Л Володарская - Первая английская поэтика

Л.И.Володарская

Первая английская поэтика

Появление на исторической арене нового класса - буржуазии повлекло за собой изменения во всех сферах общественной жизни Англии. Для второй половины XVI в. характерны, с одной стороны, небывалый интерес к литературе и театру, с другой - гонения на их создателей. За религиозной кампанией пуритан, провозгласивших: "Причина чумы - грех, причина грехов представления, причина чумы - представления", - стоял класс, главными принципами существования которого становились практицизм, отсутствие эмоциональных и каких-либо других связей между людьми, кроме голого расчета. Отчасти справедливая мысль Р. А. Фрэзера об общей платформе "полезности" в борьбе защитников и противников поэзии {См.: Fraser Д. А, Tne War Against Poetry, Princeton, 1970.} требует уточнения. В 1579 г. С. Госсон написал отвергающий поэзию трактат "Школа ошибок" ("School of Abuse", 1579) и посвятил его Филипу Сидни, возможно, как одному из лидеров всеевропейского протестантства. На этот трактат были написаны два ответных. Первый - Томаса Лоджа "Ответ Госсону" ("Reply to Gasson", 1579), который защищал поэзию с той же позиции, с которой Госсон на нее нападал и о которой пишет Р. А. Фрэзер. Однако исторически неверно утверждение, что требование полезности объединило всех в рамках одного класса, как это хочет доказать Фрэзер. Если принять его концепцию, то как отличить гуманистов, титанов "по силе мысли, страстности и характеру, по многосторонности и учености" от их противников и даже некоторых соратников (например, Т. Лодж)? Сила гуманистов заключалась как раз в преодолении границ узкоклассовой мысли, в борьбе за безграничное познание и развитие человеческой личности, а также в утверждении высшего познавательного значения литературы. Второй ответный трактат - "Защита поэзии" {На английском языке "Защита поэзии" издается согласно традиции под двумя заглавиями, предложенными ее первыми издателями в 1595 г.: An Apology for Poetrie / Publ. by Henry Olney. The Defence of Poesie / Publ. by W. Ponsonby.} Филипа Сидни, созданная примерно в период с 1579 по 1583 г. Она явилась первым теоретическим обоснованием гуманистической литературы в Англии, первой в основе своей материалистической историко-нормативной поэтикой на английском языке.

В Англии к концу 70-х годов был издан перевод "Искусства поэзии" Горация (1567), который получил довольно широкое распространение, а также стиховедческая по своей сути работа английского поэта Д. Гаскойна {См.: Gascoigne G. Certayne Notes of Instruction, Concerning Making of Verse or Ryme in English. London, 1575.} (1575), но не было еще ни одной работы, отвечающей требованию историко-философского, осмысления художественной литературы. Поэтому когда сочинения Чосера, Уайета, Сарри уже стали достоянием национальной культуры, то выдвинулась первоочередная задача определение места поэзии в духовной жизни страны.

Приступив к написанию "Защиты поэзии", Филип Сидни главное внимание уделил определению сущности поэзии, ее целей и средств, основываясь в своем исследовании на сочинениях Аристотеля, его итальянских и французских последователей - Минтурно, Скалигера, Кастельветро, И. Дю Белле, а также на сочинениях Платона и Боэтия.

Итальянская теория явилась фундаментом для написания первых теоретических работ в области литературы не только в Англии, но и во Франции, и в других странах Европы. И все же каждая из таких работ становилась достоянием той нации, для которой была написана, поскольку создавала теоретическую базу для развития своей национальной литературы. Исходя из этой задачи, первые теоретики использовали те положения итальянской теории, которые помогали им ответить на конкретные вопросы. Их работы носили синтетический характер, суммируя и превращая в свое то, что было создано раньше.

Определяя историческое место художественной литературы, или поэзии по терминологии Ф. Сидни, ее первенствующую роль в познании и осмыслении окружающего мира, Филип Сидни писал: поэзию "самые благородные народы... почитают как первый источник света в невежестве, как кормилицу, молоком своим укрепившую их для более труднодоступных наук" {См. наст. изд., с. 146.}. Он убежден, что из всех искусств {Сидни включал в их число, помимо поэзии, историю, философию, математику, физику, военное дело и т. д. Он писал об их авторах, что, "будучи поэтами, они прилагали свой талант к таким областям высшего знания, которые до них оставались скрытыми..." (см. там же, с. 147-148). Изобразительное искусство и музыка остаются за пределами исследования Филипа Сидни.} только поэзия может дать человеку серьезные знания и побудить его изучать специальные науки. В этом ее отличие от близких ей философии и истории. Причину столь серьезного назначения поэзии Сидни видит в единстве категорий познания и удовольствия, присущем только поэзии, которое является необходимым для последовательного воплощения ее познавательной сущности.

