Чабуа Амирэджиби - Человек из легенды (Интервью с Чабуа Амирэджиби)

Интервью с Чабуа Амирэджиби

"Человек из легенды"

"Чабуа нервно собирал листы рукописи и бормотал: "Кто знает, что из этого выйдет!"

Это не было позой или жестом о том, что подумают другие. Это было настоящее сомнение.

Сейчас кажется, что тогда всё было просто...

Но в то время слабый, тусклый луч света проник из замёрзшего окна. Человек, которому было что сказать, не мог произнести ни слова - им владели сомнение, недоверие и безнадёжность. И еще постоянная вера была его поддержкой в те времена, а также внутренняя непоколебимость, закалённая долгими годами жизненного опыта и зигзагами удачи. Так не бывает, чтобы на долю одного человека выпало столько злоключений. Возможно, это и приключенчество, врождённое в крови с древних времён, передающееся из поколения в поколение и всегда сопровождающее Главнокомандующего, путешественника и писателя."

Так писал ближайший друг Чабуа Амирэджиби писатель Отия Пачкория. В то время "Дата Туташхиа" был только в рукописи, но что касается жизни писателя...

Как и его родители и близкие друзья, оказавшиеся жертвами репрессий 1937 года, так и он провёл в советской тюрьме около 16 лет. 3 побега из тюрьмы, 2 смертных приговора и, в конечном итоге, реабилитация - все эти события были отражены в его книге "Гора Мборгали". Благодаря его неустанной работе, его роду, прошлым бесчисленным невзгодам, которые выпали на его долю, Чабуа Амирэджиби сегодня, выражаясь словами того же друга, "человек, пришедший из легенды" и есть персонаж в большой и захватывающей книге.

Господин Чабуа, кто сыграл решающую роль в формировании Вашей личности и повлиял на Ваше становление как писателя? Какова роль советского периода и Вашего аристократического происхождения?

Первое и самое главное, моя бабушка Сопио Магалашвили-Амирэджиби, мой дедушка - Георгий Амирэджиби, мои родители и госпожа Мелания Медзмариашвили-Гвелесиани, бабушка академика Гурама Гвелесиани. Госпожа Мелания была выпускницей Сорбонны по специальности педагогика. Как случилось, что я оказался в её семье? Я был очень озорным мальчиком и мои родители уговорили "тётю Мелашу" взять меня в свой дом и она, в конце концов, согласилась. Почти в каждом интервью я подчёркиваю, как много этот человек вложил в формирование личности Чабуа Амирэджиби. В возрасте 6 лет я стал её учеником и, когда мне исполнилось 8 лет, я был допущен во второй класс. Двух лет было достаточно для этой превосходной женщины и учителя, чтобы вложить сильные моральные принципы в характер мальчика. Как оказалось, если бы не те 2 года, я стал бы совсем другим человеком намного хуже.

Каковы были Ваши первые литературные попытки? Что запомнилось больше всего?

Три года назад "Кавказская газета" опубликовала стихотворение (найденное в Батуми), которое я сочинил в возрасте 8-ми лет. Навык сочинительства стал проявляться во мне с раннего детства. В 12-13 лет я пытался писать также прозу. Одно событие мне хорошо запомнилось: моя сестра Родам и Лали Явахишвили были студентками истфака университета и частенько вместе занимались у нас дома. Однажды, когда я пришёл домой, то застал их читающими мой рассказ. Лали похвалила меня. "Очень хороший рассказ", - она сказала. Видимо, те слова похвалы также послужили тому, чтобы я никогда не переставал писать.

Как Вы работаете? Есть ли какое-нибудь правило, которого Вы всегда придерживаетесь, когда пишите?

Обычно я пишу медленно. Не думаю, что можно написать большую книгу за один присест. Ясно, что я имею ввиду написание хорошей книги. Моя манера писания примерно такая: когда я продумал и мысленно представил мою будущую книгу от начала и до конца, я начинаю писать фрагмент, который при этом ее как бы описываю. Это может быть даже и окончание. Написав его, я откладываю в сторону и, если за это время не требуется написать другой отрывок, я возвращаюсь к написанному через некоторое время. Делаю кое-какие исправления, а, бывает, что и выбрасываю написанное. А бывает, что написанное не нуждается в исправлениях. Вот почему мне потребовалось 10 лет, чтобы написать одну книгу. Должен также заметить - для того, чтобы нарисовать в воображении книгу, необходима вся моя прожитая жизнь. Я пишу о том, что знаю. А то, что я знаю, это иногда называется "жизненным опытом" и тем, что я о нем думаю.

Какие трудности в советский период пришлось преодолеть писателю и просто гражданину Чабуа Амирэджиби?

