Дмитрий Минченок - Нестор и тень

Дмитрий МИНЧЕНОК

Нестор и тень

Сталин все прощал лишь одному человеку - Нестору Лакобе. Сам же Лакоба прощал всегда Давлета Кандалию - своего охранника

Из досье

Нестор Лакоба - первый секретарь ЦИК Абхазской АССР. Близкий друг Сталина, убитый по его приказу в 1936 году. Невероятная личность, обросшая множеством легенд. Одна из самых загадочных фигур канувшей эпохи.

Его охранник и шофер - единственный живой свидетель тех лет. Не просто живой, а человек, сам ставший легендой. Это о нем Шаламов писал в своих "Колымских рассказах" как о единственном легендарном зэке-абреке, который умудрился сбежать с уранового рудника

Только для "Огонька" Давлет Кандалия позволил себе вспомнить историю 60-летней давности.

Мы встретились в его квартире. Она была практически пуста. Я посмотрел на старика, который сидел передо мной. Он был суров. В руке сжимал палку. Я обратил внимание на его руки.

- Давлет Чантович, это что у вас за наколка?

- А это я когда юнгой был, с тех пор и осталось. Я, прежде чем к Лакобе попасть, на флоте служил, мотористом. Там меня Лакоба и нашел. Тогда весь Советский Союз о нем говорил. Сталин его лично выделял. Должность у него была первый секретарь ЦИК Абхазии. Сочный был человек. Сейчас мне его Владислав Ардзинба напоминает. За что меня Нестор выбрал, я не знаю. Тогда, чтобы возить Сталина или Лакобу, самое главное требование было - это скоростная езда. И умение стрелять за рулем. А стрелок я был меткий. Вот так, 25 августа 1933 года, я приступил к работе разъездным шофером у знаменитого Нестора Лакобы.

- Значит, вы всех видели? И Берию, и Сталина...

- Не просто видел, а всех подвозил, кроме Сталина и Димитрова. А Берию, и Хрущева, и Кагановича - сколько раз - из гостей, от Лакобы.

- Чему вы улыбаетесь?

- Вспомнил. Я ведь был у Лакобы за брата, за сына, меня называли "маленьким Лакобой". У нас голос был одинаковый, рост почти одинаковый... Я даже одежду носил такую, как он.

- То есть?

- Любил Нестор Аполлонович, чтобы я одевался, как он. Если он носил штатское, то я тоже. Если он во френче, я тоже в военном. Когда я в машине куда-нибудь подъезжал, у Нестора потом обязательно спрашивали: ты что, шофера своего уволил, сам за рулем стал ездить?

...Я к любому члену правительства без стука входил. Когда Нестор Аполлонович был очень занят, я в Москве в гостинице, в "Национале", где мы останавливались, вместо него людей принимал. Жалобы выслушивал, письма принимал, старался что-то ободряющее сказать. Он однажды меня увидел, закричал: "Ты что вместо меня работаешь? Кто из нас двоих председатель ЦИК Республики Абхазия?"

- То есть люди могли думать, что их бумаги принимает сам Нестор Лакоба...

- Я не знаю, что люди думали... Я им просто хотел помочь, потому что Нестор был очень занят.

- А вы как с "шефом" разговаривали: на "ты" или на "вы"?

- Когда мы вдвоем оставались, мы с ним на "ты" переходили. Когда меня арестовали, следователи все время спрашивали: "С кем Лакоба встречался, назови адреса". А я отвечал: "Вы меня не спрашивайте об этом, потому что я все забыл". А я до сих пор каждую квартиру, каждый дом помню, где мы были.

- И где вы находились во время важных встреч. Стояли у дверей?

- Нет. Я на очень многих встречах рядом сидел. Нестор Лакоба мне сказал: "Всегда так... Слушай, запоминай, молчи..." И я молчал... Шестьдесят лет молчал.

- Почему вы думаете, что Сталин больше всех любил Нестора Лакобу?

- Почему? Потому что видел это своими глазами. Мы были на даче Сталина в Кунцеве. А там, как входишь, - длинная такая комната, и в ней одни шкафчики. Каждый, кто к Сталину приходил, там свое оружие оставлял. У дверей адъютант стоял, следил, чтобы все это выполняли. Один только Нестор этого не делал. Отодвигал адъютанта и к Сталину проходил. А Сталин ему это прощал. А по поводу того, что по-особенному относился, тоже сам видел... Это в Кунцеве было... Мы приехали. Стол во дворе накрыт. На столе еда, тарелки, супница. Сталин подошел, взял в руки половник, налил полную тарелку супа, все думают - себе, а он ее Нестору подвигает и за стол садится.

- А остальным?