По определению английского теоретика, "Поэзия - это искусство подражания, оттого Аристотель называет ее mimesis, т. е. воспроизведение, подражание, преобразование, или метафорически - говорящая картина, цель которой учить и доставлять удовольствие" {Там же, с. 155.}. Объектом подражания для всех искусств Сидни вслед за Аристотелем называет Природу (Nature), от которой "они зависят как исполнители". Под исполнителями он подразумевает философов, историков и других, ибо они покорно следуют за Природой, тогда как поэт идет с Природой рука об руку, он принимает ее дары, но силой своего воображения создает из них свои творения. Воображение отличает поэта. Но природа воображения не получает у Сидни однозначного толкования. С одной стороны, воображение - это дар "небесного Создателя", значит, божественный дар. С другой, как верно замечает исследователь творчества английского гуманиста доктор Коннелл, "ни любовь, ни поэзия, которая близка к любви по теории Сидни, не поднимаются им до силы сверхчеловеческой" {Connell D. Sir Philip Sidney: Tbe Maker's Mind, Oxford, 1977, p. 51.}, что отличает его от других великих поэтов того времени и доказывает, что у поэтического видении Сидни была земная основа.

Воображение, по мнению Сидни, нужно поэту не для создания чего-то необычного или даже идеального, что в конечном счете может быть сотворено и Природой. Он рассматривает его в познавательном и этическом планах: образ, возникший в воображении поэта и облеченный в плоть, должен быть логически обосновав для достижения главной цели - этического воздействия на людей: "...создание Кира как особенного совершенства может быть доступно и Природе, но только Поэт может показать его миру так, чтобы явилось много подобных Киров, пусть только увидят они воочию, зачем и как создавал его создатель" {См. наст. изд., с. 154.}. Это еще, безусловно, не реалистическая, но уже логически-реальная обусловленность образа. Говоря об обусловленности идеального образа: "Зачем?", Сидни ставит еще один вопрос: "Как?", предугадывая путь к будущему развитию всякого литературного образа. Мы уже останавливались на этом вопросе, когда речь шла о "говорящей картине Поэзии" - Астрофиле {См. ст.: "Первый английский цикл сонетов и его автор" в наст. изд.}, о его внутренней борьбе и ее результате. Тот же вопрос стоял перед Сидни и когда он взялся за переделку "Старой Аркадии" (вероятно, в 1584 г., завершив работу над "Защитой поэзии" и циклом "Астрофил и Стелла"), он ответил на него, добавив множество опасных приключений своим героям, чтобы их дорога к счастью стала еще труднее.

Для того чтобы показать, зачем и как создав данный образ, истинная поэзия изображает не то, что было, есть или будет, а то, что могло или должно быть. В этом заключена исследовательская, познавательная функция воображения. Аристотель писал об этом как о свойстве, отличающем истинную поэзию от всех прочих искусств, и Сидни развивает мысль Аристотеля: "Эти третьи и есть те, которые должным образом подражают, чтобы научить и доставить удовольствие, и, подражая, они не заимствуют ничего из того, что было, есть или будет, но, подвластные лишь своему знанию и суждению, они обретаются в божественном размышлении о том, что может быть или должно быть" {См. наст изд., с. 156-157.}.

Вслед за Аристотелем Сидни настойчиво проводит мысль о высшем назначении поэзии в познании мира, потому что она познает человека - высшее создание Природы, потому что ее конечная цель - облагораживающее воздействие на человека: "Очищение разума, обогащение памяти, укрепление суждения и освобождение воображения - это то, что обычно называется нами учением... конечная его цель - вести и увлекать нас к тем высотам совершенства, какие только возможны для недостойных душ, оскверненных пристанищем из праха" {Там же, c. 158-159.}. В этом поэзия получает преимущество еще и потому, что обладает свойством, не присущим ни одному другому искусству, - увлекать, побуждать (to move), т.е. воздействовать на эмоции людей. Эту идею эмоционального воздейстния (moving power) Сидни заимствовал у Минтурно, труды которого издавались в Италии в 1559 и 1564 г. Но гораздо важнее то, что путь к этой мысли в "Защите" совершенно логичен и начинается с авторской определения поэзии, по которому поэзия - это единство категорий познания и удовольствия, и Сидни - последователь Аристотеля, считавшего конечной целью искусства цель практическую (Praxis), - должен был выявить, чем способствует категория удовольствия достижению главной и конечной цели поэзии. С точки зрения Сидни, побуждать (to move) важнее, чем учить (to teach): "Ибо кто станет учиться, если его не побудили захотеть учиться?" {Там же, с. 172.} Сначала нужно увлечь, воздействовать на эмоции, потом объяснить и закрепить это воздействие. Эта особенность поэзии повлияла и на ее логическое построение: вывод-содержание (т. е. первичность вывода и вторичность содержания), а не содержание-вывод, как в других искусствах, даже самых близких к поэзии (в истории, философии): "...искусство мастера заключено в Идее или прообразе его труда... То, что Поэтом движет Идея, очевидно, поскольку от воображения зависит совершенство творимого им" {Там же, с. 154.}.