Генри Лайон ОЛДИ
О БЕДНОМ РОМАНЕ ЗАМОЛВИТЕ СЛОВО
(выступление на семинаре молодых писателей на "Звездном Мосту-2006"[1])
…Когда кто-либо из моих юных друзей, особенно начинающий писатель, говорит, что сочиняет роман, я до глубины души поражаюсь его спокойствию. Я бы на его месте дрожал от страха. Перед такой невозмутимостью невольно и, может быть, напрасно думаешь, что молодой автор, пожалуй, плохо представляет себе ответственность, которая на него ложится. Ведь создать хороший роман было нелегко всегда.
Не будем строить иллюзий: если полагать, что творчество зависит исключительно от субъективной способности, называемой вдохновением, талантом – вопрос неразрешим. Все эти разговоры о гении, вдохновении принадлежат к числу магических заклятий, и, чем яснее мы желаем видеть реальное положение дел, тем реже стоит к ним прибегать. Вообразите себе гениального дровосека в пустыне Сахара. К чему тут его мощные руки и острый топор! Дровосек без леса – абстракция. Это относится и к искусству.
Х. Ортега-и-Гассет, «Мысли о романе»
…И даль свободного романа
Я сквозь магический кристалл
Еще неясно различал.
А. Пушкин, «Евгений Онегин»
Прошел год. Мы встретились с вами в этой аудитории, как будто года и не было. Мы продолжаем разговаривать о литературе, о фантастике, о королях и капусте. А в паузах между встречами читаем в интернете, как коллеги-писатели, посетив семинар, пишут: «Я здесь ничего нового не услышал». Ну, бывает. Не услышал человек нового. И это неудивительно – мы ничего нового здесь никогда не говорили, не говорим и говорить не собираемся.
Мы говорим о старом.
Сэнсей, преподающий каратэ, на тренировках может двадцать лет подряд повторять ученикам: «Локоть – сюда, ногу – туда», а ученики все равно этого год за годом не делают. Пока однажды не испытают прозрение: в банальности "локоть – сюда" кроется суть всей их практики за истекшие двадцать лет. Есть очень старые вещи, правила и понятия, которыми большинство людей не интересуется – не умеет, или не хочет. Поэтому новизной пусть берут блондинки на улице. А мы с вами поговорим о книжках.
Книжки – они и старые бывают очень хорошие.
Итак, тема нынешнего семинара: роман. Роман, как жанр, единство формы и содержания; его особенности, отличия от других эпических жанров – например, эпопеи. Точно так же, как и роман, литературными жанрами являются повесть, рассказ, эссе и пр. У каждого из них есть свои отличительные черты. Во всяком случае, это утверждает классическая теория жанров, которой мы придерживаемся.
Дальше начинается более подробная внутрижанровая типология. Роман по методу, по набору приемов, использованных писателем в работе, может быть фантастический, сюрреалистический, детективный, исторический, производственный и так далее. Плюс всяческие стыки упомянутых методов и направлений, которые дают разнообразные комбинации. Хотите пример? – возьмем бокал вина. Бокал в данном случае – жанровая форма романа, которую можно наполнить содержанием, разным по целому букету характеристик – сухим красным «Каберне», сухим крепким хересом «Амонтильядо», десертным "Мускатом белым Красного камня", т. е. винами с разными оттенками вкуса – фантастическим, историческим, производственным…
А для коньяка извольте взять бокал другой формы.
И водку – из рюмки.
В принципе, совокупность внутрижанровой типологии дает нам соотношение метода и жанра. Они соотносятся между собой как резец и статуэтка, как инструмент, которым пользуется в данном случае писатель – и конечный результат применения инструментария. Я могу, вырезая статуэтку, применить специальный резец, или, грубо говоря, стамеску, надфиль, нож… Инструмент, которым я пользуюсь – метод. Статуэтка, которая у меня получается – жанр.
При этом отметим: объем текста решающего значения не имеет.
Жанровые отличия романа, исходя из его размеров, придумали "кляті ляхи", а точнее, устроители конвентов. В свое время они, чтобы хоть как-то распределять тексты по номинациям, ввели ограничения: до двух авторских листов – рассказ, от двух до восьми листов – повесть, от восьми авторских листов и выше – роман. Это упрощает составление номинаций, но к литературе не имеет ни малейшего отношения.
