На этом фоне я и задумался над теми событиями, которые произошли в России в сентябре 1999 года, перед самыми выборами в Госдуму. Ведь президентская кампания Путина была выиграна именно тогда, во время парламентских выборов. В отличие от сторонников "чеченской" версии взрывов, мне ничего не пришлось "высасывать из пальца" и "притягивать за уши". Политически теракты были не выгодны чеченцам и выгодны ФСБ и Путину, искавшим повод развязать вторую войну в Чечне. В Рязани при закладке "мешков с сахаром" и детонатором поймали именно сотрудников ФСБ, что умудрился подтвердить всей стране директор ФСБ Патрушев. Обвинения, выдвинутые против так называемых участников теракта в Буйнакске были очевидным образом сфальсифицированы, до анекдотичного (хотя обвиняемым было, конечно же, не до смеха).
Вот тогда и состоялась моя последняя поездка в Россию поездка -- для встречи с Александром Литвиненко. Хотя я не предполагал, что поездка будет последней.
- Вы ждали от него фактов?
- С Александром я был знаком с 1998 года. Я считал, что если готовилась серия взрывов, кто-то в ФСБ хоть что-то должен был об этом знать или слышать. Все-таки с 1991 года прошло много лет, не стало ни СССР, ни КГБ. Мне казалось, что если не сама система, то люди работающие в органах госбезопасности, должны измениться. Трудно было поверить, что офицеры ФСБ и ГРУ в 1999 году, офицеры -- подчеркиваю, со своим кодексом чести, могут взрывать жилые дома с людьми в собственной стране, в Москве. Короче, у меня все сходилось в моей версии, но возникли чисто психологические проблемы, как у Сергея Адамовича Ковалева.
Саша Литвиненко, бывший офицер ФСБ, к тому времени уже отсидел несколько месяцев в Лефортово за разглашение информации о полученном от руководства ФСБ приказе убить Бориса Березовского. В Москве он жил теперь под подпиской о невыезде. Круглосуточно за ним ездила "наружка": две машины по при человека в каждой. Разговор у нас был достаточно конспиративный, с серьезными мерами предосторожности на случай прослушивания. От Саши я хотел узнать его мнение: возможно ли, что приказ взорвать дома был отдан; возможно ли, что офицеры спецслужб, получившие такой приказ, его выполнили. Разговор у нас был долгий. Всего не перескажешь. Все, что Саша говорил, я записывал, хотя в этом был элемент риска и для него, и для меня. В двух словах, Саша сказал, что да, возможно, что сам он придерживается мнения, что дома взрывали спецслужбы; что начало этой серии терактов положено было группой Макса Лозовского, известного сотрудника ФСБ, в 1994 году. С этим я от Александра и улетел -- в буквальном смысле слова. Блийжайший рейс оказался в 6 утра в Цюрих. Я торопился вывезти информацию. Даже если ФСБ засекло наш разговор, рассуждал я, вряд ли будут ночью будить начальство и согласовывать мой арест в аэропорту. А без согласование - вряд ли задержат. Я все-таки американец.
Однако самые последние мои сомнения развеял Виктор Суворов (Резун). Заочно с Виктором мы были знакомы давно, часто переписывались, говорили по телефону. Но никогда не встречались. Он жил все эти годы в Бристоле. До Лондона ехать ему несколько часов. Не получалось как-то. А тут я настоял на встрече. Свидились мы в доме у Владимира Буковского в Кембридже. Виктору я задал те же вопросы, что и Александру. И получил примерно те же ответы. "Ну, хорошо, Виктор, -- не успокаивался я. -- Ты офицер ГРУ. Тебе дают приказ взорвать жилой дом в Москве. Ты его взорвешь?" "Да, безусловно. Нас к этому готовили!" " А, если бы в этом доме жили твои друзья?" "Все равно!" "И ты их не предупредил бы?" "Нет, не имел бы права." "А, если там твои родственники - брат, сестра?" "Выполнил бы приказ." "А, если - родители?" "Выполнил бы." "Хорошо, Витя, а, если там твои дети?"
На этот вопрос Суворов ответил так, что у меня рассеялись все мои психологические сомнения. Виктор сначала задумался (у него сын и дочь), а потом сказал: "Если бы сын, взорвал бы, если бы дочь, наверное не смог бы".
Я понял, что моя интеллигентская неуверенность не имеет никакого отношения к реальной жизни. С психологической точки зрения дома, безусловно, ФСБ или ГРУ взорвать могли. Теперь оставалось заняться чистым анализом фактов, что я и сделал уже вместе с А. Литвиненко, который к тому времени сумел покинуть Россию.
ПОЧЕМУ КНИГА НЕ ВЗОРВАЛА РОССИЮ
- А как вы думаете, почему ваша последняя книга и фильм "Покушение на Россию" не взорвали Россию?