- А остальные сами. В другой раз Сталин, он ведь никогда во главе стола не садился, всегда третий или четвертый с длинного края - оборачивается к Лакобе и говорит: "Нестор, садись напротив, хочу тебя видеть". А все остальные - Буденный, Ворошилов - так сбоку, где придется... Жалкий вид они имели при Сталине. Всегда. Однажды Нестор со Сталиным в бильярд играли. Такая игра получилась, что Сталин ни одного шара не забил и говорит Нестору: "Что-то сегодня у меня игра не получилась", а Нестор ему в ответ: "Это не игра не получилась, это ты просто играть не умеешь". И Сталин скушал это.

- Весело вы отдыхали в Москве, когда свободная минута выдавалась?

- Ну, не одна минута была. Нестор очень спортивный человек был. Мы с ним на стадион "Динамо" ездили. Боксировать или бороться. Я сильнее был. А однажды мы боксировали, он меня нокаутом на пол посадил и затем еще один раз стукнул. Я кричу: "Нестор, в боксе это не по правилам". А он смеется и говорит: "Противника всегда добивать нужно".

- Правда, будто Сталин отравил Лакобу, потому что влюбился в его жену?

- Чушь. Сталин даже не нюхал Сарию. (Абхазский оборот речи. - Авт.) Это все Берия. Я вам расскажу, как это было. Мы приехали в Тбилиси. Первый день Лакоба провел в ЦК, второй - в Совмине, а 27 числа его пригласили в дом Сухишвили. (Рамишвили - Сухишвили - основатели знаменитого ансамбля танца). Он не мог подумать, что там с ним что-то может произойти, потому что Сухишвили был единственным человеком в Тбилиси, в чей дом он мог пойти без опаски. Я его туда привез. Он мне говорит: "Езжай в гостиницу. Жди моего звонка". Я вернулся в гостиницу, никаких звонков очень долго не было. Наступил поздний вечер. Вдруг его на руках вносят. Всего грязного. Понимаете? Его специально возили по городу, чтобы яд подействовал.

- И он живой еще был?

- Живой. Силы в нем было немеренно. Я быстренько позвонил председателю лечебной комиссии при Совнаркоме Грузии. Того на месте не было. Трубку поднял какой-то врач по имени Ситрак. Тут же приехал. Такой здоровый парень. Мне помог. Я Лакобу разными простынями вытер, переодел. Тут он глаза открывает, знак рукой делает. Я к нему подошел. А он мне имя убийцы шепчет. Последнее его задание было - убийцу его убить. Бог видит, что хотел, но не смог. А вот поручение наполовину выполнил... И потом в комнату зашли люди. В белых халатах. Только подходили, пульс смотрели, но даже укола не сделали. Я понял, что не было никакого приказа о спасении жизни Лакобы. Меня выгнали, а Ситрак остался. Больше я его не видел. Сгинул человек. Он настаивал, чтобы вскрытие немедленно было.

- А в чем суть поручения состояла?

- В машине Нестора портфель лежал. Те, кто его от Сухишвили вез, на него поначалу внимания не обратили. А в портфеле была записка Нестора к Сталину по поводу Берии, его согласие стать наркомом внутренних дел с неограниченными полномочиями, и просьба о присоединении Абхазии к Краснодарскому краю. Передать эти бумаги я должен был Поскребышеву. Портфель я нашел в машине. Принес в ЦК Грузии, там был верный человек, которому Лакоба доверял. Я попросил его отвезти бумаги в Москву. Человек портфель взял. А в поезде с ним сердечный приступ случился, он умер, а бумаги все пропали. А на следующий день меня арестовали. Первым меня Гоглидзе допрашивал, сколько раз я его пьяным домой отвозил, всунул дуло в рот, передний зуб выбил и орет: "Говори, с кем враг народа Лакоба встречался?" Я ему говорю: "Как ты можешь такое про Лакобу говорить, ты же с ним из одной тарелки ел. Ты сам знаешь, с кем он встречался..." А там еще были Кобулов и Меркулов, меня простые следователи не допрашивали, только генералы. Гоглидзе весь позеленел при упоминании про тарелку... (Давлет Чантович стал задыхаться...)

- Я всего семь классов образования получил. Те, кто меня допрашивал, по три высших имели. Я понимал, что даже запятая, не в том месте поставленная, могла меня под расстрел подвести. И я решил, что буду ссылаться на то, что я неграмотный. И так я ничего и не подписывал. Стоило назвать любую фамилию, чтобы этого человека не стало. Я решил, что уж лучше мне одному умереть. Но судьба... Она всех перехитрила. (Давлет Чантович снова задыхается.)

- Сначала меня приговорили к каторге на Колыме, потом перевели на урановые рудники, на Чукотку. Люди там больше года не живут. Нас спускали в шахту на глубину 168 метров. Костюмов защитных никаких не было. Представьте себе стену и в ней вдруг как будто соты, что-то вязкое. Это и есть урановая руда. У нас у каждого был черпак на длинной палке, мы им руду зачерпываем и - в специальные ведра. Один раз мы грелись у костра там же, в шахте. Бригадир остаток этой руды в огонь плеснул. Сразу ничего не было, а потом вдруг столб света - нас во все стороны разметало, а то, что поближе было, просто исчезло. Растворилось.