«Собор Парижской Богоматери» – роман. «Евгений Онегин» – роман. Сравните их объемы – рядом не лежали. Если далеко не ходить и взять наше скромное творчество (не тревожа великие тени Гюго и Пушкина…), то «Черный Баламут» – роман, и «Живущий в последний раз» – роман. Сравните: четыре с небольшим авторских листа и шестьдесят авторских листов. В то же время шеститомный сериал или эпопея романом не являются: это тоже придумали на конвентах, чтобы как-то ее позиционировать при номинировании.
Эпопея – отдельный, особый жанр. И отличается от романа, в частности, тем, что роман связан с интересом к частной жизни отдельных личностей, а эпопея рассматривает жизнь в национально-исторических масштабах. Да, бывает смешанный жанр: роман-эпопея. Но это заслуживает отдельного разговора.
А мы сегодня говорим о романе.
И о том, что роман – жанр ЭПИЧЕСКИЙ
Три вида искусства по Аристотелю – эпос, лирика и драма. Эпос имеет свои законы и свои жанры, которые позволяют реализовать эпичность. При этом хочется подчеркнуть, что жанры в лирике или в драматическом искусстве – другие. Знаете, какие жанры в театре? – совершенно верно: комедия, трагедия, драма и так далее.
Да, сразу же хотелось бы оговориться, что мы не претендуем на абсолютно точное следование канонам литературоведения, классического или неклассического. Мы излагаем свою позицию, свое вИдение проблемы, свое вИдение жанра романа. А теперь давайте по пунктам, которые мы для себя тезисно выделяем, как специфические признаки РОМАНА.
Итак, пункт первый:
1. Роман – это взаимоотношения микрокосма и макрокосма
Стратегия автора – изъять читателя из горизонта реальности, поместив в небольшой, замкнутый воображаемый мир, составляющий внутреннее пространство романа. Писатель должен «переселить» читателя, пробудить в нем интерес к выдуманным героям, которые, несмотря на всю свою привлекательность, никогда не столкнутся с людьми из плоти и крови, требующими внимания в жизни. Вместо того чтобы расширять читательский горизонт, автор должен его сужать, ограничивать.
Повторяю, нет горизонта, интересного содержанием. Любой интересен исключительно своей формой, формой горизонта, то есть целого мира. И микрокосм, и макрокосм в равной степени космосы; они различаются между собой лишь длиной радиуса.
Х. Ортега-и-Гассет, «Мысли о романе»
Он иногда читает Оле
Нравоучительный роман,
В котором автор знает боле
Природу, чем Шатобриан,
А между тем две, три страницы
(Пустые бредни, небылицы,
Опасные для сердца дев)
Он пропускает, покраснев.
А. Пушкин, «Евгений Онегин»
Мы, в отличие от героя пушкинских строк, пропускать не будем, покраснев.
Мы так сразу и заявим: роман рассматривает человека на фоне и перед лицом глобальной, нечеловеческой силы. Не пугайтесь, мы имеем в виду не обязательно Саурона. Роман – это человек перед лицом судьбы, человек перед лицом войны, человек перед лицом страсти. Человек на фоне потрясений, коренных изменений социума, природных катаклизмов, стихии, перелома времен. «Век вывернул сустав» – хотя «Гамлет», безусловно, трагедия, а не роман. Иногда равнодействующее желание, стремление, результирующий вектор страстей, интриг и действий большого числа людей также превращается в нечеловеческую космическую силу.
То есть, мы берем МАКРОКОСМ, мало зависящий от желаний одного человека, который хочет по-другому устроить мир, от его стремлений, от его жизни – и МИКРОКОСМ, частную жизнь личности. Два мира, где разница – в радиусе горизонта. Именно это столкновение внутри романа позволяет автору обобщить человека до космических масштабов. Поэтому «Евгений Онегин» – роман. И «Собор Парижской Богоматери» – роман, и «Граф Монте-Кристо», и "Триумфальная арка". На фоне макрокосма личность, герой романа, приобретает совершенно другое качество и другое значение.
Иначе роман не разворачивает плечи.
Илья Муромец остается всю жизнь на печи, и никакие калики перехожие не спешат пройти мимо и подать чашу с волшебным питьем.
Вспомните настоящие романы, которые вы читали – вы везде это найдете. Можно ли назвать «Стальную Крысу» Гаррисона романом? Нельзя! Хотя по объему текста любой конвент мигом занесет «Крысу» в соответствующую номинацию. Но этого признака романности мы там не сможем найти. Это не ухудшает «Стальной Крысы», как цикла повестей; это не минус и не плюс.