- Откровенно, я считал, что взорвут. Я был убежден, что Патрушева снимут на следующий день после публикации материала в "Новой газете" 27 августа 2001 года; что начнется расследование и полетят головы. Как известно, этого не произошло. Есть два ответа на вопрос почему этого не случилось. Первый и самый главный ответ дал Сергей Адамович Ковалев. Мы о нем уже говорили. Второй ответ: уже в тот период, когда вышли и книга и фильм, все позиции демократической России, с которых можно было влиять на политику, были сданы. Дума отказалась этот вопрос обсуждать и проводить расследование, силовые ведомства не подчинялись никаким гражданским институтам, а общероссийский цинизм, политический в том числе, достиг предела. Все, как говорится, либо "легли под власть", либо "выстроились": вертикаль власти с одной стороны, отсуствие свободы СМИ - с другой. Поэтому и не было взрыва. Ни один канал не решился показать фильм, ни одно издательство не решилось опубликовать книгу. Так что я написал первую запрещенную книгу и участвовал в первом запрещенном фильме со времен советской цензуры.
- ...И ни один политик не высказался по этому поводу.
- Почему, высказывались, и очень многие. Только, к сожалению, те, кто на эту тему высказывались особенно громко, уже мертвы. Публикацию в "Новой газете" 27 августа 2001 года организовывал Юрий Щекочихин. Мы встретились с ним в Загребе, достаточно конспиративно. Я передал ему рукопись. Он уже в Загребе просмотрел текст и сказал, что сделает все возможное, чтобы рукопись была опубликована в формате спецвыпуска в "Новой газете". Рукопись действительно была опубликована. А Щекочихин недавно умер, причем есть все основания утверждать, что его отравили. В "Либеральной России" с самого начала идею пропагандирования и книги, и фильма активно и искренне поддерживали три человека. Юшенков - и он убит, Головлев - и
он убит. Третий еще, слава Богу, жив. Это Юлий Рыбаков. И, естественно, очень активную поддержку с самого первого дня и до сих пор оказывал и оказывает Борис Абрамович Березовский. Без него бы не было ни книги, ни фильма.
- И все же мне кажется, что многие выводы ваших двух последних книг "Вожди в законе" (Терра, Москва, 1999) и "ФСБ взрывает Россию" (Либерти, Нью-Йорк, 2002) основываются больше на интуиции, на понимании психологии людей, о которых вы пишите, чем на фактах. Не так ли?
- "Вожди в законе" - да. Но скорее на анализе косвенных материалов и психологии, чем на интуиции. Дело в том, что прямых доказательств того, что за покушением Фанни Каплан на Ленина стояли Свердлов и Держинский, а за отравлением Ленина - Дзержинский и Сталин, сами понимаете, нет. В этом смысле защищать мои выводы в суде мне было бы очень трудно. А вот дело против ФСБ и ГРУ об организации взрывов в России я мог бы выиграть в любом мало-мальски независимом суде, любой страны, будь-то суд российский, чеченский или международный. Фактов и свидетелей у меня достаточно. И нет ни одного значимого и даже не значимого факта, указывающего на то, что дома в России 1999 года взрывали чеченцы, как гласит правительственная версия.
Тогда, что вы ждете от этого зловещего обьекта под названием Россия?
- Жду, что власть там изменится, что Россия станет подлинно демократической страной. В 1978 году, когда я уезжал из СССР, мало кому в голову могла придти мысль, что советская власть когда-либо закончится. Уже позже, в середине 80-х, я был в гостях у Александра Солженицына в Вермонте, в Кавендише. Он тогда сказал слова, которые меня потрясли: "странно, хотя ни внутриполитическая ситуация в СССР, ни внешнеполитическая к тому не располагают, но я абсолютно убежден, что вернусь в Россию. Не книгами, а сам вернусь". Может быть не буквально так было сказано, но смысл был именно такой: Александр Исаевич знал, что он вернется в Россию.
Я тогда еще подумал: какой Александр Исаевич неисправимый оптимист! И как очевидно, что этого никогда не произойдет. Но мы знаем, что это произошло, что А. И. Солженицын оказался прав. И даже я на какой-то кусочек жизни вернулся в Россию, в том числе и своими книгами. В этом смысле Россия для меня - страна ожиданий. Теперь уже я знаю, что нынешний темный период в истории России не будет продолжительным. Новый, здоровый и светлый, европейский, если хотите, этап в жизни России наступит довольно скоро. Я в этом убежден.
КОМУ НА РУСИ ЖИТЬ СЫТНО?
Возьмем быка за рога. По-вашему, Путин - это зло для России, и все, что он делает сейчас, ей во зло?
- Безусловно. Однако то, что Путин у власти - это вина Ельцина. Первый российский президент не использовал всех возможностей для возрождения России, которые ему предоставила история. И он, прежде всего, в ответе за нынешнее положение дел в стране. Правда, Ельцин чего-то не сделал, потому что не смог, не успел, устал; он чего-то не сделал в силу обстоятельств, а не по злому умыслу. Он не разворачивал Россию вспять, он пытался повернуть ее в сторону традиционного для Европы западно-демократического либерального пути развития. Путин же делает прямо противоположное. Он до прихода к власти всячески давал понять, что будет продолжать ельцинские реформы. А уже на следующий день (буквально) после прихода к власти, стал разворачивать Россию вспять.
