала о том, какой день мне предстоит. Восемь часов в одной комнате с этой холерой и чумой! Так не повезло с первой работой! Мне как-то сразу разонравилась моя профессия. А тут еще началась разработка грандиозных проектов двух электростанций, Люблинской и Конинской. Электростанции мы в академии не проходили, я действительно не имела понятия об особенностях их строительства. Наверняка должны быть какие-то особые фундаменты, ведь там будут установлены машины, наверняка следует руководствоваться специальными нормативами. И откуда мне знать, сколько места надо оставить для прохода между этими машинами? Может, они током ударяют?

Спасли меня две вещи. Вместо проекта мне поручили изготовить макет Люблинской электростанции из стекла и бристоля. Стекло я резала с помощью своего кольца (вспоминаете «Что сказал покойник»?), в котором два алмазика немного торчали и очень хорошо подходили для этой цели. А второй вещью были два административных здания при Конинской электростанции, разработку которых поручили мне. Слава Богу, не электростанцию, а нормальные здания для людей.

Через несколько лет, уже переключившись на журналистику, я поехала на Конинскую электростанцию, чтобы написать о ней репортаж. В своих поездках я собирала материал для большой статьи о значении колористических решений на рабочих местах. И вот я стою, смотрю на электростанцию и думаю: «Очень неплохо получилась у нас эта громадина. И общий ансамбль неплохо смотрится. Только вот интересно, какой кретин запроектировал над двумя административными зданиями эти высокие черепичные крыши? На кой черт они здесь, могли бы сделать более подходящие».

И вдруг вспомнила — ведь я сама же их здесь присобачила! Пришлось отказаться от прекрасного материала для статьи, прямо просился в нее этот отрицательный пример. Но другие крыши исключались, в соответствии с существующими тогда нормативами крыши на всех вспомогательных зданиях при электростанциях должны были быть высокими и черепичными.

Начальник меня допек, и я сделала все от меня зависящее, чтобы перейти в другой отдел. Теперь у меня стал другой начальник, а именно пан Северин. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что в "Бесконечной шайке" написала о нем достаточно много, но пан Северин Буковский был такой потрясающей личностью, и я так его люблю, что позволю себе еще кое-что рассказать о нем. Он вполне заслуживает этого. И не думайте, пожалуйста, что я его придумала. Нет, он существовал на самом деле и был именно таким, каким я его описала. Правда, его настоящее имя было Теодор, Северином я его назвала в "Шайке", но так привыкла к Северину, что теперь иначе его и не называю. Очень хочется верить в то, что милый пан Северин не будет на меня в претензии.

Его рассеянность превосходила всякое понятие. Наши столы стояли рядом, телефон был на моем, и сколько бы раз пан Северин ни звонил, разговор всегда начинался одинаково. Вот он поднимает трубку, набирает номер и приступает:

— Добрый день! Это говорит… э-э-э… говорит… того, значит… говорит…

— Буковский! — из сострадания подсказываю я.

— А! В самом деле. Говорит Буковский!

Тут я позволю себе небольшое отступление, но уж очень к слову приходится. По этому же телефону как-то говорил другой сотрудник, мой коллега. Позвонил, попал на коммутатор, назвал номер, с которым попросил соединить, и поинтересовался:

— Могу я попросить пани Капусту?

Занятая своими делами, я поначалу не обращала внимания на коллегу, но вскоре до меня дошло, что у него какие-то осложнения.

— Как это не работает? — орал он в ярости. — Ведь номер я назвал правильно! Должна работать и ждет моего звонка! Да, да, сто сорок шесть! Попросите пани Капусту! Капусту!!! Ну что вы мне говорите, она у вас работает. Нет, я не ошибся!

И вдруг, к моему изумлению прервав ругань на полуслове, швырнул трубку и испуганно посмотрел на меня.

— Езус-Мария! — произнес он. — Я перепутал, ее фамилия Зайцева.

Второй раз он позвонить не решился и попросил меня вызвать пани Зайцеву. Она и в самом деле там оказалась и уже ждала телефонного звонка. Коллега очень боялся, что у нее могут возникнуть нехорошие ассоциации.

Но вернемся к пану Северину. В "Шайке " о нем написана чистая правда. И угольщикам он заранее заплатил за краденый уголь, который они ему так и не привезли, и рисовал портреты по фотографиям для американских поляков по двести долларов за штуку. С «Цыганкой» у него нет ничего общего, на самом деле это вовсе была и не цыганка, а араб, к тому же в одном экземпляре, а не в двух. А жена пана Северина и в самом деле вынуждена была сама всегда обо всем помнить, не доверяя рассеянному супругу.

При всей своей рассеянности пан Северин умудрялся совершать весьма прибыльные поездки в Советский Союз. Ну кто бы еще догадался привезти, например, стиральную машину, доверху наполненную столь дефицитным и дорогим тогда у нас перцем-горошком? А территория ВДНХ была для пана Северина просто Эльдорадо. Как-то он привез туда и в мгновение ока распродал двести комплектов дамского белья и уехал, нагруженный электротоварами и оргтехникой.

Однажды он вез к себе в Польшу среди прочих вещей арифмометр и счетчик для такси. Как всегда, честно заполнил таможенную декларацию, перечислил в ней все свои товары, ничего не скрывая, а когда доехал до арифмометра, призадумался. Уж не знаю почему, слово «арифмометр» показалось ему слишком серьезным на фоне его прочих скромных товаров, и он обозвал его «счетами». Так и написал в декларации. Кто скажет, что на этом не считают? Когда дошел до счетчика, вдохновленный прежним успехом, не стал снова ломать голову и второй раз написал «счеты». Ведь счетчик считает километры, значит, можно так его обозвать.

В таможне разыгралась странная сцена. Очень с виду порядочный и симпатичный пан, похожий на представителя богемы, но упорно называющий себя инженером, пытался уверить таможенника, что вот этот предмет называется счетами, хотя за арифмометр не пришлось бы платить пошлину, так как он для инженера является орудием труда. Этот факт таможенник постарался довести до сознания странного инженера. Когда же тот принялся уверять, что счетчик для такси является тоже его орудием труда, таможенник разгневался и попросил уточнить профессию. Пан инженер, так ведь? Конечно, инженер, с ангельским выражением лица подтвердил странный пассажир, но разве теперь на инженерскую зарплату проживешь? Вот и приходится подрабатывать таксистом на своей машине. Так что счетчик — тоже орудие труда. Бесхитростный вид и честные глаза пана инженера исключали всякое подозрение в незаконных махинациях. Таможенник только рукой махнул. Пан Северин беспрепятственно пересек границу со своими счетами.