В апреле 1944-го года, как член подпольной организации "Белый Георгий" вместе с другими её 19-тью членами, я был осуждён на 25 лет трибуналом НКВД по обвинению в вооружённом восстании. Следователь ЧК считал наказание в моём деле недостаточным. Он подал апелляцию, требующую смертного приговора. Я провёл 75 дней в камере с приговорёнными к расстрелу. В конце концов, я не был казнён, но прежний 25-летний приговор был сохранён. С этого времени начались мои серии побегов. Со временем я сумел "заработать" другой смертный приговор. Если собрать все приговоры вместе, то время моего заключения будет 83 года. Мой близкий друг Отия Пачкория как-то сказал, чтобы я после "реабилитации" оставил те 83 года ГУЛАГу, а сам вернулся домой.

Интересно узнать, как Вам удавалось общаться с бюрократами и властями? Были ли тогда такие чиновники, как граф Сегеди?

Позвольте сказать Вам, что к моменту моего возвращения в Грузию, за исключением нескольких отъявленных дураков, среди грузинов было очень мало людей, которые были помешаны на коммунизме. Когда я вернулся, люди моего поколения держали власть республиканского правительства в своих руках. Пользуясь случаем, я хотел бы поблагодарить их еще раз за поддержку и помощь, которую они мне оказали. А что касается причины моей "невозможности" общаться с властями до моего заключения, то я рассказывал об этом ранее.

Как Вам удалось опубликовать "Дата Туташхиа"? Были какие-либо проблемы с цензурой? Если верить одному из Ваших героев, то цензура борется только с "серостью".

Предполагается, что Вами упомянутый персонаж бездарен, но с претензией на талант. В отличие от "Гора Мборгали", "Дата Туташхиа" столкнулся с серьёзными цензурными препятствиями. Полу-официальная критическая газета обвинила меня в оскорблении России и русских. Но вначале позвольте мне рассказать вам о проблеме публикации. Имея завершённую книгу, я взял её в издательство "Цискари", положил толстую стопку на стол главного редактора Янсуга Чарквиани и сказал: "Янсуг, прочти, пожалуйста, это ради смеха со своими редакторами. Сомневаюсь, что вы это издадите, но я уверен, что через 15 лет эта книга будет классикой." Гиви Гегечкори, Тариэл Чантурия, Отия Пачкория и Янсуг Чарквиани - все прочли книгу. Они отправили в печать первую часть книги без цензуры. Публикация была отложена. Много важных событий произошло позднее. Например, роман был направлен на рассмотрение и отзыв в КГБ. ГУЛАГ снова стал мне угрожать, но восторжествовала правда. Вот как это произошло: Ника Черкезишвили был руководителем отдела агитации и пропаганды ЦК КП Грузии. Прочитав роман, он попросил покойного Отара Кинкладзе, выдающего гражданина и патриота своей страны, прочесть его тоже. Затем, с согласия первого человека - Эдуарда Шеварднадзе, он послал копии книги 20-25 писателям с тем, чтобы прочесть и представить своё мнение в письменном виде. Ника и Отар сопровождали господина Шеварднадзе в отпуск с другой копией романа. Проведя около месяца в санатории, они вернулись. Господин Шеварднадзе роман уже прочёл, и все 20 ответов писателей лежали на столе Ники Черкезишвили. Потом произошло то, чего никогда ранее в грузинской литературе не случалось: Эдуард Шеварднадзе представил на рассмотрение в Бюро ЦК "экстренный выпуск издательства Цискари" для обсуждения, со своим мнением, и получил положительный ответ. Роман пробил себе путь, никто не посмел протестовать, и гонения прекратились.

Как критика и читатели встретили "Дата Туташхиа"? Насколько удачной была экранизация романа? Принимали ли Вы участие в съёмках фильма?

И читатели, и критики (включая официальную критику) встретили роман с похвалой и восторгом. Было написано много великолепных статей и постоянно вёлся разговор о создании экранной версии романа. Также припоминаю, что когда он был представлен к призу Руставели, "Дата Туташхиа" не стал победителем - из-за идеологических обстоятельств того времени и установленных стереотипов в литературе.

Вся эта идея снять кино основывается на выигрышных местах романа. Гига Лордкипанидзе и Гизо Габескирия, как режиссёры фильма, взяли на себя ответственность, что сценаристом буду я. Фильм собирались снимать как телевизионный сериал. Комитет по телевидению и радиовещанию согласился выделить средства. "Грузия-фильм" начал съёмки фильма. Директором студии (на этот второй срок) был господин Акакий Дзидзигури. Фильм был снят точно по сценарию. Участие сценариста в съёмках очень существенно, потому что возникает необходимость делать какие-то изменения или добавления на всех стадиях съёмок.